Энджи Эфенди - Ветер в сердце

В ночь своего исчезновения Паскуале был во дворе фермы Хорхе (она так и не знает фамилий той семьи). В принципе, убийств три, а тел всего два. Отсюда можно заключить, что Паскуале и изображал водяного. С другой стороны, это точное свидетельство того, что математика не годится для решения детективных загадок. Зачем Паскуале это делать? Мог ли он кого-то так ненавидеть, чтобы довести домашних до убийства Мигеля или убить его самостоятельно и свалить на других? А Хорхе? Или Паскуале ненавидел Хорхе и Мигеля, а Эстебан ему был без разницы? И явно, что Паскуале после этого навсегда пропал. Стоило ли оно того? Не проще ли было сразу убить обидчиков?

Так. Хулия заставила себя остановиться. Что я узнала из этого путешествия? Первый эпизод – то, что Паскуале в ночь своего исчезновения был на ферме. Второй – Мигель в состоянии шока, и кто-то перебрал камни в старом колодце. Третий – пока не ясно.

Из первого эпизода ясно, что Паскуале мог убить любой из обитателей фермы. Из второго… из второго, что на территории фермы был колодец. Если убрать оттуда камни, то это отличный способ, чтобы прятаться "водяному". Например, там прятался Паскуале, который потом убил Мигеля. Нет, снова стоп. Паскуале сам засыпал камни за собой? Вот только Хорхе либо убил себя сам, либо его убил Паскуале, потому что Мигель на тот момент уже мёртв, а Эстебан в тюрьме.

Хулия резко выпрямилась. Идеальное алиби. Один брат мёртв, второй в застенках. Три убийства, два тела. Да ещё обезображенный труп. Достаточно щуплый, чтобы сойти за Мигеля, потому что Эстебан был выше. Но кто тогда убил Паскуале? Оба брата, чтобы можно было выдать его труп за труп Мигеля?

Третий эпизод. "Почему ты никому не сказал, что твой отец убийца?". Не убийца Мигеля. Паскуале был воришкой. В ту ночь Хорхе был вне себя, снова до полусмерти избил сыновей. А потом вышел во двор и застал там Паскуале. Возможно, тот что-то воровал? Хорхе, думается, было достаточно любого повода для избиения (труп выловили со следами побоев). Видимо, даже знакомство с мэром не могло в полной степени покрыть убийства и потому труп был спрятан в колодец. Потому с таким ужасом на колодец смотрел Мигель. Что-то (скорее всего, звуки ругани и ударов) подсказало ему ночью, что произошло преступление и теперь он осознавал, что перед ним не просто старый колодец, а могила. Братья сильно рискнули, когда решили выдать труп Паскуале за труп Мигеля, ведь три дня после смерти не то же самое, что человек убитый в ту же ночь. Им повезло, что всё представление так заморочило всем голову, что никто не подумал, что найденный – это тот, кого искали три дня, то есть Паскуале. Понял ли это Хорхе? Сам ли он написал разоблачающую записку или это написал Мигель, чтобы отвести подозрения от брата? И да, не похоже, что Хорхе покончил с собой сам.

Хулия зябко поёжилась. Она включила ноут, и набила свои соображения в файл. Как-нибудь она покажет всё дяде. А пока спать. Спать в этом странном доме, полном странных изобретений.

За последнюю неделю Хулия раз десять сходила посмотреть на остатки механизма. Обиженный дядюшка Ансельмо разобрал аппарат уже на следующее утро и Хулии только и досталось, что после завтрака посмотреть на гору железяк на столе. Мысленно она назвала почивший механизм Мечтатор.

Книга, к которой дядя тоже потерял интерес, окончательно перекочевала в комнату Хулии. Она боялась, что дядя уже не сможет воссоздать аппарат, но тот лишь удивлённо поднял брови, когда она это упомянула, а затем прочитал лекцию минут на пятнадцать о том, что у каждого нормального человека всегда хранятся все чертежи его изобретений. Потому Хулии оставалось лишь целыми днями намекать, что новая попытка применить изобретение может увенчаться большим успехом.

В остальном ей было сложно чем-то занять себя. Ками де Мар был крохотным городком и через полчаса пешей прогулки в любую сторону ты попросту оказывался в соседнем городке, столь же плотно застроенном, потому что никто не собирался упускать возможность получать прибыль с туристов, приезжавших на морское побережье. Ками де Мар состоял из холма, на котором находились остатки иберийском крепости, массы старинных домов по дороге к пляжу, сети отелей на пляже и, как ни странно, университета по другую сторона холма. Причём в университете вполне допускались вольнослушатели и уже с сентября Хулии предстояло попробовать почти совсем взрослую жизнь и стать «почти студенткой».

Она ходила по пляжу. Переписывалась с мадридскими приятелями. С родителями. И даже успела попереписываться с Анхеликой, которая четвёртый год жила в Ницце. Практически каждый говорил Хулии, как рад за неё, раз теперь она живёт у моря и у неё столько свободного времени. Она же при этом молча завидовала приятелям: они бы смогли легко найти новых друзей в незнакомом городе. Танцевать. Болтать. Наслаждаться каждым мгновением. Хулия казалась самой себе самозванкой, занявшей место кого-то, кто лучше сумел бы распорядиться годовым отдыхом в курортном городе.

Она уже изучила всё, что смогла найти про Антонио Санчеса (всё, что можно откопать в интернете, не покупая всех книг, где Санчес упомянут одной строкой в сносках). Странностей при этом хватало. И главной из них была та, что жанра детектива в Испании не было до семидесятых годов. В те годы, когда весь мир играл с новой опасной игрушкой, испанские писатели даже не пробовали себя в этом новом жанре. Многие увлекались и читали английские или французские книги. И Хулия с интересом читала статьи о «национальном менталитете», который не позволял испанцам попробовать свои силы в жанре, который столь легко раскупался. «Рассказы без конца» упоминались, пусть и не часто, но, как правило, исследователи понятия не имели, к какому жанру их отнести. Для детектива в них не хватало расследования. Их называли (при хорошем раскладе) «хоррором» или (в неудачных случаях) «графоманией, где автор умел придумать завязку, но бросал сюжет, не дойдя даже до кульминации». Сама же Хулия была уверена, что в самом крайнем случае «Рассказы» точно претендовали хотя бы на звание «первого испанского постмодернизма». «Рассказы» по всем канонам мистических книг должны были быть тайным знанием, доступным лишь посвящённым. На самом деле она нашла книгу, выложенной в интернет аж на двух сайтах (она даже умудрилась посмотреть количество посещений – в обоих случаях почти за десять лет меньше сотни на каждую из страниц с книгой). Судьба писателя рассказов оставалась неясной, как и многих из тех, кто не был достаточно известен, чтобы его жизненный путь имело смысл прослеживать во время хаоса Гражданской войны.

С завидным постоянством Хулия пыталась завести разговоры о книге с дядей.