Анна Батлук - Самая приличная ведьма

– Да с какой стати?! Я в дом в первый раз зашла позже, чем вы.

– Все выясним, – у офицера был настолько хитрый вид, что я чуть не придушила его, внезапно лишив воздуха. Остановило лишь то, что слишком много свидетелей в форме видели, как Ригерлаш оставался в доме. – Может быть, присядем?

– Конечно, давайте, – я обвела рукой комнату. – Садитесь прямо на пол, а я, так уж и быть, воспользуюсь чемоданом.

Мерзкий офицер прислушался к чему-то, щелкнул пальцами и из другой комнаты выскочили два стула. Я чуть не зарычала, когда поняла, что Ригерлаш распоряжается моим имуществом, и тут же прикусила язык, потому что осознала, что передо мной маг. Хороша бы я была, напади на мага. Размышлять о месте ночлега точно бы не пришлось ближайшие лет двадцать.

Я села на стул и сложила руки на груди. Тут же решила, что поза слишком закрытая для той, кто ни в чем не виноват и переложила руки на колени. Подумала немного и разжала кулаки для убедительности. От Ригерлаша мои телодвижения не укрылись и он хмыкнул. Сам офицер сел напротив и выглядел совершенно расслабленным. Не было в его руках даже обрывка бумаги и мне показалось это странным, все-таки допрос предполагает оформление каких-то документов, но спрашивать об этом посчитала ниже своего достоинства.

– Может быть начнем? – надеюсь хотя бы выглядела я уверенно, потому что чувствовала себя совсем не так.

И мы приступили. После стандартных вопросов кто я, когда появилась на свет и где, началась тема посложнее.

– Где вы учились, госпожа Беллингслаузе?

Был велик соблазн скрыть свое образование, но тогда я не смогу объяснить, как получила дом, а задерживать офицера дольше необходимого не хотелось.

– Ведьмовской колледж.

– Вот как, – Ригерлаш посмотрел на картину. – И вы по-прежнему заявляете, что голос от портрета мне послышался?

Я даже ужаснулась от такого заявления. Приложила руку к груди и вытаращила глаза.

– Да как можно, офицер! Нет, такого я никогда не говорила. Напротив, я утверждаю, что у вас голос в голове. Это намного более серьезный симптом. Знаете, у нас в колледже был курс лекарского дела и я могу делать такие выводы.

Самое обидное, что Ригерлаш не обращал на мои выпады никакого внимания. Сидел, вежливо улыбался и будто бы знал что-то, чего не знала я. Это бесило.

– Госпожа Беллингслаузе, я живу в Велтоне всю жизнь, а это без малого двадцать восемь лет и с детства мне, как и всем остальным жителям было известно, кому принадлежит этот дом.

Я приподняла брови, изображая изумление.

– Кому же?

– Торговой гильдии Велтона, госпожа Беллингслаузе.

От такого известия я воздухом поперхнулась.

– Да вы шутите! Но…но у меня же документы.

– Вот именно. С сегодняшнего дня дом вдруг принадлежит вам. Не подскажете, с чего такая милость?

– Подскажу, – я откашлялась. – Как выпускнице колледжа мне положена помощь Совета ведьм.

– И вы…

– Я попросила дом, – я поморщилась, осознавая, какая это была дурацкая затея. Знала же, что от ведьм хорошего не жди, но повелась на мотивирующие речи Уго. Посмотрела на картину и мысленно пообещала себе, что доберусь до книг с ритуалами изгнания духов.

– Вас не обманули, – развеселился Ригерлаш. Причину его веселья я постичь не могла и оттого бесилась еще больше. Еще чуть-чуть и из ушей вполне мог пойти дым. – Дом вам теперь действительно принадлежит.

Точно. Как и проблемы этого дома.

– А что вы знаете о мужчине, которого нашли здесь?

– Только то, что он подпирал мою дверь, – съязвила я. – Но хотела бы знать и того меньше.

– Его зовут Патрик Бонке.

И офицер уставился на меня, явно пытаясь заметить какую-то реакцию на это имя. Я подождала минуту и вопросительно приподняла бровь.

– Кто он?

– Уважаемый человек, попечитель местного храма и дома милосердия…

Уго не сдержался и крякнул, но Ригерлаш сделал вид, что ничего не заметил. Я же будто одним местом почувствовала, что последует за такой великолепной характеристикой.

– … и по совместительству – противник ведьм.

– Кто бы сомневался, – буркнула я, без особого впрочем воодушевления. – И почему все уважаемые люди, как один, выступают против ведьм?

Офицер перестал улыбаться и отчего-то я поежилась, хотя магов никогда ранее не боялась. Мужчина наклонился ко мне, оперся локтями о колени, и серьезно сказал:

– Вы понимаете, госпожа Беллингслаузе, насколько странно это выглядит?

Я потерла лоб и вздохнула. Выглядело это все и впрямь премерзко: Торговая гильдия отчего-то предоставляет мне дом, в него тут же является возмущенный Патрик Бонке и, конечно же, умирает. Интересно, кто бы мог его тут приговорить?

Не успела я смириться с мыслью о том, что ночевать придется в камере, вдруг заговорил Уго.

– А какова причина смерти этого вашего уважаемого человека, офицер?

Ригерлаш повернул голову в сторону портрета и скривился.

– Опять станете утверждать, что это голос в моей голове?

Но меня тоже заинтересовал вопрос Уго.

– Хорошо-хорошо, – подобралась я. – Это дух в моей картине. Имею право – я же ведьма. Но вы все же ответьте: какова причина смерти?

– Эксперт-лекарь еще не дал своего заключения.

– Вы же маг, – опять влез Уго. – Поэтому точно сделали какие-то выводы.

Ригерлаш поджал губы, но дух не унимался.

– И судя по тому, что вы все еще не заковали госпожу Беллингслаузе, Патрик Бонке или погиб по естественной причине, или вовсе до того, как моя подопечная получила документы на дом.

А ведь действительно! Я нахохлилась, сообразив, что офицер попытался сделать из меня дурочку. Ригерлаш тоже понял, что вертеть мной не получится (не в такой компании), а потому поднялся со стула, взял куртку и доверительно спросил:

– Госпожа Беллингслаузе, вам нужна помощь в изгнании духа?

– Нет! – прошипела я.

– Очень жаль, – я бы тоже расстроилась, что не удалось навешать на девушку всех собак. – Тогда вынужден откланяться. Вас вызовут в полицию для дачи официальных показаний, – Ригерлаш покосился на портрет матушки и поморщился. – Надеюсь, вы оставите картину дома.

А вот на это офицеру точно не стоило надеяться. Я подождала, пока за Ригерлашем закроется дверь, посчитала до десяти, чтобы офицер успел отойти от крыльца и закричала, выпуская свою ярость. По комнате пронесся ветер, несколько мебельных чехлов стянуло с мебели, но зато и меня немного отпустило. Я опять могла вести себя прилично и даже немного рассуждать.

– Итак, – я повернулась к портрету, – Уго, оказывается, ты не так уж и прост.

Портрет молчал, но меня сейчас мало заботило его прошлое. Я прошлась по комнате, пиная крупный мусор и размышляя на тему того, как теперь быть. Не сразу опомнилась и щелкнула пальцами, заставляя метлу приступить к уборке. Обычно я так не делала и подметала самостоятельно и обычным веником – все ж таки прутья у метелки стираются и очень дорого стоят запасные, но сейчас нужно было что-то решать. Делая вид, что в уборке принимаю деятельное участие, я открыла окна. В разгар летнего жаркого утра ветра дождаться было тяжело, но дышать стало легче.