Кая Раймер - Под небом Матери Индиго

Брат оставался неподвижным. Глаза его покраснели, будто он готовился разрыдаться.

– Почему ты злишься на меня?

– Да, не злюсь… – Тут я поняла, что следует понизить громкость голоса. – Извини. Я не злюсь, просто это, правда, очень важно. Скажи, это… Этот твой Деамайн принёс меня?

Крис успокоился и просветлел. Он увлечённо начал повествовать.

– Да, Деамайн! Он спас тебя. Нашёл в лесу и спас! Он и его подруга.

– Подруга? – перебила я. – Тоже лиса что ли?

– Не знаю, я её не видел.

Ребёнок быстро отвлёкся на свой конструктор, а я продолжала прибывать в ступоре. Вопросов становилось только больше. Но кое в чём я была почти уверена.

«Воображаемый друг Криса – вовсе не воображаемый.

Я точно не схожу с ума, происходящее мне не мерещится.

И последнее…»

– На этом всё не закончится.

Неделя отстранения от занятий прошла менее красочно, чем я ожидала. Отойти от шока удалось лишь спустя сутки, поле случившегося на швейной фабрике. Тогда-то я наконец почувствовала боль в отбитых ступнях, из-за которых, собственно, и провалялась в кровати следующие шесть дней. Родителям пришлось соврать про внеочередной приступ. Рассказала не очень убедительную историю о том, как, поднимаясь по лестнице, начала терять сознание и ударилась лицом. Гений. Нет, они, разумеется, сделали вид, что поверили каждому слову. Оно и к лучшему. Так обеим сторонам куда спокойнее. Но чует моя пятая точка, что о данной истории уже оповещена школьная мозгоправка, а значит – на следующем занятии она будет отчаянно пытаться вытянуть из меня правду-матку.

Сегодня учебный день. Я сижу за круглым деревянным столом и равнодушно рисую ложкой невидимые узоры на своём омлете. Аппетита ноль. Традиционный семейный завтрак. Точнее говоря, завтрак был только у меня, мамы и Криса. Отцу сегодня опять пришлось уехать на работу с самого утра. Оставалась какая-то бумажная волокита с очередной сделкой, которая, к слову, играла на пользу родительской компании. В связи с этим мама сегодня пребывала в особо приятном расположении духа. Даже, стоя у плиты, напевала заезженную мелодию из девяностых. Брат же давно окончил трапезу. Теперь он, разбросав по всему столу цветные карандаши и неприятно пахнущие спиртом маркеры, активно пытался что-то закрасить в своём альбоме. Периодически Крис переворачивал листы, а мама подходила к нему и интересовалась, что же такое удивительно он нарисует теперь.

– А это, я так понимаю, собачка? – предположила она. Только что был закончен очередной шедевр.

– Нет, это лисёнок! – обиженно возразил мальчик.

– Ах, да… – Мама слегка сконфузилась, а я отчаянно пыталась не выронить смешок. – Точно… Лисёнок. Я так с начала и подумала. Твой друг?

При упоминании друга Криса меня бросило в холод. Лишь недавно мне удалось ненадолго выбросить его из головы. И вот опять.

Как бы я ни старалась, адекватное объяснение произошедшему найти так и не удалось. А чем больше я думала, тем больше убеждалась, что такого объяснения просто нет. Это одновременно и пугало, и, что самое удивительное, вызывало интерес. А вызвать у меня интерес – настоящее достижение.

– Нет, – не менее обиженно выдавил брат. – это другой лисёнок.

После этих слов мальчик встал из-за стола, собрал все канцелярские принадлежности и скрылся в своей комнате. Я смиренно подождала звук закрывающейся двери, после чего, наконец, решилась заговорить с мамой.

– Знаешь, я, конечно, могу и ошибаться, но всё же искренне считаю, что вы отдали на растерзание психолога не того ребёнка.

Начала издалека. Старалась придерживаться привычной манеры общения, дабы не вызывать подозрений. Мама непонимающе нахмурила брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, знаешь, – Требовалось максимально верно всё сформулировать. – вначале фантазии Криса казались чем-то забавным, но теперь он уже достаточно подрос, и этот его воображаемый друг…

– А! Поняла, о чём ты. Друг – лисёнок.

– Именно. Друг лисёнок, – подтвердила я. – Что ты об этом думаешь?

– А что должна думать?

– Да хотя бы то, что Крис уже не настолько маленький ребёнок. Он ходит в школу, у него там есть друзья, а эта глупая фантазия всё никак не может исчезнуть.

– Это проблема? – Мама вскинула брови. В определённый момент мне начало казаться, что она уже просто прикалывается. Это раздражало. Тон стал увереннее.

– Конечно проблема. Дети в его возрасте не занимаются подобным. Они… – тут мои слова заглушил звонкий смех родительницы. – Что такого я сказала? Почему ты смеёшься?

– Нет-нет, ничего такого, – Ей стоило некоторых усилий заставить себя успокоиться. – просто забавно слышать подобные слова от тебя. Сама-то давно перестала играть с этим лисёнком?

Мир остановился второй раз за завтрак.

– В смысле? – только и сумела выдавить я.

– Теодора, да что с тобой сегодня? В самом прямом смысле. Ты ведь тоже всё детство рассказывала нам про своего друга – большого волшебного лисёнка. Помню, мы потом ещё с папой шутили, что Крису он передался по наследству. Странно, что ты забыла.

«Странно? Странно?! Просто «странно»? Это даже не странно. Это просто полный бред. Люди о таком не забывают.»

– Ты сейчас серьёзно?

– Дочка, – Родительница подошла и приложила тыльную сторону руки к моему лбу. – ты меня пугаешь. Я говорю всё как было. Верить или нет – твоё дело.

После этих слов женщина покинула кухню. Разговор был окончен.

***

К величайшему сожалению, за неделю моего отсутствия в школе ничегошеньки не изменилось. Даже потолок не обрушился, а в кабинете химии любопытные дети не устроили взрыв. До чего скучная жизнь у людей.

Я сидела на своём любимом уроке – биологии. Сегодня мы занимались препарированием лягушек породы пустынный узкорот. Несмотря на столь увлекательное занятие, мне всё никак не удавалось сосредоточиться. В копилку неразгаданных загадок добавились мамины утренние слова. Пыталась убедить себя, что они были не более чем неудачной шуткой. В то же время прекрасно понимала, что если бы родительница и попыталась разыграть меня подобным образом, то практически сразу выдала бы себя неконтролируемым порывом смеха. Да и, в конце концов, сколько мы уже знакомы? Верно – всю жизнь. Я в состоянии отличить, когда родственники говорят серьёзно, а когда нет.

Казалось, ещё чуть-чуть и я нечаянно отрежу собственный палец. Настолько сильным стало помутнение. Перед глазами рыжая пелена. Сплошные лисы.

«Чтоб тебя, мистический маньяк! Деамайн, кончай уже. Лягушкам скормлю!»

– Хрень, – спонтанно вырвался вполне себе уместный термин. Оказалось, слишком громко.

Я сидела за самой последней партой, так что всем одноклассникам пришлось обернуться, дабы кинуть на меня свои осуждающие взгляды. Не оставила без внимания даже довольно робкая преподавательница.