Анна Найденко - Эйль

Эйль крутилась возле зеркала во весь рост, нахлобучив на рыжие волосы шляпку с цветами. Тугой корсет поднял пышную грудь, юбка шлейфом тянулась следом, пока красавица ступала по мягкому ворсу ковра.

С тех пор как Маджа освободила Эйль из заточения в рубине, прошло три недели. Девушка ослепляла своей красотой, как хищник приковывает взглядом добычу, чтобы та не сбежала. Рыжие волосы ослепительно сверкали на ярком послеполуденном солнце.

Королевство Северной Пустоши встретило ее с изумлением, слуги дворца рассматривали с интересом и восторгом. Невозможно отвести взгляд от изгибов тела, от плавных движений, от неземной красоты, что приковывала взгляд.

Только Равилю чужеземка была не по душе. Король был зол и сердит – разгромил в кабинете шкаф. Гертруда успокаивала мужа как могла и поняла, что в эти минуты от него лучше всего держаться подальше. С первой минуты вокруг Эйль слуги извивались как кошки, стараясь угодить столь почтенной гостье: портной сшил платье по ее вкусу, как она носила пятьсот лет назад, а как только она проснулась, на прикроватном столике обнаружила ту самую шляпку, о которой рассказала слугам – как любила носить такие шляпки и как жаль, что таких уже нигде нет. И вот на столе лежит та самая вещь, которую она просила, хлопая ресницами и изображая легкомысленную глупышку.

«Способность управлять людьми никуда не исчезла», – подумала про себя Эйль с лукавой улыбкой на устах. Теперь пора выждать время и прибрать к рукам ЕЁ дворец.

– Что ты сделала с моими людьми? – прошипел Равиль ранним весенним утром.

Он нашел Эйль у Живого Источника. Теперь, когда он пробудился, в воздухе словно царила сама жизнь. Эйль сбегала сюда проветрить мысли и насладиться пейзажами. С тех пор как она была здесь в последний раз, казалось, что мало что изменилось: те же холмы, густо поросшие молодой травой, тот же нежно-сладкий аромат, повисший в воздухе. Она безумно скучала по этим местам. Только ее поместье, в котором она жила до замужества, был уничтожен под ноль. На его месте красовались руины, и она размышляла, стоит ли строить новое, когда она и так приберет дворец «мужа» к рукам.

Эйль похлопала ресницами и посмотрела на короля так, словно понятия не имеет, о чем он говорит.

– Я вижу тебя насквозь! И ты здесь всего лишь гостья, поняла? – король буравил ее взглядом.

– Ваше Величество, – протяжно произнесла Эйль, словно пропела. – Конечно, я здесь гостья. И я благодарна за ваше почтенное гостеприимство, – Эйль улыбнулась уголками губ, присела в реверансе, резко развернулась спиной к королю и направилась во дворец. Дерзко! Вызывающе. Пусть знает, что он для нее пустое место.

Вечером она затворила двери и окна. Просторные гостевые покои в желтых тонах раздражали до безумия. Она бы все здесь переделала, а лучше переехала в королевские покои, где ей самое место, но торопиться некуда – у нее не было поддержки. Пока что. Хотя начало положено: слуги бегают на побегушках, выполняют любой каприз, только где-то она прокололась, раз король что-то заподозрил.

«Ничего, ничего», – мысленно пообещала себе. Все равно дворец ее, а как скоро она вернет его себе – это всего лишь дело времени.

Эйль сдернула с себя шляпку, стащила платье через голову, подошла к зеркалу. Подняла вверх руку с золотистой мерцающей татуировкой в виде паука и направила в сторону отражения. Татуировка сползла с руки, словно змея. Зеркало ожило, зарокотало и поглотило татуировку. Девушка перестала улыбаться, и прекрасные черты ее лица заострились, блеск в глазах погас, в серых глазах застыла маска неприязни – и сейчас в них отражалась буря, способная поглотить все вокруг. Рыжие как языки пламени волосы потускнели, серые глаза поблекли, она выросла на две головы, бедра и грудь уменьшились. Она рассматривала в зеркале себя настоящую и не испытывала ничего, кроме зияющей пустоты внутри. Словно Маджа вернула пустую оболочку без чувств и эмоций.

С первого дня во дворце после стольких лет заточения Эйль искала то самое зеркало и, к ее облегчению, нашла. Оно пылилось в заброшенном подвале, заросшем паутиной. Дело оставалось за малым. Кокетливо улыбнулась слуге-глупцу, на которого подействовала ее красота – впрочем, как и на остальных, – и приказала перенести зеркало в ее гостевые покои.

Это был дар – артефакт богини, подаренный Эйль еще до обручения с Маркусом. Она мысленно пообещала себе найти его и сжарить на медленном костре, вырвать его сердце и скормить псам. Маркус был ее мужем. Он замуровал ее в стену. Её! Как он посмел? Если бы не Гелена, она была бы мертва и не увидела бы сейчас этих мест. Ничего, она вернет свое!

Второй проблемой была белокурая падаль, что носила на руках дитя. Ее раздражала Лилиана, впрочем, как и все молодые особы в этом дворце. От заточения ее души в рубине ее рассудок помутился и сейчас Эйль страстно желала расправы и власти.

Эйль прикоснулась пальцем к зеркалу, и по нему пробежала рябь, словно она коснулась поверхности воды. В зеркало прошла рука, лицо, туловище, пока она целиком не оказалась по другую сторону зеркала, где питала силу от своего источника – потустороннего.

Лилиана шла по ковровой красной дорожке, наступала на осколки, вертела головой в разные стороны, и с каждой минутой ее лицо становилось все мрачнее. После того как Живой Источник восстановился, и во дворце поселилась Эйль, Лилиана не могла спать. В мыслях постоянно всплывал образ матери, которой угрожала опасность. Первый правитель Северной Пустоши Маркус застал свою жену с братом и сошел с ума. Брата убил на месте, а Эйль замуровал в стену. Маркус заключил сделку с великим злом Каином, порождением тьмы и зла.

Перед свадьбой с наследником Северной Пустоши Гайдаром отца словно подменили, и оказалось, что отец в большой опасности. Он спустился в подземелье и, сам того не ведая, освободил дух Маркуса. Маркус вселился в короля Дамиана и все это время плел интриги и разрушал жизни жителей королевства. Мать осталась во дворце, и никто из гвардейцев не мог ее найти. Жива ли она? А отец? Гнетущие душу мысли мешали дышать. Не раздумывая, Лилиана приказала служанкам собрать одежду, свою, Тайары, Гайдара. Тайаре был от роду месяц, но она развивалась быстрее, чем обычные дети. Ее взгляд был вдумчивым, она уже самостоятельно держала голову, сидела и ползала. Порой казалось, что она смотрит в глаза и проникает в душу. По предсказанию ведьмы, она была могущественной правительницей, той, кто положит конец злу, и с ее правлением на землях Северной Пустоши будет править мир. И поэтому Каин хотел ее смерти.