Анюта Соколова - Морфа

– Ты попробуй, – предложил я, стараясь сохранить серьёзность, – получишь по губам – сразу поймёшь!

Лейк гордо распахнул рубашку, демонстрируя почти исчезнувший шрам на груди:

– Вот ради кого я в очередной раз в Бездну сходил? Ради любимой или друга? – голос винари дрогнул. – Каэн… я серьёзно… Если ты парень – я отстану. Если девушка – тут же прекращу свои интрижки… они мизинца твоего не стоят. И начну добиваться! По-честному! Не постели, а взаимности. Ты знаешь… что это для винари.

Я знал. Что винари, как и морфы, выбирают один раз – навсегда. И потому ответ у меня был тоже один. Раздевшись догола под изумлённым взглядом, я сосредоточился. Свой истинный облик я не принимал с семнадцати лет. Мне самому стало интересно, что я увижу. Так что рассматривал я себя с не меньшим интересом, нежели Лей.

Очень высокий, смуглый. Кожа гладкая, ровная и безволосая. Длинные ноги, изящные лодыжки, узкая талия. Плечи одной ширины с бёдрами, рельеф мышц лишь обозначен. Руки слишком сильные для девушки и недостаточно мускулистые для парня. Волосы ниже спины странного серебристо-серого цвета и такие же серебряные, светящиеся глаза. Черты лица правильные, тонкие, выразительные.

И – никакого намёка на половые признаки!

Лейк ахнул.

– Каэн… А как же ты… вы размножаетесь?!

– Принимаем пол, противоположный выбранному нами партнёру. Он мужчина – я женщина. Или наоборот. Многие пары постоянно меняются местами, можно экспериментировать… Лей, любишь не тело, а душу. Вот теперь сам решай, кто я.

Винари обошёл меня, несмело протянул руку:

– Можно… дотронуться?

– Дерзай, – усмехнулся я.

Лейк бережно провёл по груди, плечам, погладил волосы:

– Мягкие… Ты красивый… или красивая… А как правильно к тебе обращаться?! Не в среднем же роде!

– Когда в женском облике – как к девушке, когда в мужском – как к юноше. Если мы в настоящем теле, то всё равно думаем о себе как о мужчине.

– То есть ты ещё и в мыслях считаешь себя то девчонкой, то парнем?!

– Конечно. Вот так… – Я отрастила грудь и соответствующие признаки внизу. – …будет «сделала». Нагнулась, потянулась, вильнула бёдрами. А если так… – Я сменил пол. – …то уже «сделал». Шагнул, протянул руку, захлопнул отвисшую челюсть, – продемонстрировал я упомянутое.

Винари потёр подбородок и развёл руками:

– Каэн, у меня слов нет… Это как разрушить мир и все привычные взгляды на человеческие взаимоотношения…

– Мы с тобой не люди, – ухмыльнулся я, одеваясь обратно, – ты – винари, я – морфа…

– Я – Лейк, ты – Каэн, – поправил меня парень. – Я теперь не знаю, как быть дальше… Как к тебе относиться и кем считать. Но это не меняет одного: я твой друг.

– Тогда… – я глубоко вздохнул, – я скажу тебе ещё кое-что. Только ты это сразу забудь. Я назову тебе своё имя.

– Ты же Каэн! – округлил глаза Лейк.

– Это лишь имя моего рода, – признался я, – Кириани Нератс. Сокращённо – «КН». Каэн.

– Ничего себе… – простонал Лейк, – после года дружбы чего только не узнаешь… Каэн… а к чему такие сложности?!

– Имя морфы известно лишь родителям и самым близким людям. Его не произносят вслух, не употребляют в миру. Настоящим именем меня можно вернуть из Бездны или призвать на край света… Лейк, это имя знали лишь моя семья и женщина, что спрятала и вырастила меня. Я доверился ей лишь спустя десять лет, уходя из дома, чтобы она могла позвать меня в случае беды. А теперь называю тебе… Понимаешь?

– Да.

Винари поглядел на меня – и заключил в объятия:

– Плевать, кто ты. Ты умер за меня под топором палача, спасал тысячи раз… Каэн, у меня никого, кроме тебя, нет. Ты – моя семья, морфа… Неважно, сплю я с тобой или нет, я всё равно тебя люблю. Как тебя зовут?

Я шепнул ему на ухо имя.

Путь мне перегородила река. Я уже и забыл про Нигр, плавно несущий свои воды через всю Алерию до самой Лирии и даже дальше, в Кассию. Айгер стоит на одном берегу, а Бахр река делит на две части, связанные мостом. Ажурные арки, подсвеченные огоньками, красиво выделялись на фоне ночного неба. По ту сторону моста как раз начиналась знакомая мне часть города, делать там было нечего, и я остановился, облокотился на перила и любовался на лениво текущую воду.

Этих строгов я и заметил отражением в реке – тёмное пятно, стремительно увеличивающееся в размерах. Даже то, что это строги, запряжённые в экипаж, я понял, лишь когда они рухнули вниз, подняв фонтан брызг и неистово вереща. Тяжёлая карета утащила их вглубь, не оставляя шансов на спасение. Возможно, они невольно тянулись ко мне, почувствовав на расстоянии, – в отчаянном поиске помощи. Чёрная лобастая башка вынырнула из воды, и я услышал зов – впервые за долгие годы! Умирающее животное умоляло своего создателя.

Прыгнуть вниз было делом секунды. Ещё миг ушёл на то, чтобы нащупать канаты, стягивающие бьющихся зверей, отрастить когти и перерезать упряжь. Две огромные туши рванулись вверх, к поверхности, а я уже выбивал дверцу в поисках пассажира. Человек обнаружился сразу, слабо трепыхающийся, обмякший, но невредимый. Зацепив его, я выбрался наружу и практически выкинул на берег. Послушный мне ветер подхватил его и бережно опустил вниз – насколько можно мягко уложить на камни набережной. Почти сразу я расслышал кашель и сдавленную ругань… жить будет!

Я повернулся к строгам. Вот это да! Это же та самая пара, которой я вчера любовался у ратуши Айгера. Звери казались до смерти напуганными и тряслись, и тем не менее умоляли о помощи. Тот из них, что догадался позвать, опустился на колени, подставляя мне бок с огромной рваной раной. Второй жалобно протянул перебитую переднюю лапу с торчащими осколками костей.

У меня тряслись руки. Ненавижу тех, кто так поступает! Причиняет боль неспособным ответить. Строги созданы таким образом, что подчинение заложено в них изначально. Они никогда не нападают на людей, их не надо ни бить, ни подгонять, в ответ на удар они в крайнем случае зашипят. Сначала занялся более пострадавшим, залечил рану, обнаружив ещё с десяток мелких повреждений. Зверь поскуливал от боли, но стоял смирно. После всего он с трудом растянулся на камнях, тяжело дыша. Другой терпеливо ждал, хотя из его янтарных глаз капали слёзы. Ему досталось не так сильно, кроме лапы, у него был лишь слегка обожжён бок и опалён кончик хвоста. Крылья у обоих не пострадали, и это главное. Даже восстановленное крыло не заменит целое, в воздухе такой летун станет неповоротливым и тихоходным, а потому негодным и ненужным людям.

– Повезло вам, строжата! – Я погладил начинающих успокаиваться зверей. – Заклятие в экипаж целили, вас лишь слегка зацепило. Как вы меня нашли, уму непостижимо…

Два шершавых, холодных языка облизали меня, и без того мокрого, выражая полное согласие с моими словами. Затем строги, словно по команде, повернули головы и одновременно встали по бокам от меня – громадные, хребты выше моей головы! Я повернулся посмотреть, что их встревожило.