Алекс Энкиду - Спаситель 2.0

– Не пугайте меня моим положением. Я человек свободный и самостоятельный. Я отвечаю за себя и свои поступки…. Завтра вы огласите приговор. Ваш замечательный, единственно правильный, выдержанный в духе вашей цементобетонной морали приговор. Не сомневаюсь – меня ждет пожизненное заключение. Вы все спокойно вздохнете. Злодей наказан и больше не представляет опасности. Многие, если не все, про себя подумают – жаль, что отменили смертную казнь. А я с вами согласен. Да, да… мне тоже жаль.… Почему? – он сделал небольшую паузу и задумчиво продолжил – Смерть это тишина. Глупцы… для меня тишина величайшее наслаждение.… Это то, к чему я стремлюсь всю жизнь…. Прислушайтесь! Все что ни делает человек, получается шум. Планета шума! В этом человечество изрядно преуспело…. Животные избегают шума, боятся его. А для человека шум, это и постоянный фон, и действующая реальность, необходимость…. Шумовая агрессия! – он стал растирать своими длинными, узкими пальцами виски, как будто заболела голова – И конечно у всех в мыслях тоже шум. Чистых, контрастных мыслей давно не бывает. Шум – это бог современной цивилизации! Инопланетяне точно не прилетят к нам из-за шума.

Судья перебил его – Подсудимый! Говорите по существу!

– Да я и говорю по существу. Вы просто не понимаете сути, не хотите влезать под оболочку формальности вашего занятия. Что является существом нашего процесса, извиняюсь – вашего процесса? Неужели только формальности подробностей эпизодов? Вот эти люди, которых вы называете пострадавшими, родственники убитых… пережив горе и страдания, которые на самом деле нужным образом только закалили их, не обязаны ли они поблагодарить судьбу за именно такой исход событий? Ваш суд так уж правильно закрывает все неудобные вопросы! Законченная картина: некто убрал препятствие на их жизненном пути – это хорошо, но этот некто совершил злодеяние – и это плохо, а вот теперь этот некто – преступник наказан, и это в сумме дает «нормально». Все довольны! Даже я, в некотором смысле! Прямо хоть банкет по этому случаю устраивай! Должен ли суд рассматривать локальные, т.е. отделенные события от общего хода жизни, и выносить свое суждение на основе формального права, или необходимо смотреть на общий ход истории? Посмотрите, ведь те, кого вы называете потерпевшими, сегодня, спустя совсем короткое время после, как вы говорите «эпизодов», счастливы. Были ли они так же удовлетворены своей жизнью, если бы…. Я считаю, что здесь возможны разные точки зрения. И именно этот вопрос должен стать предметом рассмотрения дела по существу. Но суд ушел от существа дела. Завтра присяжным в соответствии с любимым вами принципом правового фатализма будет задан вопрос: «Имело ли место убийство»? Честные и прямые присяжные с облегчением ответят «Да». Я получу пожизненное, а главный вопрос останется за рамками! На пути своей эволюции человек в совершенстве научился создавать несовершенное! Ваш суд не исключение…. Даже больше – он противоречит биологическому и психическому здоровью человека. Надеюсь, никто не отрицает мое право иметь свое мнение по этому вопросу. Да, господин судья? Увы, вы задолго до этого суда приговорены к непониманию, к слепоте и глухоте, так же впрочем, как и эти люди. Не я опасен для общества Nomo Sapiens, а вы сами создаете опасность вырождения самих себя. Вы ждете от меня покаяния, и это считаете «по существу»…. Признавать вас умнее себя… морально чище, яснее… каяться, я не буду. Я виновен по вашим слепым законам в вашем пространстве без имени, и в вашем времени без определения… – он тяжело отдышался и продолжил говорить быстрее и сбивчивее чем раньше, вероятно боясь, что его прервут, и не дадут досказать.

– Но закон эволюции меня оправдывает! Вы знаете, я преподаю биологию. Я знаю что такое эволюция. Вам кажется, что каждый человек должен считаться бесконечно ценным, и никто не имеет права взвешивать ценность жизни конкретного индивидуума – кроме вас конечно – эту фразу он произнес с иронией, сделав широкий жест рукой в сторону зала – но эта идея совсем не согласуется с базовой теорией естественного отбора, более того, она ей противоречит. Эпоха Просвещения и Возрождения закончилась тогда, когда в общество была впрыснута вакцина из табу на убийство. Парадоксально, но с этим тубу человек свое духовное и великое «Я» поставил ниже своего здорового, бодрого животного «Я». Он перестал верить в себя, а стал верить толпе. Веря в уголовный и гражданский кодексы решать стало нечего; все заранее решено. Так легче жить. У человека отняли силу экстремумов и заставили жить по некой условной нормали.

От жары и от волнения подозреваемый стал чаще дышать. Он сбивался и повышал голос.

– У человека с его изначальным правом на инфантицид забрали возможность быть самостоятельной единицей судьбы. Личность растворилась в государстве. А государство эта двуличная ехидна! Оно само решило определять кому жить, кому нет. В каждом самом строгом законодательстве оно оставляет двусмысленные исключения. Убивать нельзя, но вот неверных, еретиков, диких, непохожих, и еще нарушителей бесчисленных и уже всеми забытых законов – можно. И казнили их во все времена с особым сладострастным, радостным цинизмом. Люди у власти фильтруют человечество по своему разумению. Избавляются от самых активных и сильных, отправляют их солдатами воевать, то есть на убийство. А если нет войны, ее придумывают. Разве не был бы я человеком – героем? Я ходил бы за линию фронта и убивал бы врагов десятками. После войны мне бы поставили памятник. Да, профессор? – он обратился к сидящему во втором ряду директору института – Вы говорите, у меня аномалия от рождения…. А у тех, кто воюет в ваших бесконечных войнах аномалия тоже от рождения? Или у них воинственность, страсть к убийству врага включается кнопочкой где-то там, в мозге, и выключается там же, по чьей- то команде? Кто же нажимает эту кнопочку? Вам лучше знать, профессор. И человек: вот он по приказу – убийца, а вот он вдруг добрый миролюбец? Ты можешь назвать кого-то тираном, маньяком, героем, смелым воином, защитником, палачом – сущность убийства в своей основе не меняется. А между войнами создают изощренные системы здравоохранения, когда умирают наименее, с их точки зрения, ненужные государству люди. Ваша мораль все терпит. Главное найти для нужных законов красивую обертку. Но у естественного отбора своя мораль. А надо уважать естество жизни и не стремиться действовать вместо природы.

В зале опять поднялся шум. Послышались агрессивные выкрики.

– Да, что мы его слушаем! Он издевается над нами! Казнить его мало! Давайте заканчивать!

Подсудимый сделал глубокий вдох, восстановил дыхание и как прежде невозмутимо оглядел задумчиво весь зал. Похоже, его взгляд действовал гипнотически на людей. В его улыбке, такой надменной и несуразной в этой обстановке, в его выражении лица, в его гордой осанке, противоречащей его положению, в его словах одновременно страшных и жалких было что-то необыкновенное, чего люди совсем не ожидали услышать. Шум в зале быстро затих, а судья опустил глаза. Раздался чей-то нервный смешок и сразу стих. Подозреваемый продолжил: