Джим Батчер - Архивы Дрездена: Доказательства вины. Белая ночь

Я свирепо оглянулся на него:

– Чего?

– Видел, какая на ней комбинация? Сдуреть можно! Нордическая блондиночка нежного возраста, но вся в пирсинге и в черном, из чего следует, что по крайней мере с одним каким-нибудь извращением она знакома. И вся такая хрупкая, и эмоциональная, и уступчивая. И разденется прямо у тебя в номере.

– Извращением? Ты не… послушай, это не… – Я едва не утратил дар речи. – Нет, Боб. Нет – и все тут. Никаких разговоров. Ей всего семнадцать.

– Ты бы не терял времени, – гнул свое Боб. – Пока порыв не угас. Куй железо, пока горячо, – я всегда так считал.

– Боб!

– Что? – невинно спросил он.

– Все совсем не так!

– Пока не так, – согласился Боб. – Но ступай к ней под душ и получишь ожившую эротическую программу с кабельного ТВ.

Я потер переносицу:

– Адские погремушки! Неудачная мысль, Боб. Совсем… неудачная, да.

– Гарри, даже зануде понятно, что девушки приходят в номер к мужчине не по простому совпадению. Пойми, все, что ей на самом деле нужно, – это…

– Боб! – рявкнул я, перебив его. – Даже если бы ей этого и хотелось, хотя на самом деле это не так, с девушкой ничего такого не произойдет. Я здесь работать пытаюсь. А ты мне не помогаешь.

– Ладно, не буду тебе мешать флиртовать с болью и смертью, – безмятежно заявил он. – Кстати, тебе лучше бы спрятать меня куда-нибудь, где я тебе не мешал бы. Скажем, на полку в душе.

Я рывком распахнул пустой платяной шкаф и сунул Боба туда. Сквозь закрытую дверцу до меня донеслись сдавленные ругательства на древнегреческом – что-то насчет овец и стригущего лишая.

Я отвернулся от шкафа к зеркалу и обнаружил, что вижу в нем не свое отражение, а Ласкиэль, по обыкновению прекрасную и невозмутимую.

– Этому маленькому извращенцу не отказать в некоторой логике, мой хозяин, – заметила она.

– Боб – мой маленький извращенец, – заявил я, грозно ткнув пальцем в зеркало. – И обзывать его по-всякому позволяется только мне. А теперь уходи.

– Ах! – вздохнула Ласкиэль, и образ ее сделался прозрачным, а из-под него выступило мое отражение. – Занятно, впрочем, – добавила она, перед тем как пропасть совсем, – что ее парень Нельсон прямо-таки поразительно похож на тебя внешне.

А потом она исчезла. Черт подери! Демоны дурацкие. Вечно последнее слово остается за ними.

Хуже того, в ее словах имелась доля правды. Уставившись в закрытую дверь ванной, я перебрал в памяти события последних двух дней и предшествующие встречи с девчонкой. Как-то так получалось, что ее отец всегда уважал меня, а мать не одобряла. Я появлялся в их доме раз в сто лет, в черном кожаном плаще, весь такой брутальный и опасный, и это в ее-то впечатлительном возрасте. Черт возьми, если уж на то пошло, одного отрицательного отношения Черити достаточно, чтобы вызвать интерес в глазах несовершеннолетней бунтарки.

Нехотя я признал, что Молли вполне могла втемяшить себе в голову что-нибудь подобное. Этим же могли объясняться ее неловкое молчание и потупленный взор. Я ей, конечно, был симпатичен, но мысль о том, что это могло перерасти во что-то другое, мне в голову не приходила. Что ж, я был бы последним ублюдком, если бы стал поощрять ее фантазии, пусть даже и непреднамеренно. А может, Боб и Ласкиэль заблуждаются и на самом деле ничего такого не происходит… впрочем, юношеские страсти, помыслы и устремления – минное поле, ходить по которому следует с большой опаской.

При всей своей привлекательности Молли все-таки оставалась еще совсем ребенком – более того, ребенком моего друга. Ее болезненно затронули все эти события. Это тревожило меня, и я хотел посодействовать ей – просто теперь приходилось еще и помнить о том, что мое сочувствие может быть неправильно понято. У девочки возникли проблемы, и она нуждалась в ком-то, кто мог бы помочь ей разобраться с ними. Но никак не в том, кто запутал бы их еще сильнее.

Из-под двери ванной струились завитки пара. Настоящая горячая вода. Не иллюзия.

Я тряхнул головой и занялся своей сетью.

По сравнению с другими заклятиями это состоит из большого числа компонентов, зато не является особенно сложным. Нечто похожее, только рассчитанное на длительное действие, я соорудил в квартале вокруг своего дома с целью засечь любое приближающееся потустороннее существо. Собственно, то же самое мне требовалось и в гостинице, только без долговременности я вполне мог обойтись. Рассвет… максимум два рассвета не оставят от него и следа, но я очень надеялся, что больше мне и не понадобится.

Я взял в руку пластилин, три свечи в деревянных подсвечниках, насыпал круг из песка так, чтобы я оказался в центре, и принялся накапливать энергию, припоминая в уме расположение на плане гостиницы точек, помеченных пластилином. Это не заняло у меня много времени. Любой обладающий элементарными магическими познаниями и устремленностью может проделать такое – или, по крайней мере, чуть меньшего масштаба. Сооружение сети, охватывающей здание, требует усилий, так сказать, тяжеловеса, однако технически это несложно, так что минут через пятнадцать я укрепил в уме пространственную схему энергетических точек и связей и прошептал:

– Magius, orbius, spiritus oculus.

Произнося эти слова, я сообщил им заряд моей воли, и тело на мгновение захлестнул поток покалывающей энергии, которая хлынула по рукам в кусок пластилина и завилась тугими спиралями вокруг свечей, исполнявших функцию индикаторов. Энергия заклятия вспыхнула, слетелась к фитилям струйками крошечных искорок, и свечи занялись ровным огнем. Произнеся заклинание, я разрушил песочный круг, и связанная им энергия разлетелась по гостинице, соткавшись в задуманную мной паутину невидимых лучей, – так мгновенно вспухает на морозе, обрастая кристалликами льда, замысловатая снежинка.

Я чуть пошатнулся, когда энергия заклятия покинула меня, оставив за собой быстро проходящее ощущение слабости. С минуту я сидел, опустив голову и тяжело дыша.

– Ух ты! – восхитилась Мёрфи. Я поднял глаза и увидел, как она закрывает за собой дверь. – Что это ты такое делал?

Я неопределенно махнул рукой.

– Если нехорошая сила, – выдохнул я, – покажется в гостинице, заклятие ее почувствует. – Я ткнул пальцем в свечи. – Возьми одну. Если вдруг разгорится ярко, значит у нас гости.

Мёрфи нахмурилась, но кивнула:

– Сколько времени это нам даст?

– Немного, – признался я. – Пару минут – может, меньше. Может, сильно меньше.

– Три свечи, – сказала Мёрфи. – Одна тебе, одна мне, и…

– Я подумал, не согласится ли Роулинс взять одну.

– Он здесь? – спросила Мёрфи.

– Нутром чую, здесь, – ответил я. – Он, похоже, из тех, кто не закрывает глаза на то, чего не понимает.

– А еще он, похоже, из тех, кого вчера ранили. Его никак не могли послать на дежурство сюда.