Инесса Иванова - Проклятие замолчавшей королевы

– Позже, – я показала жестом, что хочу отдохнуть, и присела в большое кресло. Оно было таким уютным, что пришлось бороться с желанием закрыть глаза и немедленно позабыть обо всём.

– Отдайте мне, – неожиданно вступила в диалог Альма, поднявшись с колен и захлопнув крышку пустого сундука. – Я сохраню его, чтобы случайно не затерялось.

Кузина сделала упор на слове «случайно», но Марта ничем не выказывала, что её это оскорбило. С тем же сдержанно-вежливым выражением лица она протянула свиток Альме и вновь обратилась ко мне:

– Ярла, позвольте ненадолго отлучиться. Мне велено получить распоряжения относительно вашего обеда с королевской семьёй.

– Да-да, безусловно, – торопливо ответила я, в душе радуясь, что останусь с Альмой наедине. Пусть и совсем ненадолго.

Марта сделала книксен и торопливо направилась к двери.

Стоило ей выйти, Альма молча протянула мне свиток. Я бы предпочла прочесть его в одиночестве, но уже давно поняла, что теперь это слишком большая роскошь.

Развернув бумагу, от которой пахло мамиными духами, я пробежала глазами ровные строки, написанные каллиграфическим почерком без единой помарки. Виленна писала, что папа приболел и поэтому не смог самолично известить меня о разговоре с родственниками. К счастью, он уже пошёл на поправку, шлёт мне поклон и наставление, что я должна быть осторожна с подданными, сыскавшими милость короля, и приветлива с теми, чьи имения находятся на границе.

Мама также упомянула, что от Стилина давно не было вестей, и просила, чтобы я не оглядывалась на прошлое, а жила настоящим.

Последняя фраза особенно меня взволновала. Сердце пропустило удар и кольнуло, так будто кто оцарапал его иголкой.

Все эти намёки родителей могли оказаться попыткой понравиться королю и доказать свою лояльность. Раз я приехала на отбор, то должна думать о победе, а не о бывшем женихе. Но неужели они не могли не понимать, насколько ранят меня, оставляя в неведении? Были ли слова короля пустой угрозой и проверкой, или он решил, что ни одной из его «невест» не должно быть дела до бывших.

– Что случилось? – мрачно спросила Альма, выдернув меня из горестных раздумий.

– Прочти, – не глядя, протянула я письмо.

– Вы уверены? – тон Альмы был вызывающим, и в другое время я бы обязательно поставила её на место. Но сейчас у меня не было сил.

– Читай! – выдавила я, глядя перед собой затуманенными от слёз глазами.

– Хорошо, – неохотно согласилась та. – Но вы сами просили, помните это.

Мне оставалось только кивнуть и посмотреть на нахалку так, что Альма не посмела дальше перечить и уткнулась в свиток.

Служанка не должна видеть слабость госпожи – это правило Виленна втолковывала нам с детства, и я всегда ему следовала, считая себя холодной и рассудительной. Сейчас же, вдали от дома, хотелось плакать, уткнувшись лицом в подушку, и молить, чтобы меня оставили в покое. Почему-то именно в этот момент я отчётливо поняла, что возврата к прошлому, где я могла надеяться стать женой Стилина и матерью его детей, не будет. Даже если меня отправят домой после королевского обеда, кто знает, согласится ли его семья принять меня? С одной стороны, я буду отмечена печатью Драгского замка, как участница отбора лучших из лучших. С другой – все боятся, что проклятие перекинется и на тех, кто ненадолго соединил свою судьбу с династией Сваргов. Боятся, но не упоминают вслух, опасаясь обвинений в государственной измене…

Дочитать Альма не успела. Дверь отворилась и вернулась Марта, неся в руках, словно величайшую драгоценность, платье, завёрнутое в белую материю.

– Обед состоится завтра в полдень, ярла Виртанен, – произнесла она с благоговением. – Я принесла платье, которое вам велено надеть на четвёртое испытание. Распорядитель велел передать вам, что после него двое из вас отправятся домой.

Я подошла к кровати, на мгновенье позабыв о своих волнениях, и осторожно приподняла ткань, которая скрывала наряд. Платье было сшито из тончайшего, почти невесомого материала. Белоснежное с ярко-алыми маками, казавшимися кровавыми пятнами, от него было невозможно оторвать взгляд.

– Какая красота! – воскликнула Марта, приложив руки к груди. – Оно очень пойдёт вам и сшито по последней моде.

Я была согласна со служанкой, однако смущало слишком открытое декольте. Разве невесте не требовалось демонстрировать невинность и неискушённость? Платье же больше напоминало наряд фаворитки.

– Наверное, Его Величеству не понравилось, что вы пришли на первое знакомство не в голубом наряде, как все, а в своём, привезённом из дома, – вздохнула Альма и с жалостью посмотрела на меня.

Появись я в таком на приёме дома, отец бы устроил хорошую взбучку. Но игнорировать просьбы короля повторно – верная дорога к гибели.

– Передайте Оскару, что я благодарна Его Величеству за столь изысканный подарок, но боюсь, он чересчур хорош, – ответила я, тщательно подбирая слова.

– Это невозможно, ярла, – испуганно пролепетала Марта, побледнев настолько, что стала походить на выбеленную стену. – Я могу позвать господина Оскара, но не просите о большем.

– Всё в порядке, Марта. Не стоит, спасибо, – выдавила я улыбку и велела убрать платье в шкаф.

– Вы хорошо сделали, что согласились надеть королевский подарок, – сказала Альма вечером, расчёсывая мне волосы перед сном.

– Если король не видит во мне невесту, тем лучше, – с достоинством ответила я, глядя на своё отражение. – Может, скоро мы отправимся домой. Скажи лучше, что ты думаешь о письме?

– Матушка советует вам забыть о женихе, ярла. Тут и думать нечего, – проговорила Альма, взбивая подушки. – И раз меня приставили оберегать вас, скажу больше: не пишите ему. Возможно, это спасёт ярлу жизнь.

2

Совет Альмы вызвал во мне глухое раздражение, но спорить сил не было. Я только смерила нахалку уничижительным взглядом и легла в постель, отвернувшись к окну.

С чего это служанка позволяет себе подобные речи? Не иначе, как умом тронулась! Или вдали от дома она возомнила себя равной урождённой Виртанен?

Уязвляло и то, что в словах Альмы мне слышалась горькая правда. Как бы там ни было, но она была хорошо образована и достаточно умна, чтобы разглядеть истину, скрытую за вензелями этикета. С этой мыслью я и заснула, едва голова коснулась подушки.

Утром все страхи показались мне надуманными, и я уже готова была сесть за письмо, как вдруг обнаружила, что чернила, вчера ещё доверху наполнявшие склянку на столе, засохли. Да, я всё-таки добилась вчера того, обы их принесли, но оказалось, что напрасно.

– Это вам знак, – мрачно промолвила вертевшаяся тут же Альма. Она в который раз перетряхивала и расправляла одежду из шкафа, будто сейчас не было ничего важнее.