Владимир Попрядухин - Ловцы тумана

«С ума они тут посходили» – раздраженно подумала Настя.

– Анастасия Владимировна Лапшина, 2010 года рождения. От Рождества Христова.

– Да я понимаю, что не от сотворения мира, – поддержал в шутку невропатолог. Ну, хорошо, в собственной личности она ориентируется – это плюс. Фамилию, только чуток спутала. А какой день сегодня?

– С утра было пятнадцатое сентября, – слегка язвительно ответила Настя.

– Еще один плюс, – почему-то обрадовался доктор столь очевидному ответу. -А где ты находишься?

«Блин, как же они меня задолбали странными вопросами», – подумала девочка, но эту мысль, понятно, озвучивать не стала. -Я нахожусь в неврологическом отделении центральной районной больницы города Гурово. Область назвать?

– Не надо, не надо, – промурлыкал невропатолог, обдумывая какую-то мысль. – Ты лучше нам скажи, ты помнишь, что с тобой случилось 17 июля этого года?

Настя честно попыталась вспомнить, но никаких значимых событий, связанных с этой датой, в голове не всплывало.

– Да вроде ничего такого, – сказала она. -Это какой был день?

– Пятница, – ответила мама.

«Смотри-ка, она даже помнит, какой это был день недели, странно».

–Ну, если это была пятница, то была вечером на тренировке, а так-то у нас каникулы. Может, с Ленкой Поповой куда-то забурились. Разве все упомнишь?

– Забурились, вот именно. Вернее, забурилась ты. Ленки Попцовой в тот день с тобой не было. Да и вообще ее все лето не было. Ее родители в лагерь на лето устроили, они мои соседи.

– Да ну! – изумилась Настя. – Чтоб Ленка в лагерь – не помню такого. Мы еще в конце июня в поход с классом ходили, и она там была. Даже и фотки есть где-то. Надо в телефоне порыться.

– Ладно, в телефоне мы потом пороемся, – подвела итог осмотра мама. – А пока давай ты останешься здесь, в отделении. Александр Алексеевич обследует тебя по полной программе, а завтра я тебя домой заберу. Все равно я сегодня на дежурстве. Ещё вызов висит.

– Ну, так у меня одежды никакой нету. Тапочки там…Может, кружка какая с ложкой. А почему вызов? Ты же лаборант? Или на дому анализы брать?

Мама улыбнулась так, словно сначала хотела заплакать, однако пересилила себя. На вопрос она не ответила.

– Ну, кружкой с ложкой мы тебя обеспечим, – улыбнулся в бороду невропатолог. А пижаму тебе мама сейчас привезет из дома. Пойдем-ка, я тебя определю в отдельную палату для ветеранов. Там пока пусто. Ветеранов уже почти не осталось.

Настю отвели в маленькую палату на две кровати. Мама уехала за одеждой. Тут же прибежала медсестра с набором пробирок и шприцом.

– Это че, из вены кровь брать? – испугалась Настя. Уколов в вену она боялась почти так же, как змей.

– Ну, что делать? Надо.

Александр Алексеевич кивнул медсестре на пациентку. -Ты давай, Катя, бери кровь, и по цито направь ее в нашу лабораторию. Как придут результаты – сразу сообщи.

Через десять минут Настя осталась одна в пустой палате с ватой на локтевом сгибе и полным хаосом в голове. «Что случилось?» Это была самая внятная мысль на текущий момент. Все остальное распадалось на фрагменты, которые беспрестанно крутились в голове, складываясь в самые немыслимые пазлы.

Дверь в кабинет широко открылась, в проеме показалась долговязая фигура ответсека Михаила Михайловича.

– На планерку, все! – сказал он куда-то в пространство и снова исчез в коридоре, хлопая дверями других кабинетов

– На планерку, на планерку, на планерку – удалялся его призыв дальше по коридору.

– Да-да, сейчас, – машинально сказала Юля, пытаясь закончить задание редактора: выгрузить последние новости за прошедшие выходные на сайт. Она была репортером районной газеты с оригинальным названием «Районные вести» и на пол ставки совмещала должность админа сайта.

–Ладно, потом доставлю, – махнула она рукой в сторону монитора, на котором светился знакомый логотип, и ,захватив со стола блокнот с ручкой, направилась в кабинет редактора. По пути прихватила стоящий у двери стул для посетителей – стульев в редакторском кабинете всегда не хватало. Когда Юля только устроилась в газету, стула на планерке ей не хватило. На предложение сходить за стулом она скромно ответила:

– Да, ладно, я постою.

На что Михаил Михайлович, глянув поверх очков своими глубоко посаженными рыбьими глазами, нудным голосом произнес:

– У нас не принято стоять на планерках! – и по-старушечьи поджал тонкие губы.

Ответсек был вылитой иллюстрацией из книжки Маршака «Рассеянный с улицы Бассейной»: худое остренькое лицо, очечки на длинном носу, прямые, непонятного цвета волосы с признаками проявляющейся лысины в области темечка. И характер у него был под стать облику -нудный, едкий, временами язвительный. Своей педантичностью он доводил творческие натуры журналистов до состояния легкого бешенства.

–Сдаем план на неделю, – обычно говорил он. -У меня жесткий макет, куда должно поместиться определенное количество строк.

–Откуда я знаю, будут ли у меня эти строки в нужном количестве, – пенился пухлый журналист Денис. – В этой деревне нихрена не происходит годами. А у него, видишь, жесткий макет, блин. Макет для того и макет, чтобы подгонять его под текущую ситуацию.

Но ответсеку все эти доводы были до звезды. Он – третий человек в редакции после главного редактора и его зама. Но, судя по поведению, считал себя как минимум вторым в этой начальствующей троице.

Как привидение, Мих Мих почти бесшумно скитался по кабинетам, непонятно зачем закрывая окна и педантично выравнивая стопки бумаг на чужих столах. Ко всему прочему, он каждое утро чуть ли не с секундомером стоял на крыльце редакции, проверяя, кто из работников во сколько пришел. Практических последствий опоздания, как правило, не имели. Все-таки работа творческая, мало ли, где человек может быть. Может, материал собирал с утра. Но видеть укоризненный взгляд, когда ты пришел на работу к девяти вместо пол девятого, было некомфортно.

–Чего он стоит, как тень отца Гамлета? – сокрушался самый старый журналист Сан Саныч, который чаще всего опаздывал. – Будто я не могу прийти на полчаса позже. Может, я с утра дома работаю. Я в этой редакции уже полвека, с тех самых времен, когда она еще называлась «Заветы Ильича». И никогда подобного дурдома не было.

Все остальные молчаливо с ним соглашались, но как то поменять ситуацию не могли. Хотя, например, Юле было, в целом, пофиг.

– Ну, стоит и стоит. Деньги из зарплаты не вычитает – и слава Богу.

Особенно хорошие материалы имели свойство пропадать в бездонном столе ответсека, куда он их складывал «на потом». За то он любил всякие скучные плоские отчеты с различных совещаний.

– Подожди, – говорил он. – Твой материал мы поставим чуть позже. Сейчас мы должны поставить отчет по посевной. Это очень важно.