Екатерина Крапивенцева - Мутная вода

***

«Как там обычно бывает в сказках? – Погрузился в раздумья Мут. – "Налево пойдёшь – коня потеряешь." Да, в сущности, и пожалуйста. Мой белый конь давно уже не молод и верно ждёт своего хозяина на стоянке в Дитятках. Но я бы с радостью им расплатился за возможность ещё разок выпить чёрного кофе и послушать до зари смешные байки у костра на Кордоне… Вдохнуть илистый запах Болот. Пройтись низинами Агропрома, где после хорошего выброса хабар лежит буквально под ногами… Позубоскалить с Барменом, будь он неладен, старый жмот. Увидеть племянников. Поесть рыхлых пряников с мятным чаем на даче. Да много вещей есть в жизни, ради которых можно отдать и табун коней!.. Все они простые, минутные. Легковесные, как добрая весть. Подумал о них, и на душе потеплело…

"Прямо пойдёшь – голову сложишь." Нет уж, балуешь, брат. Прямо в Зоне никто не ходит – только отчаянный сорвиголова. Здесь все пути извилисты и длинны. Чем короче путь, тем ближе смерть. Проверено жизнями сотен бродяг, лежащих по Зоне то тут, то там…

Живым я не верю. А вот мёртвым – всегда. Им нет смысла лгать. Даже если то – гнилой зомби… Он не обманывает, а вполне открыто демонстрирует жгучее желание тобой закусить. С живыми не так. Они могут пить с тобой, улыбаться тебе, а завтра всадить пулю в голову, не задумываясь. Ради хабара, чтоб ты не был обузой или просто по синьке, колотясь в алкогольном бреду…

В Зоне нет прямых путей. Это касается и совести. Мы всегда вихляем, совершая с ней сделку. Не открыть схрон, когда под выброс в него ломится незнакомец. Сидишь и таишься: чем чёрт не шутит – может это излом лицедействует, смущает твой разум, дабы выманить из укрытия и полакомиться тобой?

Когда исподтишка пускаешь бандиту в голову пулю, о чём задумываешься? «Целее будет честный сталкер на пути из рейда».

Это ли прямой путь? Нет, брат. То кривая дорожка сделки с совестью.

"Направо пойдёшь – истину найдёшь". А вот это для меня. Сколько не искал её за пределами Зоны – не нашёл. Справедливость – есть, а истины – нет…

Те же твари, только под масками людей. В Зоне, однако, все честнее. Наверное, в этом и есть её истина – обнажать всё скрытое, показывать потаённое. Придя в Зону, я обрёл её «дар» – взгляд на жизнь и смерть, без прикрас.

Дышу, топчу землю, болею и хандрю, значит я – живой, это круто. Есть в моём мире пара людей, которым я безоговорочно доверяю, значит я – счастливый человек.

А если завтра Зона распорядится так, что не вернусь из рейда – ну, таков сталкерский путь: недолгий век, большие деньги, если ты – везунчик. И быстрая смерть – дай бы Бог, если так.

Главное здесь – себя не потерять. Не разменять на дешёвую водку да на продажную истину, прельстившись самым прямым из путей.

Эх… Что-то меня на философию пробило…» – Очнулся Мут, аккуратно ступая по тёмной галерее. Фонарик отключен. Глаза привыкли к полутьме.

«Иногда мне кажется, что тёртые сталкеры – вообще, как кошки. – Улыбнулся Мут, огибая небольшую бурлящую лужицу «Холодца». – Их «палочки» и «колбочки» в глазу давно адаптировались к изменчивым условиям Зоны. Все ради выживания. И это тоже своеобразная «мутация». Способность – вот так мимикрировать под окружающую среду. Я тоже подстраиваюсь. Болты и железный лом давно заменила старая штукатурка – она не громко падает, но задачу свою исполняет с лихвой. Хорошо, что шипение аномалий вполне перекрывает звук от броска».

Шаг за шагом, медленно, но верно Мут приближался к столовой, где чуть раньше его и сцапал хитрюга-кровосос. Сладковатый запах заметно усилился. В помещении было тихо и влажно. На стенах пульсировали какие-то наросты, очень похожие на кладку яиц.

«Похоже, у кого-то брачный сезон,» – невольно подумал сталкер. И, засмотревшись на кладку и допустил фатальную ошибку – споткнулся и упал навзничь. Топор вылетел из рук и угодил в один из коконов. Послышался липкий треск, и слизкая кожура разошлась, обнажая внутренность, полную скользких эмбрионов…

«Какая же мерзость… – Не отрывая взгляда от кокона, Мут кое-как поднялся с пола. – Несколько маленьких кровососов, в почти зачаточном состоянии, но с уже оформившимися ротовыми отростками».

Все в каком-то липком, вонючем гное, пахнущем столь удушливо сладко, что на сталкера вновь накатила дурнота: «Это же целое новое поколение мутантов. Всего несколько эмбрионов в коконе, но таких «био-инкубаторов» не менее трех десятков вдоль стен… Нужно срочно искать ребят и сжигать все нахрен, пока эти монстры не расползлись по всей Зоне…»

Пройдясь вдоль коконов, Мут отряхнул с ботинок липучую биомассу: «Так значит, наш «суперкровосос» – это самка? Или есть брачная пара, наплодившая целое поколение мелких пси-крововососиков?» – Мысли сталкера бурлили, роились клубком, одна перетекала в другую.

Кое-как справившись с тошнотой, сталкер забрал свой топор и двинулся дальше. Страшно было так, что хотелось кричать. Ожог на лице засаднило от капелек гноеподобной жижи, которая брызнула на Мута из кладки. Утёрся – не помогло.

Казалось, щёку набили жгучим перцем. Но он почти отрешился от этой боли, полностью сконцентрировав внимание на дороге. Сил почти не осталось. Стресс, кровопотеря и токсин делали своё дело, подтачивая сталкера изнутри.

Дикая слабость то накатывала, то отступала. Войдя в столовую, Мут аккуратно спрятался за массивную холодильную камеру.

Осмотрелся. Кровосос сидел на горе тряпья, в руках его было яйцо из кладки. Неожиданно, в комнату вошёл второй мутант с таким же пульсирующим коконом в руках. Они сели рядом и стали раскачиваться, завывая в такт пульсации яйца…

«Исторический момент – рождение кровососа – а камеры нет», – искренне, но не совсем вовремя расстроился Мут.

Внезапно первый кровосос поднял голову и начал увлечённо водить щупальцами из стороны в сторону.

«Принюхивается? – Заметно напрягся сталкер. – Или это часть сакрального ритуала? Ведь они чертовски умные – эти твари… И в Зоне они просто на ступень выше в пищевой цепи. Больше силы, выносливости, способности к регенерации. А ведь они и не злобные. Мы – просто их пища. Как куры или свиньи… Пожирать людей – это всего лишь способ их выживания. Странно – осознавать подобное, наблюдая за этой парой. Они качают своих детей, как мы своих. Поют им песни на незнакомом языке. Но если они меня заметят, то непременно убьют. А я сейчас совсем не желаю им смерти. Но инстинкт выживания подсказывает – либо они, либо я. Парадоксально.»

Неожиданно мысль Мута прервалась, и его рот закрыла чья-то рука. Секунды тихой возни, и вот он уже лежит на полу и смотрит во все глаза на Шустрого с Карасём.

– Вашу мать, нормально не могли поздороваться? – Шепотом возмутился сталкер.