Анна Осокина - Отмеченная огнем. И остался только пепел

– Да не войдет в дом сей ни один нечестивый! – сказано это было так однозначно, что никто не усомнился в том, кому адресованы слова.

Мирам стояла спокойно, только ее губы превратились в одну тонкую ниточку, а девчушка, казалось, вся сжалась и приготовилась в любой момент сбежать. Начавшийся снова шепот резко оборвался, когда ведьма тихо ответила:

– «И пусть не поднимает никто головы выше ближнего своего, ибо Он равно смотрит на всех, возжигающих Огонь в Его имя», – Мирам дословно процитировала святое писание.

– Вон отсюда! – задохнулся от гнева Эхрес.

Мирам высоко вздернула подбородок и, сощурившись, развернулась к выходу, потащив за собой внучку. В этот момент все восемь священных костров и главный – на алтаре – взмыли к потолку и резко потухли. Жрец схватился за сердце.

– Ведьма, – с ненавистью прохрипел он, сползая на руки подскочивших к нему горожан.

В храме поднялся сильный переполох, кто-то из парнишек побежал за врачом, благо тот жил на соседней улице. Хвала Ясногорящему, со стариком все обошлось. Видимо, он сильно переволновался, все-таки возраст уже давал о себе знать. Но сам жрец был убежден, что во всем виновата чужачка. Больше возле храма ни Мирам, ни ее внучку не видели.

Глава 2

– Слыхала, Полонья? Ведьма-то померла! – огласил окрестности однажды утром крик высокой и крепкой бабы средних лет с малиновым румянцем на пухлых щеках. В руках она держала корзину, из которой кокетливо выглядывали два свиных копытца. Завидев соседку, идущую навстречу с двумя полными ведрами воды, она воспользовалась случаем и поскорее поделилась последней новостью с рынка.

Тихий Лог не зря носил свое название. Мало-мальски значимые события редко колыхали местное население. Время шло. А, как известно, оно не щадит никого. Даже людей, наделенных даром. И пускай они проживали на несколько десятков зим дольше остальных, конец всегда был один.

– Да наслышана уж! – окликнутая поставила ведра на землю и всплеснула руками. – Жаль девчушку, одна теперь, сиротинка. Ни отца, ни матери, ни мужа… А, поди, семнадцать скоро, ей бы детишек вовсю рожать. Так кто ж ее такую-то замуж возьмет? – женщина потерла натруженную поясницу и, подняв ношу, собралась продолжить свой путь.

– А вот мне не жаль, – скривилась румяная. – Ведьмино отродье, тьфу!

Она плюнула себе под ноги и, дернув плечом, отправилась домой.

***

Исха стояла перед телом единственного родного человека. Лицо ее не выражало ровным счетом никаких эмоций. Оно было абсолютно пустым. Только по щекам двумя непрерывными струйками стекали слезы, ползли по шее и пропитывали светлую льняную рубаху.

Мирам не стало ранней весной, когда на полях еще лежал снег. Женщина уснула в своей постели и больше уже не подняла тонких, почти бумажных век. Эта весть разлетелась по Логу быстрее молнии. Конечно, ведьма заранее готовила Исху к самостоятельной жизни, потому что достигла очень преклонного возраста. Почти все знания, которыми обладала сама Мирам, так или иначе уже стали доступны преемнице. Что-то было показано или рассказано, что-то записано. Ведьма знала: лета ей уже не видать. Но как ни готовься, а смерть всегда приходит неожиданно, даже когда уже ждешь ее на пороге.

– Он отказался, – донесся до нее голос ближайшего соседа Клума, который сам вызвался сходить к жрецу, чтобы узнать, совершит ли тот поминальную молитву над Мирам. Теперь вестник переминался с ноги на ногу за ее спиной и неловко мял шапку в больших, черных от въевшейся грязи ладонях. Девушка не оборачивалась и хранила молчание.

Клум потоптался еще немного, а потом решил добавить:

– Ну, мы это… Позже зайдем, поможем, чем можем, – здоровяк каких мало, съежившись, постарался поскорее оставить эту маленькую хрупкую девчушку наедине с ее горем и выскочил наружу. Он уже не услышал, как звенящую тишину избы нарушил прерывистый вздох, а сразу за ним – сдавленные рыдания.

Немного успокоившись, Исха заметила нечто странное: амулет, с которым Мирам не расставалась ни на минуту, пропал. Его не оказалось ни на шее покойной, ни в ее вещах.

– Когда-нибудь, – не раз говорила ведьма, сжимая в ладони камень, – он достанется тебе. – В такие моменты взгляд старухи становился задумчивым и даже немного мечтательным, устремляясь куда-то в далекое прошлое. – За него ты не выручишь и нескольких сребреников, но для нас он дороже золота. В нем – часть силы всех наших предков.

Исха обыскала весь дом, смотрела везде, где только могла. В конце концов она оставила это занятие. Сейчас главной ее заботой оставалось подготовить тело Мирам к прощанию. Каково бы ни было отношение местных к ведьме, многим она помогла, поэтому на берегу лесного озера, где обычно жители Лога в последний путь провожали своих мертвых, появились дрова для погребального костра. А через некоторое время вернулся Клум, предводительствуя еще несколькими такими же, как и он сам, работягами, чтобы перенести тело.

К вечеру все закончилось. Теперь нужно учиться жить одной. Нет, с хозяйством девушка управлялась сама уже очень давно, но рядом всегда находилась любимая бабушка, готовая направить, подсказать и поддержать. Почти все ее сверстницы из Лога уже давно вышли замуж и обзавелись малышами. Но Исха читала в глазах местных женихов лишь брезгливость, смешанную со страхом, хотя и была если не красавицей, то во всяком случае довольно миловидной. И не таких брали замуж. Однако клеймо ведьмы прочно въелось в весь ее образ. Ни о каком замужестве в таком положении не могло идти и речи. Они с Мирам всегда держались особняком и находились будто вне общества с его законами и обычаями.

Исха медленно брела по тропинке вдоль леса, ведущей к ее дому. Глаза опухли от слез, в голове – ни одной мысли. От земли, местами еще покрытой подтаявшей тонкой снежной коркой, поднимались сумерки. А в пронзительно-синем небе золотилась полная луна, под которой, будто привязанная на ниточке, висела яркая звезда.

«Как странно, – отрешенно подумала девушка, – раньше ее никогда не замечала». А ведь Мирам всегда учила ее обращать внимание на мелочи. Из них можно сложить полную картину. Взгляд ее зацепился за маленький островок цветов, чуть приподнявших свои еще не распустившиеся головы над небольшой поляной, расположенной чуть поодаль тропинки. В призрачном лунном свете они слегка серебрились. Даже в такой скорбный момент она улыбнулась. Первые подснежники.

Исха сошла с пути, сделала несколько шагов в сторону леса и присела возле растений. Поднесла руки к ним – цветы тут же отозвались на ее тепло и стали медленно поднимать бутоны. Она сама не ожидала такого эффекта, но, ободренная успехом, закрыла глаза, глубоко вдохнула и отправила мысленный поток в холодную почву. Отклик не заставил себя долго ждать: через несколько мгновений ведьму окутало тепло, поднимавшееся откуда-то из недр. Исха поделилась с землей частью себя, и взамен та дала ей свою силу, которой было даже слишком много: ведьма пила ее, чувствуя, что уже пьяна. От этой мощи кружилась голова, а сердце хотело выскочить из груди. В состоянии, близком к эйфории, Исха откинулась на спину, широко раскинув руки в стороны. Ее грудь высоко и часто вздымалась. А сила все лилась и лилась, пока ведьма не поняла, что уже не может держать все в себе. Она не творила никаких заклинаний, просто выпустила энергию на волю, и та широкими потоками полилась во все стороны.