Екатерина Гичко - История о краже. Лгунья. Том 1

– Какое это послание? – интересовался Шидай, ненавязчиво подталкивая дымящуюся чашу ближе к господину. Тому понадобится тепло хоть бы для того, чтобы греть всех тех маленьких созданий, что так доверчиво к нему жались.

– Двести второе, – Ранхаш всё же не выдержал и устало потёр глаза. Несколько бессонных ночей всё же давали о себе знать.

– Отказы есть?

– Нет.

Шидай хмыкнул. Ну, конечно, никто не откажет правнуку самого Шереха!

– Тогда, может, домой? – предложил лекарь. – Посадим на твоё место Варлая, пусть принимает корреспонденцию и отогревает птичек. А то в решающий момент, когда девчонку найдут, ты даже на дракона влезть не сможешь. Это я тебе как твой личный лекарь обещаю, – последнее прозвучало весьма угрожающе, Ранхаш даже предостерегающе посмотрел на Шидая. Мол, только посмей!

И всё же харен поднялся со своего места, выпутал из волос разъярившуюся птичку и, ссадив её на стол, направился на выход.

Пока Шидай отдавал распоряжения Варлаю, Ранхаш набросил на плечи плащ и теперь смотрел на снующих по улицам горожан. Плющ, наползший на карнизы окон, серебрился инеем и от этого казался диковинной рамой, а сами окна – живыми картинами. Подошедший со спины лекарь по-панибратски обхватил харена за плечи и тихо спросил:

– Ну? Домой?

На краткое мгновение в груди всполохнуло тёплое позабытое уже чувство. Но Ранхаш поспешил его задавить и, вывернувшись из-под руки Шидая, направился к двери.

Лекарь нагнал его уже за порогом, на ходу натягивая плащ.

– Слышал новость? – весело спросил он, залезая следом за Ранхашем в экипаж. – Про нашего Викана? Мне Варлай рассказал, что он опять влез в неприятности.

– Серьёзно? – в голосе харена прозвучало такое редкое веселье. – А я уже начал беспокоиться, что с ним что-то не то.

– Он сейчас вроде бы дома отлёживается, – ободрённый интересом господина, лекарь продолжил рассказ с ещё большим энтузиазмом. – Представляешь, решил к оборотнице из Сумеречных гор подкатить! Понадеялся на своё природное обаяние.

– Сумеречница? – повторил Ранхаш.

– Ага, – весело подтвердил Шидай. – Сам же знаешь, какие они. Все в покрывалах, яркие, как экзотические птички, вот Викан и повёлся, позабыв, что для тех любое внимание со стороны мужчины сродни лишению девственности. А она ещё и с братом была. Викан ей подмигнул, девчонка побледнела, а потом в слёзы. Брат, естественно, разъярился. Насилу разняли. Данетий Трибан хотел Викана на неделю в камеру упечь, чтобы в следующий раз головой думал. Но в итоге отстранил от дел на пять дней.

– Стоило бы посадить.

– Стоило бы, – согласился с господином Шидай. – Викан ведь понимал, какими неприятностями могла обернуться его выходка. Но он всё же знает подход к женщинам. Дочке данетия всего семь лет, а наш мерзавец Викан её уже очаровал, и малышка так плакала, что отец всё же смилостивился и…

Экипаж дёрнулся, вынуждая лекаря умолкнуть. Движение почти сразу же восстановилось, но Ранхаш отдёрнул занавеску и выглянул наружу. В воздухе медленно и торжественно кружил снег. Прохожие замирали посреди дороги и восторженно смотрели на первые снежинки, мелкие и колкие.

– Зима наступает, – медленно протянул Шидай.

Колкая труха сменилась пышными хлопьями, и лекарь замер, наблюдая, как в жёлтых глазах его господина неспешно падает снег.

Уже седьмой день падал снег. Обычно первый снег падал и таял, но в этот раз зима сразу же решила занять прочную позицию. Заснеженные деревья – некоторые из них даже не успели до конца сбросить листья – клонились под тяжёлыми влажными шапками и были сказочно красивы. Майяри даже поначалу восторгалась. Пока не промёрзла до костей. Тёплая одежда у неё была: щедрые гава-лиимцы снабдили и зеленоватым тулупом с меховым воротником, и вязанными телогрейкой, чулками и варежками. Варежки и чулки они, впрочем, вязали не из шерсти, а из мягчайшей коры вездесущей абдарики, отчего те имели фиолетовый цвет. Майяри каждый раз, когда встречала кого-то, запихивала варежки поглубже в карман, чтобы те в глаза не бросались. Да и сама на глаза попадаться не спешила.

Устроившись на хвойном опаде под разлапистой елью, девушка извлекла из мешка крупный фиолетово-зелёный плод и вонзила в него зубы. Брызнул сок. Мякоть оказалась сочно-зелёной. Майяри куснула плод ещё раз, и стала видна коричневая косточка. Девушка поморщилась и с вожделением посмотрела на мешок, где лежало вяленое мясо. Его она ела только по вечерам и не более одной тонкой полоски. В остальное время перебивалась сушёными овощами и фруктами или вот свежей абдарикой. Она хоть и была вкусна и питательна, но уже изрядно приелась.

Куснув плод третий раз, девушка подняла глаза на небо и замерла. Высоко в вышине, среди завихрений снега, кружила большая птица. Майяри сглотнула и поспешила поглубже забиться под сень дерева.

Больших птиц – поодиночке или парами – она видела уже третий день подряд. Так бы всё ничего. Мало ли какие пташки тут водятся. Но эти летали и в сильный снегопад, когда поднявшийся ветер вызывал снежные завихрения. Какая нормальная птица высунется из укрытия с риском переломать крылья? Да и большие они очень…

Майяри напряжённо проводила птицу глазами и рискнула выбраться из укрытия, только когда она скрылась за снежной пеленой. Недоеденную абдарику она случайно сжала, и превратившийся в слякотный ком плод пришлось прикопать в снегу. Всё ещё нервно осматривая небо, Майяри продолжила путь, одновременно радуясь снегопаду, который скрывал её от чужих взглядов, и негодуя на него: зелёный тулуп уж больно на снегу выделялся.

Крупный ястреб вынырнул из снежного завихрения и неуклюже спланировал на крепостную стену. Часовые не преминули подшутить и посоветовали сбить лёд с перьев. Злобно наклекотав на шутников, ястреб вперевалочку двинулся к лестнице и уже оттуда слетел во двор к пылающему костру. Юнец, зябко притоптывающий рядом, тут же набросил на птицу покрывало, скрыв её полностью. Сквозь шум ветра послышался треск, и через минуту, кутаясь в ткань, на ноги поднялся мужчина. Ухнув, он подпрыгнул на месте и вприпрыжку помчался к дверям крепости. Уже внутри он сбил с босых ног снег и направился наверх.

Пыхнувшее из-за открытой двери тепло приятно согрело замёрзшие ноги и руки. Оборотень зашёл внутрь, тщательно прикрыл за собой дверь и повернулся лицом к начальнику. Тот, высокий черноволосый мужчина с орлиным профилем, сидел за столом, спиной к ярко горящему камину. Жёлтые глаза выжидательно уставились на подчинённого.

– Я опять её видел, – доложил оборотень. – Всё так же двигается на юг. Мне кажется, она избегает поселений.

– Похожа? – хаварий 10 10 Хаварий – можно перевести как «начальник». Но употребляется оно только в отношении оборотней, которые занимаются соблюдением внешнего правопорядка. Это воинский чин. Его носят начальники крепостей, гарнизонов и застав. кивнул на портрет девушки, нарисованный углём. Он висел на стене в окружении канделябров, и непосвящённый мог бы подумать, что это возлюбленная владельца кабинета.