Данила Резак - Месть обреченных

Оседлав мужа, Берта в лихорадке страсти трясла пышной гривой черных как беззвездная ночь волос и терлась шелковой кожей бедер о тело Ульриха.

Наконец, рот молодой ведьмы открылся в беззвучном крике, и она откинулась на спину, а граф приподнялся на кровати и стал нежно пощипывать пальцами соски роскошных грудей супруги. Оба не в силах были произнести ни слова.

Ведьма сладостно потянулась, встала с ложа и, покачивая белеющими полушариями ягодиц, прошла к хрустальной двери, вышла в лоджию, на открытый воздух. Внизу чернел бескрайний дубовый лес, а на горизонте скалились цепью острых клыков горы Шаркады.

Сзади послышалась мягкая поступь босых ног, и Берта ощутила на своем плече губы мужа, которые неторопливо скользнули к шее.

– Ненасытный – выдохнула она, и ее губы улыбнулись, обнажив сверкающие белизной зубки – Третий раз за ночь- это уже слишком.

Ульрих засмеялся:

– Чем ты на этот раз напоила меня за ужином? Что за новое зелье выдумала эта черноволосая головка, в которой так много тайн, неведомых мне?

– Просто ты давно не был дома.

Ведьма устало вздохнула и потерлась щекой о колючий подбородок графа.

Руки графа скользнули к бедрам молодой жены, однако та не ответила на ласку.

– В чем дело, малыш? Что тебя беспокоит?

Ведьма поймала гулявшие по ее телу руки Моли и скрестила их у себя на животе.

– Ты слышал, что в окрестностях Шленхау эпидемия? Говорят, Чума…

Граф удивленно шепнул:

– Но она далеко от нас… Что нам угрожает в этой глухомани?

Ведьма заскрежетала зубами:

– Где мы оказались по вине этого чудовища! Ох, заплатит мне герцог…

Она вздохнула и медленно сказала:

– Ты не можешь ехать на коронацию. Ты не должен так поступать. И прикажи своим вассалам не делать этого. Они послушают тебя. Повод прекрасный – Чума. Лучше быть ничего не может. Герцога не смогут короновать, если большая часть дворянства не приедет на церемонию. В присутствии короля им придется принести клятву верности, а заочное согласие в виде письма или грамоты не пройдет.

Ульрих напрягся всем телом, и ведьма лопатками почувствовала каменные мышцы его груди.

– Ты понимаешь, чего ты просишь? Гендин фон Клауре – практически король! Он самый крупный феодал Треснувших королевств, и эта коронация для него – лишь маленький шажок…

– Шажок через пропасть! – вскрикнула ведьма – шажок к тому, что ты никогда уже не получишь короны!

– Я не прямой потомок рода правителей.

– Но ты можешь им стать – спокойно сказала ведьма – если, конечно, я помогу.

Ульрих расхохотался и шутливо стиснул свою избранницу:

– Нет, Берта. Я не настолько богат и влиятелен, чтобы мой отказ смог привести к каким-либо последствиям. Да и как ты сможешь тут помочь?

– Я пущу слух, что мне известен способ избавления от заразы, что подбирается к Шленхау. И когда им всем станет невмоготу, а им станет, уж поверь мне, они обратятся ко мне. И тогда мы посмотрим, насколько велик будет среди черни и родовитых домов авторитет герцога, не сумевшего справится с болезнью!

Ульрих повернул к себе лицом жену и, обхватив могучими ладонями ее обнаженные плечи, всмотрелся в бездонные зеленые глаза.

– Ты, в самом деле, знаешь лекарство от Чумы?

Ведьма горько покачала головой:

– Нет, иначе бы все было гораздо проще. Мы бы тогда просто купили твою корону. От этой ЧУМЫ лекарства нет в природе. Но я знаю, как ее остановить! Я слышала вести про то существо, что ее разносит. Судя по описаниям, я знаю, о чем слухи ходят. Я думаю, я бы справилась. Наверное…

Моли иногда пугался своей жены и пронзительного взора ее глаз, в которых часто загоралось зеленое жаркое пламя, мстительное и беспощадное.

Граф сглотнул и неуверенно помотал очень коротко стриженой головой. В ухе его звякнула серебряная сережка.

– Ну, хорошо – все-таки согласился он. – Но ты же понимаешь, что мой одинокий голос мало что значит. А убедить соседей… Слишком удачлив герцог был до сих пор! Они видят в нем лидера. Да и зачем мне корона? Мне нравится моя жизнь. Этот маленький замок на границе, ты…

Ведьма привстала на цыпочки, обвила шею мужа руками, по тонкой лодыжке стройной ноги заструилась золотая цепочка.

– Скоро тебе исполнится тридцать, дорогой. Прекрасный повод устроить пир и пригласить на него соседей. А уж на пиру вино, женщины, чары твоей благоверной сделают врагов молчаливыми, а друзей – соратниками! Пиры – что сражения, их нужно уметь выигрывать, а ради цели все средства хороши.

Видя, что муж все еще колеблется, Берта проникновенно заглянула ему в глаза.

– Ты ведь мужчина! Не даром я стала твоей. Я люблю в тебе мужчину! Гордого и сильного, способного на все.

Ульрих смял жестким, властным поцелуем губы жены, и нехотя оторвавшись, прохрипел:

– Я для тебя – способен на все. Я получу эту корону, чтобы удержать твою любовь!

Приподняв Берту, он взял ее на руки, как пушинку и понес в будуар, где опустил на кровать.

В полумраке спальни раздался игривый шепот Берты:

– Может, позвать служанку? Втроем интереснее…

– Нет, – прохрипел голос мужа – сегодня я ни с кем тебя делить не намерен.

Ведьма засмеялась радостным музыкальным смехом. Она добилась своего.

* * *

Рассвет осторожно подкрадывался к Шленхау и потихоньку начинал лизать подножия зданий и стен. Солнечные лучи заскользили по выбритому до синевы на щеках скуластому лицу Конрада Таера. Коснувшись черных глаз смуглолицего стражника, капитана из Ведомства по незаконной ворожбе и странным преступлениям, они словно отпрянули в испуге, когда Конрад моргнул и сморщил лоб. Привстав на узенькой кровати, он спустил ноги на холодный, пыльный пол и грустным взором осмотрел свое убогое жилище. Каморка в старом, полуразвалившемся особняке фрау Мейрих была наградой за честный труд десяти лет, отданных служению интересам короны и Дневной Стражи Шленхау. Конраду было двадцать семь лет от роду, и жизнь уже так надавала ему по шее, что он разочаровался и в людях, и в службе, и в собственной честности. Родня, живущая далеко, совсем забыла о его существовании, и писем ему никто не писал. Лишь один лучик солнца освещал его беспросветную жизненную колею, и лучик этот звали Кристиной Клоссар, которая была единственной дочерью Ричарда Клоссара – маршала Ночной стражи. Излишне говорить о том, что Кристина явно не была ровней Конраду по социальному статусу. От понимания этого молодой стражник искренне страдал и все последние годы службы потихоньку копил деньги, чтобы потом попробовать вложить их в какое-либо дело. Копить было просто, ибо одинокому человеку тратить даже скромное жалованье было особенно не на что. Для начала он хотел купить себе рыбацкую шхуну и нанять команду, но потом здраво рассудил, что и за рыбака Кристину не отдадут, потом решился разводить породистых лошадей, но одумался, поняв, что не смыслит в этом деле ни шиша, и, наконец, отчаялся и стал ждать у моря погоды. Последние дни отчаяние приобрело особенно острый оттенок, поскольку в доме Клоссаров стали появляться женишки из числа щеголей «золотой молодежи» Шленхау. Конрад скрипел зубами, однако втайне надеялся на лучшее, тем более, что Кристина была к нему далеко неравнодушна.