Анастасия Сиалана - ВалерьЯна для мертвеца

– Или лучше сесть рядом с вами, мой генерал? – Она сместила хищный взгляд, ищущий жертву, с бедного следователя на главу. – Да, наверняка, находясь по левую руку от вас, я усвою материал лучше.

Стоило Валерии разогнуться и убрать руки со спинки стула заместителя главы, как зрачки Гледшира расширились до краев радужки, перекрывая весь ее чарующий изумрудный цвет. Это настолько напугало обычно напыщенного и склочного Аргона Кло, что он мгновенно подскочил и уступил место детективу, да еще вежливо пододвинул стул, лишь бы эта ненормальная не вздумала залезть к их начальнику на ручки, взбесив того окончательно.

Валерия села с поистине королевской грацией, огляделась, будто это были ее владения, провела руками по столу в стороны и обратно и удовлетворенно кивнула. Потом куратор медленно повернула голову налево и кинула на напарника заместителя главы уничижительный взгляд с подтекстом: «А что ты здесь делаешь?» – после чего Лимакс Саттел улетучился в мгновения ока. Партнер махнула мне рукой, предлагая сесть слева от нее, что было невероятной честью и знаком доверия.

Тот, кого ты допускаешь стоять слева от себя, легко может продырявить тебе брюхо одним движением, и ты ничего не успеешь сделать, ведь правой рукой практически невозможно заблокировать удар противника, что стоит вровень с тобой слева. Испокон веков сильные воины, а впоследствии и военные ставят доверенных людей слева от себя, чтобы их слабый бок и спина были прикрыты. Даже Кло стоит у главы департамента слева на всех важных заседаниях. Про сражения не могу сказать, ибо никогда не видела генерала в действии. С этим мне не повезло.

Однако сейчас, сидя напротив Вольфгана Гледшира фактически во второй главе стола, я ощущала себя самым счастливым стажером на свете. Валерия даже представить не могла, какой подарок сделала для своей подопечной. Да простит меня устав за слишком широкую улыбку, но пережить этот момент триумфа без внешних проявлений я просто не смогла.

Планерка затянулась. Если судить по практически дремлющей с открытыми глазами Валерии, то очень затянулась. Гледшир будто специально медленно перелистывал закрытые дела, открытые и возобновленные. В подробностях описывал, что «идиоты» следователи сделали не так, где испортили улики, а где и вовсе про них забыли. Кто-то шел не в том направлении в своем расследовании, а кто-то получал похвалу за раскрытое убийство в стиле: «Слава советам, что не остался висяк». Становилось ясно, почему главу недолюбливали, но также пришло понимание, что этот человек стоял на голову выше остальных.

Да, Вольфган выражался грубо, хвалил черство и с налетом одолжения, а за недочеты разносил в пух и прах, но при всем этом Ардан оставался первым по раскрываемости дел и считался безопаснее всех городов в Пятом крае. Гледшир ел свой хлеб не зря.

Мне было довольно интересно слушать его замечания и пояснения касательно спорных моментов, хоть и настораживали его частые взгляды в нашу сторону. Глаза генерала ни на секунду не выпускали из виду Валерию. Он мог смотреть прямо на своего собеседника и все равно улавливать малейшие изменения в позе моего куратора, что оказывалась у него то сбоку, то практически за спиной, когда Гледшир крутился в разные стороны, чтобы быть с объектом разговора лицом к лицу.

Конечно, было забавно подмечать эти краткие моменты переглядываний, в которых читалась не только настороженность, но и любопытство, однако очередное дело прервало привычный для всех ход планерки. Глава заговорил о зверском убийстве девушки, которой вырвали сердце со спины и оставили кровавую сквозную рану в груди. Это было дело Кло.

– Несколько я понимаю, Сенди Пирс уже вторая жертва этого убийцы? – спокойно спросил Вольфган, но в ответе не нуждался. Папка со всеми подробностями была в его руках.

– Да. Первую девушку мы не смогли опознать. Провели вскрытие, собрали улики и отдали тело в похоронное бюро. Дольше держать его в нашем морге было невозможно, – то ли оправдывался, то ли просто констатировал факты Аргон.

Вот тут оживилась Валерия. Она перестала медленно сползать по стулу и выпрямилась, положив руки на стол и сцепив ладони в замок.

– Вы не смогли опознать жертву, а теперь у нас не одно жестокое убийство, а целых два с характерным подчерком! – Папка с громким хлопком приземлилась на стол. Гледшир впервые повысил голос за все время совещания.

– Теперь мы знаем, кто жертва, и у нас есть стопроцентный подозреваемый. Это Ульрик Тиндел. Он всем известный повеса и любит принуждать служанок в домах своих знакомых к неприятной им близости. Сенди была одной из этих девушек. Наверняка Ульрику захотелось больше впечатлений, и он перешел к убийствам жертв своих надругательств. Старая Нэн видела, как Тиндел тащил служанку в лес, к ведьминому холму. Именно там мы и нашли сожженное место убийства и кровь девушки на чудом не обуглившейся траве.

Кло рассказывал все четко, подкрепляя фактами и результатами расследования. Я даже позавидовала, что мое первое дело с куратором, пусть и в качестве свободного детектива, раскрыл старший следователь. Было немного обидно, но я восхищалась проделанной работой. Ровно до того момента, как Валерия невозмутимо подняла руку. Замолчали все, даже сам Гледшир на некоторое время. Однако потом разговор продолжился, и все еще без моего партнера. Валерию нарочито игнорировали, что вызвало смешок у более молодого поколения следователей и стажеров.

– Тогда найдите доказательства вины Тиндела и закройте это дело, – поставил точку Гледшир. Хлопнули листы картона, папку с делом об убийстве двух девушек демонстративно закрыли.

Есть в департаменте одно правило, которое никто не нарушает. О нем слышали все кадеты, помешанные на карьере следователя. Если глава на планерке закрывает папку, то к этому делу не возвращаются до появления новых улик или его закрытия. Все очень строго, никто не лезет в чужие расследования и уж точно не поступает вот так:

– Бедный Ульрик Тиндел, – тяжело вздохнула Валерия, вновь откидываясь на спинку стула. – Всего лишь любит немного нестандартные игры в постели, а его за это окрестили маньяком. Он, конечно, подлец, но все равно не заслужил двадцати лет каторги или тридцати заключения в тюрьме. Бедный, бедный повеса. – И она покачала головой, изображая жалость и чуть ли не скорбь по судьбе Ульрика.

Тут-то ее уже никто не смог проигнорировать, даже Гледшир.

– Вы хотели что-то добавить, детектив? – Он будто пытался принизить женщину этим обращением, но куратор встретила его с гордостью.

– Многое, мой генерал.

Никак не могла определить: она издавалась, называя Вольфгана генералом, или все-таки пыталась соблюсти приличия? Воистину непостижимая женщина.