Джим Батчер - Архивы Дрездена: Кровавые ритуалы. Барабаны зомби

Вампирша скользнула в тень между ближайшим к нам зданием и парой больших цистерн и скрылась из виду.

Чуть развернув щит в сторону, куда скрылась Лара, я склонился над Томасом.

– Томас, – прошипел я. – Томас, вы как?

Он ответил не сразу, а когда заговорил, голос его звучал совсем слабо:

– Не знаю. Больно.

– В вас залепили две пули. Еще бы не болело. – Взглядом я продолжал шарить по окружавшей нас темноте, обострив чувства как только мог. – Идти сможете?

– Не знаю, – прохрипел он. – Дышать трудно. И ног не чувствую.

Я скосил глаза в его сторону – на секунду, не больше. Черная Томасова футболка на боку прилипла к телу. Попадание в легкое – в лучшем случае. Если пуля зацепила крупный кровеносный сосуд, дело дрянь, вампир он или нет. Конечно, порождения Белой Коллегии чертовски живучи, но в некоторых отношениях столь же уязвимы, сколь и служащие им пищей люди. Он может очень быстро оправиться от ранения – я видел, как сломанные ребра срастались у Томаса в считаные часы, – однако, если он истечет кровью из перебитой артерии, он умрет, как любой другой.

– Вы, главное, не шевелитесь, – посоветовал я. – Сидите неподвижно, пока мы не поймем, где она.

– Это ее выманит, – прохрипел Томас. – Классический прием с подсадной уткой.

– Дайте мне свой пистолет, – сказал я.

– Зачем?

– Чтобы в следующий раз, когда вы начнете вешать мне лапшу на уши, я прострелил вашу хитроумную задницу.

Он сделал попытку засмеяться, но тут же зашелся болезненным, клокочущим кашлем.

– Черт, – буркнул я и склонился над ним.

Отложив жезл, я подсунул правую руку ему под плечи и усадил спиной к моему колену, чтобы он по возможности находился в вертикальном положении.

– Вы бы лучше уходили. Я перебьюсь.

– Да заткнетесь вы или нет? – рявкнул я.

Свободной рукой я попытался обнаружить раны, но я не врач. Я нащупал дырку в груди, из которой продолжала сочиться кровь. Края раны изрядно припухли.

– Ясно, – сказал я ему. – Дрянь рана. Вот. – Я поднял его правую руку и крепко прижал к ране. – Держите руку вот так, приятель. Не ослабляйте давления. У меня не получится зажимать ее и тащить вас одновременно.

– Даже в голову не берите меня тащить, – прохрипел он. – Не будьте идиотом. Она убьет нас обоих.

– Я могу не убирать щит, – возразил я.

– От щита мало проку, если вы не сможете отстреливаться. Уходите, вызовите полицию, потом вернетесь за мной.

– Вы несете пьяный бред, – заявил я.

Оставь я его одного – и Лара наверняка его прикончит. Я закинул его левую руку себе на плечо и рывком вздернул на ноги. Он оказался не таким тяжелым, как я ожидал, но это движение не могло не причинить ему боли. И причинило – судя по тому, как перехватило у него дыхание.

– Ну же! – рявкнул я. – У вас одна нога здоровая. Помогите же мне.

Голос его понизился до глухого, призрачного какого-то голоса, почти шепота:

– Идите. Я не могу.

– Еще как можете. Заткнитесь и помогите мне.

И я максимально быстро двинулся к главному выезду из промзоны. Браслет-оберег я держал под напряжением, сохраняя прикрывавший нас со всех сторон щит. Конечно, мощностью он уступал направленному, выстроенному с одной стороны, но я не мог смотреть во все стороны одновременно, а умный противник никогда не упустит возможности выстрелить сзади.

Должно быть, оставайся еще у Томаса силы, он орал бы во всю глотку. Минуты через две лицо его сделалось белым как полотно – я имею в виду, он побледнел даже больше обычного. Кожа у него и так светлее некуда, но сейчас она приобрела пепельный оттенок, будто у покойника, а под глазами обозначились синяки. Даже так он ухитрялся помогать мне. Не то чтобы очень, но достаточно для того, чтобы я тащил его, почти не оступаясь.

Я уже начал надеяться, что нам удастся благополучно добраться до студии, когда услышал шаги, и из-за угла перед нами выбежала женщина. Светлая кожа отчетливо выделялась в темноте.

Я чертыхнулся, подкачал в щит еще немного воли и, пригнувшись, довольно бесцеремонно плюхнул Томаса на землю. Пошарив рукой у него по поясу, я нащупал пистолет и выдернул его наконец. Большим пальцем взвел курок, прицелился и нажал на спуск.

– Нет! – прохрипел Томас в последнее мгновение и толкнул меня плечом, сбив прицел.

Рявкнул выстрел, и пуля высекла искры из асфальта. В отчаянии я снова поднял пистолет, прекрасно понимая, что это лишено смысла. Если я и мог застать Лару Рейт врасплох первым выстрелом, шансов на то, что я одолею ее в прямом поединке, не имелось вовсе.

Но это оказалась не Лара. Инари остановилась на мостовой в нескольких футах от меня, широко распахнув глаза и открыв рот.

– Господи! – воскликнула она. – Томас! Что случилось? Что вы с ним сделали?

– Ничего! – отрезал я. – Он ранен. Бога ради, да помогите же мне!

Мгновение она колебалась, потом бросилась к Томасу:

– О боже! Он весь в крови! Он истекает кровью!

Я сунул жезл ей в руки.

– Подержите! – рявкнул я.

– Что вы с ним сделали? – не унималась она. По лицу ее струились слезы. – О Томас.

Мне хотелось орать от раздражения, но я упрямо вглядывался во все места, где могла прятаться Лара. Инстинкты заливались пожарными сиренами, предупреждая о ее приближении; на самом деле мне ничего так не хотелось, как просто удрать.

– Да сказал же я: ничего! Идите лучше вперед, откройте и подержите дверь. Нам нужно вернуться в дом и вызвать «скорую».

Я нагнулся, чтобы снова поднять Томаса.

Инари Рейт отчаянно вскрикнула и, держа мой жезл обеими руками, огрела меня по затылку с такой силой, что тот сломался пополам. В глазах вспыхнули яркие звезды; я даже не почувствовал боли, когда ткнулся мордой в асфальт.

Минуту или две все в моей голове путалось. Первое, что я услышал, когда смог наконец шевелиться, было всхлипывание Инари:

– Лара, я не знаю, что случилось. Он пытался меня застрелить, а Томас без сознания – может, мертвый уже.

Я услышал шаги.

– Дай мне пистолет, – произнес голос Лары.

– Что же теперь делать? – спросила Инари.

Она продолжала плакать.

Лара передернула затвор пистолета, проверяя патронник.

– Иди в дом, – сказала она. Голос ее звучал все так же твердо и уверенно. – Вызови «скорую» и полицию. Ну!

Инари выпрямилась и бегом бросилась в темноту, оставив нас с Томасом наедине с женщиной, которая уже почти убила его. Я сделал попытку встать, но это оказалось делом слишком сложным. Все завертелось вокруг в бешеном хороводе.

Мне удалось-таки приподняться на колене, когда противный, липкий холод волной накатил на меня со спины.

Три вампира из Черной Коллегии не предупреждали о своем появлении. Они просто появились, словно соткавшись из теней.

Одного из них я уже знал: одноухого типа, которого я так удачно окатил святой водой из пистолета. По обе стороны от него стояли еще двое чуваков из Черных – оба мужского пола, в саванах, оба подросткового телосложения. Они пробыли живыми трупами не слишком долго: кожа на руках еще сохранила кое-где более или менее натуральный цвет, да и лица не до конца превратились в черепа. Ногти у них, конечно, были длинные, грязные. На лицах, на горле запеклась кровь. Глаза более всего напоминали подернутые черной ряской загнившие лужи.