Джим Батчер - Архивы Дрездена: Кровавые ритуалы. Барабаны зомби

– Я в этом не уверен, мисс Рейт.

Один из вампиров, меньший из тех двоих, что стояли рядом с одноухим, вдруг пошевелился. Взгляд его мертвых глаз уперся в меня, и он заговорил. Трудно представить себе, что звуки, издаваемые двумя разными мертвыми, иссохшими глотками, могут отличаться друг от друга, но это так, поверьте мне на слово. Этот голос струился плавно и принадлежал вовсе не шевелившему губами вампиру. Голос был старше. Старше, холоднее, злобнее – и все же с едва уловимыми нотками женственности.

– Дрезден, – произнес этот голос. – И правая рука Рейта. Рейтов сын-бастард. И его ненаглядная младшенькая. Что ж, вечер удался.

– Привет, Мавра, – отозвался я. – Только тебе ведь все равно, так что прекрати-ка эти кукольные игры в «Носферату» и перейди к делу. У меня завтра хлопотный день, хотелось бы выспаться.

– Господи, Гарри, – послышался слабый хрип.

Я оглянулся и увидел, что лежавший на земле Томас смотрит на меня широко открытыми глазами. Вид у него был похлеще самой смерти, взгляд с трудом удерживался на мне, но, по крайней мере, он проявлял признаки жизни.

– Вы что, пьяны? – продолжал он. – Когда успели?

Я подмигнул ему:

– Такова сила позитивного мышления.

Вампир-марионетка зашипел, и голос его сделался глуше, более зловещим:

– Эта ночь многое уравновесит. Разберитесь-ка с ними, ребятки. Убейте всех.

Тут разом произошло много вещей.

Вампиры бросились на нас. Одноухий атаковал Лару, марионетка – меня, а третий устремился на Инари. Тот, что рвался ко мне, похоже, был не мастак драться, но передвигался он с такой быстротой, что я едва отслеживал его перемещения, – впрочем, тело мое все еще звенело от инъекции позитивной энергии, и я ответил на его атаку так, словно это вступительные па хорошо знакомого мне танца. Я отступил на шаг в сторону, пропуская его мимо себя, и приемом, достойным Баффи, обрушил свою половинку бывшего жезла ему на загривок.

Возможно, на телеэкране это происходит эффектнее. Зазубренная деревяшка вонзилась в вампира, но не думаю, чтобы она проткнула плащ, тем более чтобы она вонзилась ему в сердце. Однако удар лишил эту тварь равновесия, и она, пошатнувшись, пролетела куда-то дальше. Может, вампир все же получил какие-то травмы – он испустил пронзительный вопль, полный изумления и ярости, от которого зазвенело в ушах.

Инари вскрикнула и замахнулась своей деревяшкой, впрочем Баффи из нее вышла не лучше, чем из меня. Вампир перехватил ее руку и, резко повернув, сломал запястье. Послышался противный хруст, Инари охнула и рухнула на колени. Вампир навалился на нее сверху, ощерив зубы – не клыки, как я успел машинально отметить, а просто обыкновенные пожелтелые, как и положено покойнику, – в попытке впиться ими ей в горло и искупаться в луже крови.

И – словно этого было недостаточно – проклятие соткалось наконец полностью и с воем вынырнуло из ночи, целясь в Инари.

У меня оставались считаные секунды, чтобы спасти ей жизнь. Я ринулся на вампира, представил себе зависшую в дюйме от его зубов невидимую банку из-под пива и изо всех сил врезал по этой воображаемой банке пяткой. Конечно, куда мне со своей силой тягаться со сверхсилой вампира. Однако даже вампир, способный с разбега пробиться сквозь кирпичную стену, весит ровно столько, сколько положено иссохшему трупу, – к тому же атака явно застала его врасплох. Удар получился что надо! Законы физики сработали на ура, и вампир со злобным и удивленным шипением отлетел в сторону.

Левой рукой я схватил Инари за правую. Тут такая штука: энергия истекает из тела с правой его стороны. Левая же сторона энергию поглощает. Я напряг все свои чувства и ощутил, как пикирует на Инари сгусток темной энергии. Он ударил в нее мгновение спустя, но я успел подготовиться и усилием воли перехватил эту гадость прежде, чем она успела причинить девушке зло.

Острая боль пронзила мою левую ладонь. Энергия оказалась холодной – нет, не просто холодной, а ледяной. Она была скользкая, тошнотворная, словно вырвалась из какого-то огромного подземного моря. Стоило ей коснуться меня, как моя голова едва не взорвалась от непередаваемого ужаса. Энергия, сама магия, ее соткавшая, показались мне какими-то… неправильными. Изначально, насквозь, крайне неправильными.

С тех пор как я занялся магическими делами, я полагал, что любая магия происходит от жизни, что питающая ее энергия сродни электричеству, природному газу или, например, урану – подобно им, она заряжена пользой, добром, а уже применить ее можно по-разному. Нет, я искренне верил, что любая магия изначально положительна.

Я заблуждался.

Возможно, это справедливо по отношению к моей магии. Но та магия была совсем другой. Она имела единственную цель – разрушение. Сеять страх, боль, смерть. Я чувствовал, как энергия льется в меня из запястья Инари, и она причиняла мне такую боль, что я не нахожу слов… да что там слов, даже мыслей, способных передать ее. Она рвала меня изнутри, словно в поисках слабого места в моей обороне; она сгущалась во мне, словно готовясь к чему-то…

Я сопротивлялся ей. Все это заняло, должно быть, какую-то долю секунды, но мне стоило еще больших усилий вырвать эту черную энергию из себя и отшвырнуть в сторону. Я оказался сильнее. И все же, отбрасывая ее от себя, я внезапно ощутил приступ ужаса: мне показалось, что от меня что-то оторвалось, что короткое соприкосновение с этой гадостью пометило меня на всю жизнь.

Или изменило.

Я услышал собственный вопль – не от страха или злости, а от боли. Я выбросил правую руку в сторону, и невидимый клубок черной энергии, вырвавшись из нее, ударил в вампира, только-только поднявшегося на ноги и изготовившегося к новой атаке на меня. Он даже глазом не моргнул, из чего я заключил, что он этого проклятия не ощущал.

Тем большим сюрпризом для него стал предмет, обрушившийся на него прямо сверху. Все произошло почти мгновенно, быстрее, чем успел запечатлеть глаз: удар, короткий захлебнувшийся вопль – и вампир уже валяется на земле, распластавшись, словно пришпиленная к картонке бабочка. Только руки и ноги слабо подергивались еще некоторое время. Грудная клетка и ключица у него были расплющены в хлам.

Цельнозамороженной индюшачьей тушей. Хорошей, футов на двадцать.

Птичка, должно быть, упала с пролетавшего в небе самолета, вне сомнения притянутая на цель проклятием. К моменту приземления она набрала скорость пушечного ядра, да и твердостью ненамного ему уступала. Из расплющенной груди вампира торчали замороженные голяшки с концами, обернутыми веселенькой красной фольгой.

Вампир захрипел и дернулся еще раз.

Из индейки со звоном вывалился и скатился на землю будильник.

На миг все застыли, потрясенно глядя на это чудо. Что ни говорите, а зрелище дистанционно управляемого снаряда из замороженной индейки увидишь нечасто – даже если ты почти бессмертная тварь из Небывальщины.