Александр Коренной - Тень Луны

– Каких картин? – уточнил я и поймал себя на мысли, что постепенно втягиваюсь в ход действий интеллигента. И кто они?

– Великих, товарищ младший лейтенант, – объяснил он. – Неделю назад из частной коллекции было похищено полотно Сандро Ботичелли, – заметив мое непонимание, с укором добавил. – Вы сыщик, а не знаете об этом громком преступлении?

Полотно озвученного интеллигентом Ботичелли для меня, не слишком разбиравшегося в живописи, было черным квадратом. Прямо как у Малевича, сплошная темнота. Я ничего о похищении, как и о картине, не знал и не слышал.

– Возможно, на очереди следующее мировое творение, – задумчиво, будто решая некую головоломку, продолжил интеллигент. – Это будет однозначно похищение века. Скоро все о нем узнают, и вы в том числе.

Резкое перепрыгивание от уничтожения спутника к кражам могло подтвердить версию о невменяемости посетителя. Но он сумел создать о себе впечатление – такое, которое толкало меня на другие выводы.

Ему что-то известно. Он взбудоражен и из-за этого не слишком структурировано излагает свои мысли, но чувство подсказывало мне, что отправлять его из отделения рано. Лучше дождаться Иваныча, когда знатный оперативник пообщается со странным посетителем, поставит ему правильные вопросы и позволит сформулироваться фабуле предстоящего дела.

– Если вам что-то известно о подготовке преступления, вы можете сообщить о нем письменно, – проговорил я, пытаясь перевести прием посетителя в конструктивное, формализованное русло.

– Саша, – вдруг назвал меня по имени интеллигент, и волна отчаяния снова прокатилась по его немолодому лицу. После чего я услышал очередное откровение.

– Я действительно не знаю, куда обратиться. Пришел туда, куда ближе всего – в отделение полиции по месту жительства. А куда еще? Меня сейчас в любой инстанции посчитают психом, профессором, на пике научной карьеры сошедшим с ума, и все такое, и еще, чего доброго, изолируют. А сидеть в психбольнице сложа руки в тяжелый для человечества час – этого я допустить не могу. Преступление необходимо предотвратить.

И после этого интеллигент вернулся к тому, с чего все началось.

– Просьба, примите у меня заявление об уничтожении Луны.

Холодный вихрь подул мне в лицо. Сила его слов, крик его души заставили меня по-другому принять его посыл, предположить в них хоть какой-то, но здоровый смысл. И по-другому себя повести.

Так, как велит закон.

Я молча достал лист бумаги и шариковую ручку, и протянул их настойчивому посетителю.

– Пишите заявление.

– Аристарх Петрович, – представился вместо ответа интеллигент, который после приглашения изложить письменно свои подозрения, стал любезным. Грусть на его лице сменилась лучиком надежды, и он добавил свою фамилию.

– Колохатько.

Вот и познакомились. Колохатько написал шапку заявления, как я ему продиктовал, а затем самостоятельно изложил суть и передал текст мне. Я пробежал по нему глазами.

«Сообщаю о том, что готовится физическое уничтожение спутника Земли под названием Луна, что повлечет катастрофу планетарного масштаба и последующую гибель всего человечества. Просьба принять меры по обеспечению безопасности Луны.»

Две строчки – но по самой сути. На мою просьбу добавить известные ему факты о способе, времени и предполагаемых лицах, готовящих уничтожение целого спутника, Колохатько ответил категорично.

– Я не знаю, каким способом это произойдет, но произойдет точно, и очень скоро. А что до предполагаемых преступников, то уверен, Саша, доверять эту информацию бумаге, даже здесь, в стенах родной полиции, несколько легкомысленно, если не выразиться по-другому.

– Тогда вам стоит пообщаться с моим руководителем, полковником Мостицким, – разумно предложил я. Иваныч выведет заявителя Колохатько на правильный диалог, или на чистую воду. – Только он будет не скоро.

Аристарх Петрович готов был ждать сколько угодно, но я убедил заявителя не терять времени и пообещал перезвонить и сообщить, когда у шефа получится его принять. Он дописал в заявлении номер своего мобильного телефона и собрался уходить.

– Ну вот, Саша, – вдруг с едва заметной улыбкой заметил на прощание Колохатько. – Теперь и от вас зависит судьба Земли. Не подведите ее.

– Постараюсь, Аристарх Петрович, – уверенно ответил я. – Для этого здесь и работаю.

Он пожал мне руку, а мне это снова напомнило ритуал посвящения в рыцари, благо образование историка навеяло подобную ассоциацию. Только в рыцари какого-то другого, более значимого ордена.

И у стареющего профессора оказалась, на удивление, крепкая мужская рука.

– Я наберу вас, – только и остаётся пообещать мне.

– Время у нас есть, но его очень мало, – требовательно озвучил Колохатько. – Жду звонка.

И исчез из приемной отделения. Так же тихо, как и появился.

Понедельник уже не похож на обычный….

– Доложи о происшествиях, – скомандовал Мостицкий, когда появился в отделении ближе к вечеру. Шеф лично выезжал на места преступлений, и по виду его было ясно – Иваныч не раз вытер сегодня пот со своего могучего лба.

– Есть, – отреагировал я и, оказавшись в его кабинете, начал доклад.

Перечислив зафиксированные кражи и грабежи, я почувствовал дрожь в голосе, когда вынужден был положить ему на стол заявление Колохатько. Шеф пробежал по нему глазами и, помрачнев, нахмурил свои суровые брови.

– Ну зачем ты эту хрень принимал? – устало переспросил он. – Я же четко велел тебе его отправить куда подальше, – и добавил себе под нос, – Ох, блин, молодняк. Когда научитесь работать?

– Да не псих он, Иван Иванович, – возразил я, будучи готовым к такой реакции полковника. – Не псих, это точно. Пожалуйста, примите этого Колохатько и выслушайте. Ему явно есть что сказать.

– Ты его обследовал? – с издевкой уточнил шеф и почти заорал. – Рудный, на нас пять нераскрытых «тяжеляков» висит! Заявление его зарегистрировал? Правильно, молодец, все как учили! А теперь мы должны на него реагировать, провести работу, перенаправить по подведомственности. А куда? Там, где с нас ржать будут, как с кретинов? Скажут – парни, вы тут заработались совсем, мозгами поехали….

Мостицкий добавил еще пару крепких полицейских выражений (не для текста), а я сидел перед ним, как студент на защите диплома. Одна половинка сознания тухнет от нахлобучки шефа, но другая, более сильная, понимает – мне есть что защищать.

– Иван Иванович, – говорю я, когда Мостицкий умолк. – Позвольте мне поработать с этим заявлением.

Иваныч еще раз пробежал по бумаге глазами, откинул его мне и пронзительно посмотрел на своего зеленого еще опера.

– Уничтожение Луны, говоришь? И кто его может устроить?… Мировые террористы? Ох, Саня, книжек начитался. Много свободного времени, значит. Надо тебе еще пару-тройку краженок подкинуть. Пропавших котов поискать, в нагрузку.