Наталья Антарес - Замкнутый круг

Снаружи было по-осеннему холодно и сыро. Отвратительное межсезонье ознаменовалось рекордным количеством обрушившегося на столицу мокрого снега, стремительно тающего прямо на лету и превращающего улицы в грязное месиво. Я непроизвольно вспомнила показанную мне многострадальным шаром картину – а ведь есть на матушке-земле такие благословенные уголки, где зимой и летом ходят в набедренных повязках…или в невесомых белых платьях. Развивать мысль дальше и пытаться осмыслить увиденное я себе строго-настрого запретила: мне еще за рулем через весь город ехать, а с таким хаосом в голове я едва ли сохраню способность следить за дорогой. Хватит на сегодня острых ощущений. Мечтал Кирилл пригласить меня на свидание? Еще как мечтал, за язык его никто не тянул, вот пусть и приглашает. Выбирать себе новый хрустальный шар я отправлюсь завтра, а этим вечером мне срочно нужно отвлечься, развлечься и всеми доступными способами снять накопившийся стресс!

ГЛАВА V

Пасмурная погода по прогнозам синоптиков грозила сохраниться в столице до конца недели. Холодная, затяжная зима неумолимо надвигалась на отсыревший от раскисшего снега город, и ее приближение ощущалось до такой степени остро, будто она уже стояла на пороге и терпеливо дожидалась подходящего момента, чтобы на долгие месяцы без приглашения войти в миллионы человеческих жизней.

Мрачное преддверие грядущей смены времен года вызывало у меня слабое подобие широко распространенного на крайнем севере «синдрома полярного напряжения». В такие периоды ночь казалась бесконечной, а глухие стены непроглядной темноты невыносимо давили на психику, постепенно сужаясь в жутком стремлении расплющить в лепешку хрупкий рассудок запертых в этой безвыходной ловушке людей. Я прожила в Мурманске двадцать лет, и по логике вещей у меня должен был автоматически выработаться устойчивый иммунитет к тамошним особенностям, однако в каждую новую полярную ночь я с одинаковой силой чувствовала, как неотвратимо сжимаются вокруг меня многотонные скалы вечной тьмы. Возможно, именно усталость от ежегодного участия в этой неравной схватке в итоге и сподвигла меня на переезд в столицу.

Родители изначально были против моего решения, и в глубине души я объективно понимала, что они до сих пор его не одобряют, считая весьма поспешным и необдуманным поступком, являющимся исключительно демонстративной формой реализации желания любой ценой вырваться из-под опеки. Не меньшим образом шокировал их и род деятельности, выбранный мной в качестве основного источника получения дохода. Я выросла в консервативном зашоренном обществе, и опасающиеся за мою безопасность родители с детства учили меня скрывать паранормальные способности. Вздумай, какой-нибудь особо усердный журналист покопаться в прошлом знаменитой на всю столицу прорицательницы, ему бы неминуемо пришлось начинать посвященный мне биографический очерк с банальной фразы « Маленькая Изольда была совершенно обычным ребенком…». Если бы я родилась сейчас, мой дар активно эксплуатировался бы уже с пеленок, как часто происходит с детьми-вундеркиндами, за счет своих рано проявившихся талантов содержащих не только родителей, но и бесчисленную армию подвизающихся бедных родственников. Но моя семья пошла другим путем. Отец с матерью целенаправленно внушали мне мысль, что мои способности – это мое проклятье, и следовательно, их нужно не развивать, а скрывать, чтобы не дай бог, это не помешало мне беспрепятственно адаптироваться в коллективе.

Уроки самоконтроля не прошли даром. В глазах окружающих Изольда Керн была не только «обычным ребенком», но также «обычным подростком» и даже «обычной студенткой». Откровенно портила идеальную серость картины лишь удивительная история моего рождения, полностью переписать которую было же столь же сложно, как и построить ядерный реактор из картофельных очистков.

Имя «Изольда» мне дали неспроста. Мама нередко признавалась, что всегда мечтала назвать дочку Леночкой, и, несомненно, она бы так и сделала, если бы экипаж дрейфующей в окрестностях острова Врангеля полярной станции в один голос не настоял на куда более символичном имени для девочки, родившейся в арктических льдах. В ночь моего рождения началось торошение – огромные льдины наползали и громоздились друг на друга, с оглушительным грохотом артиллерийской канонады они ломались и трескались, в буквальном смысле разрывая лагерь полярников на куски. Льдины то сходились, то снова расходились, гигантский торос проглотил дизельную подстанцию и отсек жилые домики от кают-компании, а, радиосвязь пришлось восстанавливать практически с нуля. Три дня на сорокоградусном морозе семеро мужчин и одна недавно разрешившаяся от бремени женщина без отдыха и сна перетаскивали домики, палатки и чудом уцелевшее оборудование на относительно большой обломок льдины. На материк был отправлен сигнал об эвакуации, но прибывший за полярниками самолет неожиданно угодил в западню: внезапно началось таяние, взлетно-посадочная полоса превратилась в вязкую ледяную кашу, из которой благополучно совершивший посадку пилот так и не смог подняться в воздух. В результате самолет законсервировали в паковых льдах до начала заморозков, и новорожденная Изольда провела на дрейфующей станции еще несколько месяцев.

По возвращению на Большую землю досталось всем. Членам медкомиссии за то, что допустили к работе беременную женщину. Начальнику экспедиции за то, что не переправил геофизика Светлану Керн на материк при первых признаках ее нахождения в интересном положении. Моей матери за сокрытие факта беременности, чуть было не стоившего новорожденной девочке жизни. Лишь одному человеку вынесли торжественную благодарность с занесением в личное дело – принимавший экстремальные роды доктор Славинский единственный удостоился поощрения за свой высокий профессионализм.

Тем не менее, белых пятен в данной истории даже по прошествию двадцати пяти лет оставалось превеликое множество. Например, почему обследовавшие маму перед отправкой в дрейф врачи проморгали четвертый месяц беременности? И как сама мама не догадалась, что в ее семье ожидается скорое пополнение? И что помешало начальнику экспедиции избавиться от создающей проблемы сотрудницы задолго до родов? В общем, вопросов здесь было гораздо больше, чем ответов, и я очень сомневалась, что когда-нибудь между ними установится баланс.

Непостижимым образом я четко помнила ту самую ночь. Помнила ледяные глыбы высотой с двухэтажный дом, помнила аскетично-суровую обстановку разборного домика на полозьях и помнила растерянные лица окруживших маму бородатых мужиков в полярных комбинезонах, не испугавшихся многотонных торосов, но впавших в панику при виде рожающей женщины. Мне суждено было родиться именно здесь – на затерянной в бескрайних арктических просторах льдине, чтобы стать той, кем я являлась сейчас. Изольда… «изо льда» – у меня не могло быть другого имени, как и не могло быть другой судьбы.