Мария Доронина - Механизм

– А кто включил здесь свет? – вдруг спросил Мэт.

Холл и коридор второго этажа освещали бра в виде тритонов, с плафонами зеленого стекла (не слишком удачный выбор для и без того мрачного места).

Отерев мокрое лицо и ни на кого не взглянув, мужчина направился к лестнице. Слышно было, как он, тяжело ступая, распахивает двери, изучая верхние помещения. Разбрелись и остальные, осматривая, исследуя, щелкая выключателями в темных комнатах.

Дом оказался просторным, роскошным, странным и запущенным. Пожалуй, так смогли бы описать его жильцы, если бы стали обмениваться впечатлениями. Если бы у кого-то появилось такое желание.

Резная мебель, ковры на мозаичных плитках пола, тяжелые расшитые гардины, настенные панели – все это должно было радовать глаз и прославлять хозяина дома. Вероятно, когда-то он был этой славы достоин, но теперь пыль и паутина надежно скрывали красоту, а обветшание, неизбежное для всех творений человека, забытых им, всего коснулось жадной лапой.

Первый этаж был уже знаком, так что четверо (безусловно, старик даже не шевельнулся) тоже поднялись по плавно изгибающейся мраморной лестнице, перила которой изображали бурно взметнувшиеся и окаменевшие волны, и оказались на балконе, протянувшемся по периметру холла. Сюда выходили двери всех комнат. В центре расположилась большая библиотека с парой массивных столов и неисчислимым количеством полок, загруженных книгами и свитками.

Кроме этого, новые жильцы нашли шесть спален, тоже холодных и заброшенных, но под пыльными покрывалами на каждой кровати оказалось относительно свежее белье.

– Нас тут… ждали? – растерянно проговорила Дора, когда все сошлись около библиотеки.

Мужчина стоял, облокотившись на перила, и кусал губы. Услышав это, он грохнул кулаком:

– Кто, черт возьми, ждал? Кто все это сделал? Где он?!

– Мы все осмотрели. Кто бы это ни был, в доме его нет, – тихо ответил Мэт.

– Вот что-то мне не верится! Сидит, гад, в засаде и поджидает. Поиграть захотел. Куражится!

– Давайте внимательнее осмотрим все, – предложила осторожно Дора. – Будем искать тайники, скрытые двери. Можно простучать стены. Как вы считаете, господин…?

Она приглашающе посмотрела на мужчину, тот скривился, но ответил:

– Тариус. Хорошо… Вы с детьми тут, наверху, мы – вниз.

Старик даже головы не повернул на эту суету, словно отрешившийся от бренного мира отшельник. Неторопливость и неразговорчивость, экономящие силы, легко бывает принять за мудрость.

Поиски ничего не дали, если не считать двери в подвал, найденной в конце кухни и вовсе не тайной. В его недрах, скупо освещенных лампочкой под потолком, нашлось немало полезных вещей, нисколько не приблизивших к разгадке тайны. Внимание привлекло только одно. Вдоль стены тянулась металлическая конструкция, уходящая вверх; однако ее детали: шестеренки, пружины и рычаги – находились в полном беспорядке, некоторые валялись на полу.

– Это похоже на… стержень, – пробормотал Мэт и вдруг, резко повернувшись, выбежал из подвала. Остальные – следом, впереди, конечно, юркие дети.

Прикинув расположение комнат, Мэт сразу же направился в холл. Здесь, между дугами лестницы, они наконец заметили терявшееся в тени удивительное панно из множества металлических деталей, самой искусной работы. Там были люди, и загадочные морские твари, и странные корабли. Но из-за поломки внизу когда-то идеально прилегавшие друг к другу фигурки торчали вкривь и вкось.

– Какой чудесный механизм, – выдохнул Мэт. – Больно видеть его в таком состоянии.

– А вот мне – ни сколько, – буркнул Тариус. – Провалился бы этот дом со всеми его штучками. Так ведь и не нашли ничего.

– Кто знает, – Мэт прищурился, всматриваясь в панно. – Может, это нам что-то подскажет.

– Проклятье! Рехнемся скоро.

– Послушайте, – вмешалась Дора. – Мы все ужасно устали. Сейчас ночь и гроза – все равно ничего не сделать. Нужно выспаться, набраться сил: мало ли, что будет утром.

– А если на нас нападут? – пискнула Паола.

– Запрем двери. И входную, и в комнатах – их на всех хватит.

– Мысль здравая. Но стоит ли разделяться? Давайте устроимся в одной комнате. Женщины – на кровати, мы и на полу поспим.

– Да уж если отдыхать, то нормально, – возразил Мэту мужчина. – Дом мы хорошо осмотрели. Если и есть какая лазейка или ход тайный, то поодиночке выковырять нас из комнат будет сложнее, чем на всех скопом напасть. А шум услышим.

Только старик заметил, как быстро ответил Тариус, но промолчал.

Пока мужчины запирали дверь на второй замок и сооружали немудреную баррикаду, дети вперегонки бросились наверх (чтобы занять максимально удаленные друг от друга комнаты), а старик наконец встал и зашаркал к лифту около лестницы. Его решетка вторила рисункам панно и была также неисправна: сколько ни давил сухой когтистый палец на кнопку, лифт не оживал.

– Разрешите, я вам помогу, господин…

– Сенекс. Меня зовут Сенекс, если так интересно. И я не нуждаюсь в вашей помощи, дорогуша, – отрезал он.

Ухватившись за перила и опираясь на палку, Сенекс принялся карабкаться наверх.

– Отлично! Просто отлично, – пробормотала Дора, чувствуя, как ее вновь начинает пробирать озноб.

В два счета обогнав старика, она взбежала по лестнице и юркнула в первую попавшуюся комнату. Сенекс продолжал с упорством черепахи преодолевать ступеньку за ступенькой. Тариус спокойно обогнул его и хлопнул дверью на прощанье. Мэту было неловко бросать старика одного, но и помощь предлагать было бесполезно, поэтому он держался сзади, останавливаясь на каждой ступеньке и делая вид, что осматривает холл. Трудно было понять по желчному лицу старика: злит его такое сопровождение или забавляет.

Наконец он достиг площадки, остановился, чтобы перевести дух и, выбрав ближайшую к библиотеке дверь, продолжил черепашье движение. Мэт пробормотал в сгорбленную спину нечто похожее на пожелание доброй ночи и поспешил скрыться в последней незанятой комнате.

В доме наступила тишина. Жильцы осматривали свои владения: кто бегло, оглушенный усталостью и страхом, кто внимательно. Ничего опасного, впрочем, не поджидало их ни в шкафах, ни под кроватями, ни в каминных трубах. И каждый, устраиваясь на пахнущих сыростью и пылью простынях, мечтал заснуть, чтобы проснуться от окружающего абсурда. Но глаза не закрывались, следя за отсветами молний на потолке, слух тревожило угрюмое молчание заброшенного дома. И все крепло холодящее сердце понимание, что никакой сон не развеет этот морок. Нет дороги назад.

Они все же заснули – один за другим, вольно раскинувшись или свернувшись калачиком, сжав кулаки или тихонько всхлипывая. Молнии сверкали все реже, гроза отступала, и ливень перешел в монотонный шелестящий дождь.