Михаил Елисеев - Европейское турне Кирилла Петровича

– Значит, этот дирижабль по сути можно назвать флагманом воздушного флота мистера Монтгомери?

Капитан рассмеялся:

– Никогда не задумывался над таким понятием для дирижабля, ха-ха! Но… да, вы правы!

– Значит удар по «Голиафу» – это удар в самое сердце компании?

Филипп нахмурился.

– То есть вы хотите сказать, что… – глаза его расширились от ужаса.

– Возможно, кто-то из конкурирующей фирмы пытается уничтожить «Голиаф».

– И этот… этот негодяй всё ещё находится на борту моего судна?!

– Совершенно верно.

Капитана трясло от злости, а руки хватали воздух, словно в попытке сомкнуться на шее злодея.

– Его необходимо найти, иначе он может повторить попытку, – сказал Кирилл, глядя прямо в глаза мужчины.

Согласится ли капитан на расследование? Сейчас где-то начало восьмого, а прибытие в Париж – в одиннадцать. У него меньше четырёх часов – слишком мало. Нужно, чтобы Филипп «развязал» ему руки.

– Можно приказать всем пассажирам не выходить из кают до самого прибытия.

– И поставить возле каждой двери своего человека? – усмехнулся по-доброму Кирилл, – У вас мало людей.

– У вас есть свои идеи?

Кирилл задумался.

– На расследование мне не хватит времени, но я… я думаю… можно попробовать спровоцировать преступника.

– Каким образом?

– Уж я-то найду способ, чтобы сделать это. Мне нужно ваше согласие на то, чтобы я провёл несколько расспросов. Кто у вас на борту офицер по безопасности?

– Мужчина, который был здесь в тамбуре.

Прекрасно! Тот самый офицер, с которым Кирилл поругался!

– Назначьте меня его временным помощником. Я буду расспрашивать людей, объясняя это тем, что забочусь о безопасности полёта и поэтому расследую происшествие.

– Хм-м… неплохая мысль. Вы уверены, что справитесь?

– Я сделаю всё от меня зависящее.

Филипп Шаплен отсалютовал Кириллу и скрылся за дверьми мостика. Сам же Кирилл Петрович вернулся в гондолу, где столкнулся с тем самым офицером.

– Осмелюсь сообщить вам, что капитан Шаплен назначил меня вашим временным помощником и приказал помогать во всех моих начинаниях.

Нахмурившись пуще прежнего, офицер развернулся и ушёл на мостик – видимо за подтверждением от самого капитана. Минуты через две он вернулся. Отсалютовав, юноша представился:

– Офицер по безопасности Мишель Бонне. К вашим услугам.

Отношение его явно сменилось на положительное.

– Мне сказали, что какой-то негодяй желает подорвать дирижабль, на котором я работаю, – в его глазах читался гнев, но теперь он был обращён не на Кирилла, а на гипотетического злодея, – Я готов помочь вам, чтобы изловить его и предать суду.

– Прекрасно, Мишель! Для начала мне нужен список пассажиров.

Они спустились на первый этаж и прошли в небольшую комнатку, назначения которой Кирилл так и не понял. На стенах висели географические карты, расчерченные красными линиями маршрутов «Голиафа», а также схема расположения комнат в самой гондоле. Тут же стоял маленький столик, усевшись за который офицер выудил из верхнего ящика журнал. Развернув его, он стал водить пальцем по странице.

– Вот! Начиная от этой строчки – все пассажиры этого рейса.

– Многовато, – Кирилл закусил нижнюю губу, – А кто из них занимает каюты на третьем этаже?

– Этих поменьше, – офицер указал пальцем на фамилии в конце списка, – так как эти каюты мало кто занимает в виду неудобства.

– Какого неудобства?

Мишель, снисходительно глянув на него, как на глупого ребёнка, указал на схему, висящую на стене, где была показана гондола в разрезе.

– Вот смотрите – первый этаж, самый узкий. Тут в основном подсобные помещения. Пассажиры могут посещать здесь только туалеты, душевые и курительную комнату, а также смотровую галерею. Второй этаж немногим шире – здесь, помимо центрального коридора, только пассажирские каюты, выходящие окнами прямо наружу. И третий этаж – самый широкий. Также коридор и каюты, но здесь, как вы знаете, по краям дополнительно расположены столовая с одной стороны и комната отдыха с другой. Чтобы люди, находящиеся в этих помещениях, не могли заглянуть в окна кают, их сделали длинными и узкими – всего в четыре дюйма шириной. Так как открытый огонь на борту запрещён, то единственным освещением в этих каютах является солнечный свет. Его мало… слабо спасают и зеркала, вмонтированные в рамы окон и висящие на стенах комнат. Попади один лучик внутрь – и отражённый от множества зеркал он способен сносно осветить каюту. Тем не менее, эти места считаются некомфортными. В первую очередь распродаются билеты на нижние каюты, а уже потом, если человеку срочно нужно лететь, и у него нет других вариантов, ему приходится брать билет в верхнюю.

– Не совсем понятны мысли проектировщика, который создавал план третьего этажа, – Кирилл Петрович провёл рукой по волосам, – Было бы логичнее расположить пассажирские каюты по краям, как и на втором этаже, а столовую с комнатой отдыха, которые как раз-таки в тёмное время суток не посещаются, сделать в середине этажа.

Мишель развёл руками:

– Вопросы не ко мне, а к проектировщику. Мы и сами часто задаёмся этим вопросом. Возможно загвоздка в том, что эта модель дирижабля экспериментальная, в частности разработана уникальная технология эвакуации пассажиров в случае взрыва водорода. Поэтому в остальных, более привычных, частях «Голиаф» может иметь небольшие погрешности в конструкции.

– Хорошо! И кто же те счастливчики, кто вчера занял верхние каюты?

– Таких немного. Вот две супружеские пары с маленькими детьми. У одной из них вроде бы родня в Париже – сами они вообще-то русские – а другие празднуют медовый месяц, несмотря на то, что успели уже двоих родить, – усмехнулся мужчина.

– Сколько детям лет?

– Где-то от трёх до пяти.

Кирилл отмёл этих людей. Если папаша-диверсант хлопнул бы дверью так, как это громко было сегодня ночью, то дети наверняка проснулись бы и заплакали… но он в ту ночь не слышал детского плача.

– Ещё кто?

– Есть ещё одна мадемуазель в сопровождении нянечки.

Несравненная Софи! Что же это ваш батенька сэкономил на вашем билете?

– Ещё?

– Вот тут занял место какой-то путешественник – англичанин, – Мишель Бонне стал указывать на фамилии из списка и соответствующие им номера, – В этой каюте – искусствовед, из Британии. Здесь у нас целых два француза – студенты какие-то, а вот тут – французский банкир. И-и-и… – палец прошёлся по листу до самого конца, – Всё! Больше никого.

Офицер захлопнул журнал.

Нет, женщин и супружеские пары однозначно стоит вычеркнуть из списка подозреваемых. Остаются пятеро: искусствовед, банкир, путешественник и два студента (помня слова Дмитрия Ивановича о том, что у преступника может быть сообщник, Кирилл оставил и студентов). Если рассуждать здраво, то кто-то из них сегодня ночью пытался взорвать дирижабль. Но кто? Успеет ли он – Кирилл Петрович – за три с половиной часа выяснить это и сохранить репутацию компании, и спасти пассажиров от возможного второго подрыва?