Евгения Лопес - Система «Агрессия»

Кимберли опять приснился этот взрыв.

Мгновенный слепящий шквал огня, разлетающиеся в стороны покореженные автомобильные детали и столб дыма – огромный, плотный, черный, уходящий вверх долго – бесконечно. Жуткое бушующее пламя, словно символ ада, перечеркнувшее ее детство раз и навсегда, непоправимо и безысходно. И так же, как и много лет назад, резко, остро тело вновь сковал всеобъемлющий ужас…

Если бы этот сон разбудил ее год назад, она просто уткнулась бы в плечо Джоша, обняла его покрепче и вскоре забылась бы снова – пусть неглубоко, но без этого мучительного кошмара. Однако Джош ушел, и теперь она знала, что заснуть больше не сможет.

Кимберли встала, накинула халат. В дальнем углу комнаты, в зеркале, мелькнул худенький, почти бесплотный силуэт. Она прошла на кухню, сварила кофе, и, налив его в чашку, приблизилась к окну.

Небо Нью-Йорка, белесое, чуть припыленное шершавыми, тонко размазанными облаками, понемногу впускало в себя рассвет. Свежей оранжевой полосой ширилось, набухало, пульсировало на горизонте обещание нового дня. Еще не видимое солнце расплескивало яркие блики по тысячам высоток, возвращая краски посеревшему за ночь городу. То тут, то там, словно по неведомому случайному алгоритму, вспыхивали в домах окна. Город просыпался – пока еще медленно, неспешно наращивая ритм, чтобы через час-полтора высыпаться на улицы потоком машин, человеческой толпой – всей этой несущейся, гудящей, энергичной массой жизни.

Кимберли включила тихую музыку. В такие минуты ей казалось, что родители на небе тоже слышат эту музыку. И видят ее, свою дочь. И то, что она несчастна, понимают тоже…

Телефонный звонок вклинился в плавную мелодию требовательно, бесцеремонно. В трубке раздался бодрый, деловитый голос деда:

– Ким, спишь?

– Уже нет.

– Отлично! Тогда собирайся и приезжай. Есть новое задание.

Она тяжело вздохнула.

– Ты бы хоть поздоровался для начала.

– С каких пор тебя интересуют формальности? Давай-ка быстро в штаб. Дело серьезное и очень важное.

– Дед, помнишь, ты обещал мне, что выслушаешь меня? Что мы обязательно поговорим?

– Вот после задания – обязательно поговорим…

– Не после задания. До. Сегодня.

– Ким, это срочно…

– У тебя всегда срочно.

– Ладно, я выслушаю тебя, обещаю. Только приезжай.

– Хорошо, приеду.

– Вот и умница, – дед положил трубку.

Она улыбнулась: маленькая победа. Глава подразделения ЦРУ «Тихая команда» Алекс Уэйнрайт, а по совместительству – ее родной дед, наконец-то согласился на разговор, назревавший между ними уже очень давно. Поэтому надо бы поспешить.

И суперагент-ликвидатор Кимберли Уэйнрайт, допив кофе, торопливо прошествовала в душ.

Патрик Доусон, ведущий эксперт Внутреннего Департамента Управления Контртеррористической и финансовой разведки (УКиФР) США, зябко поёживался на заднем сидении такси. Выспаться в течение ночного рейса Вашингтон – Нью-Йорк, хоть и летел он бизнес-классом, удалось плохо. А летнее утро мировой столицы встретило непредвиденной прохладой.

Он рассеянно разглядывал пока еще полупустые предрассветные улицы. Проблема, занимавшая его в течение нескольких последних месяцев, похоже, начинала трансформироваться в бессонницу и неконтролируемую нервозность. А ведь два года назад, когда ему поручили курировать корпорацию «GGЕR», столь ответственное задание вызвало прилив гордости и воодушевления. Разве мог он в тот момент предположить, что любые, даже самые невероятные прогнозы развития событий окажутся лишь бледной копией ситуации, сложившейся в реальности?

Мистер Доусон устало зевнул, и, поплотнее закутавшись в плащ, откинулся на спинку сиденья. Как и когда он пропустил поворот, после которого события стали неуправляемыми? Может быть, сейчас, в пути, пока есть еще немного времени до встречи с мистером Уэйнрайтом, его последней надеждой на спасение, попытаться вспомнить все с самого начала?…

Корпорация «GGЕR» называлась так по имени и фамилии ее нынешнего владельца, господина Генри Гейслера. Поначалу она представляла собой банк, крупный, но довольно традиционный, занимавшийся привычным кредитованием и привлечением средств населения. Однако мистер Гейслер, избранный Президентом после смерти предыдущего собственника, затеял настолько масштабные преобразования, что сейчас, спустя десятилетие, о банковском бизнесе уже мало кто помнил.

Мистер Гейслер никогда не был сотрудником этого банка, не поднимался «с низов» карьерной лестницы, не «проходил» трудовые будни рядового работника и не представлял себе их ежедневных задач и проблем. Он пришел на все готовое, в правление был назначен с поста директора одного из Департаментов Федеральной Резервной Системы США. После избрания Президентом первым делом завладел контрольным пакетом акций, постепенно выкупив их у нескольких крупных владельцев путем сложных схем и махинаций, частично на свое имя, частично через подставных лиц; и после этой удачной, хотя и балансировавшей на грани законности операции, став практически единоличным хозяином, переименовал корпорацию и с энтузиазмом начал наводить в ней свои порядки.

Биография мистера Гейслера была полным-полна темных пятен. Родился и вырос он в чрезвычайно бедной семье, название колледжа, который кое-как закончил после школы, тщательно скрывал. Никогда не демонстрировал склонности к точным наукам, часто и беспорядочно менял работу, а диплом захудалого третьесортного университета по специальности «юриспруденция» вообще появился у него каким-то неведомым образом во вполне уже взрослом возрасте. Однако маргинальное детство, по-видимому, сформировало в характере Генри, кроме многочисленных комплексов, еще и хитрость, изворотливость и грандиозные амбиции – к финансовым вершинам он рвался всегда и любыми способами. К 30 годам ему посчастливилось завести в довольно высоких кругах полезные знакомства и благодаря им наконец получить одну из должностей среднего звена в ФРС. Дальнейший его карьерный рост в этой системе сопровождался весьма странными событиями: например, двое руководителей, чьи места он последовательно занимал по мере своего повышения, скоропостижно скончались при невыясненных обстоятельствах. Как бы то ни было, мистер Гейслер дослужился до директора департамента, а затем и вовсе получил в свое безраздельное пользование огромные финансовые ресурсы крепкого, устойчивого, созданного многолетними чужими трудами банка.