Евгения Лопес - Совершенный мир

(Примечание от автора.

Эзет – ударение на е.

Атав – ударение на вторую а.

Изгер – ударение на И.

Айни – ударение на А.)

Эзет, 25-летний специалист по геофизике, географии и экологии, стоял у окна своей комнаты, держал в руке громко звонивший телефон и вглядывался в изображение лица вызывавшего абонента.

Господин Атав, Председатель Верховного Планетарного Совета.

Он ждал этого звонка. И именно сегодня. Сегодня – сорок шестой день со дня гибели Изгера, человека, опередившего его в Конкурсе, и, вследствие этого, ставшего участником космической экспедиции. Уровень любого нейромедиатора, в том числе окситоцина, при утрате источника значительно снижается за 45 дней, и если за это время Верховный Совет не вернул корабль и не отменил экспедицию, значит, его попросят занять место Изгера.

Что ж, это логично. Как логично и то, что сейчас он, Эзет, уже никак не может испытывать радость по этому поводу. Радость, которую ему так и не удалось испытать тогда, на церемонии объявления результатов Конкурса…

Он вздохнул и нажал кнопку приема.

– Господин Эзет, – голос Председателя звучал по-деловому спокойно. – Добрый день. Я хотел бы переговорить с Вами лично, и, полагаю, о теме Вы уже догадались. Вы сможете подъехать ко мне сегодня к пяти часам?

– Добрый день, господин Атав, – поприветствовал он. – Да. Конечно, смогу.

– Хорошо. Буду Вас ждать, – и собеседник отключился.

Эзет еще раз тяжело вздохнул и тоже выключил телефон.

Эзету исполнилось 25 лет недавно, и все эти годы он прожил на родной планете Церра счастливо и почти безмятежно. Как и любой ребенок, рожденный на Церре, он появился на свет в результате осознанного решения родителей, по их обоюдному согласию, скрепленному письменным договором; а также, разумеется, в полном соответствии с планетарной Программой Воспроизводства Населения. Воспитывали его по классическим церрийским канонам, имевшим в основе непременное уважение к личности и предусматривавшим формирование мировоззрения с позиции высокой степени разумности.

Свою главную миссию по отношению к нему родители выполнили: помогли определиться с делом жизни и получить соответствующее образование. Еще в раннем подростковом возрасте он отчетливо ощутил не просто интерес, а непреодолимую тягу к путешествиям, причем к путешествиям именно на природе. Лесные тропы, степные просторы, горные реки и перевалы – в этой стихии он чувствовал себя по-настоящему счастливым, а мысли об оседлом, стабильном образе жизни и размеренной, однообразной профессии навевали скуку. И отец, и мама поддерживали его в этом постепенном самоопределении, а кроме того, сочли своим долгом оплатить обследование на предрасположенность к определенным видам интеллекта. Обследование выявило высокий уровень исследовательских способностей, и по всем этим причинам после школы он без тени сомнения подал документы на геофак, о чем потом не пожалел ни разу.

В 18 лет, с поступлением в Университет, как и все молодые церряне, он получил от государства жилье – удобную, светлую трехкомнатную квартиру в многоэтажке; стипендию, достаточную для того, чтобы заниматься только учебой, не отвлекаясь на постороннюю деятельность – и начал самостоятельную жизнь. На последнем курсе, тщательно взвесив все за и против, сформулировал для себя, что, пожалуй, готов попробовать построить отношения с девушкой, и обратился во Всепланетное Бюро Знакомств, где компьютер, составив полную карту его нейронных связей, выдал из базы данных около ста потенциальных вариантов – то есть резюме церрянок подходящего возраста, обладающих схожими установками подсознания, убеждениями, ценностями и интересами.

Сорок из них уже состояли в отношениях, двадцать – проживали не в столице, а с оставшимися он принялся общаться в сети Бюро Знакомств, и выбрал Рету – свою ровесницу, заканчивавшую обучение по специальности «преподаватель биологии». Рета была красивой – стройная, улыбчивая блондинка с озёрными синими глазами – однако для Эзета, как для истинного церрянина, внешность не имела значения. Гораздо важнее была ее искренняя любовь к природе и высокий интеллект в области естественных наук.

Совместная жизнь поначалу складывалась удачно – было взаимное понимание, спокойное тепло, приятное ощущение гармонии. Но вот оба закончили Университет, Рета начала работать учителем в школе, а у него одна за другой последовали экспедиции – длительные поездки в разные концы планеты. И постепенно он стал замечать, что после его возвращений радость от встречи в ее глазах все чаще сменяется легким туманом грусти и даже вины…

Поэтому для него не стало большой неожиданностью, когда в один из выходных, утром, Рета сказала:

– Эзет, нам надо поговорить.

Он вышел из-за письменного стола, за которым занимался анализом сейсмической устойчивости одного из горных районов южного полушария, и, сев напротив, ответил:

– Я тебя слушаю.

– Я должна признаться. Я не справляюсь со своими эмоциями. Когда ты в отъезде, мне… Мне очень плохо. Одиноко, тоскливо… И ощущения настолько сильны, что уже ускользают из-под моего контроля.

– Хм… – озадаченно хмыкнул он. – Я надеюсь, речь не идет о фенилэтиламине?

– Нет-нет, что ты, – она испуганно помотала головой. – Нет.

– Тогда получается, проблема в сильных эмоциях, то есть все-таки – в инстинктах. Ты пробовала нейроанализ?

– Да, я обращалась к специалисту. Не буду утомлять тебя подробностями нашей с ним работы. Но по результатам я приняла решение, что нам с тобой нужно расстаться. Я планирую снова обратиться в Бюро Знакомств, и найти там мужчину с работой без длительных командировок.

– Это твое право. Но все же позволь заметить, при нашем знакомстве я не скрывал свою специальность и то, что большую часть жизни буду проводить вне дома.

– Ты прав, я знала. Это был мой выбор… Я оказалась слабее, чем сама представляла. Это моя вина. Прости меня.

– Очень жаль. Ведь я уже думал о заключении договора о совместной жизни. Мне было хорошо с тобой.

Она слабо, грустно улыбнулась.

– Мне приятно это слышать. И тоже было с тобой хорошо… Мы ведь останемся друзьями?

– Конечно, – подбодрил ее он. – И знаешь, мне бы не хотелось, чтобы ты расстраивалась. Каждый может ошибиться.