Борис Конофальский - Сталин против рептилоидов

Про кокаин товарищ Ракель Самуиловна ничего говорить не стала. А и зачем?

– Проверим! – обещал Ян Карлович.

– А шофёром у него был татарин, он ему тут помогал. Он из бывших дворников, а этот, – она кивнула на ящера, – грозился его обратно в дворники отправить.

– А вот это будет не просто, – сказал оперуполномоченный англоман. – В Москве каждый третий дворник татарин.

– Его звали Ибрагим, – вспомнила красавица.

– Ну, тут каждый третий татарин – Ибрагим, – кичился своей осведомлённостью товарищ Буханкин.

– Товарищ Буханкин, идите, помогите товарищу Тыжных, – сказал Ян Карлович.

Когда молодой оперативник вышел, товарищ Эгунд подошёл к Ракель Самуиловне и сказал:

– А теперь расскажите мне всё как было, со всеми подробностями, даже с теми о которых дамы, как правило, умалчивают.

– Да рассказывать особо и нечего, и подробностей особых не было, – Начала вспоминать товарищ Незабудка.

– Тем не менее, всё как было, в мелочах.

В коридоре товарищ Буханкин увидал товарища Тыжных. Тот вертел перед носом омерзительного виду половую, заскорузлую от чёрной грязи тряпку.

– Ну и что ты там нашёл, пока меня не было? – спросил Арнольд Буханкин.

– Да вот, полюбуйся, – товарищ Тыжных кинул англоману тряпку.

Буханкин морщась поймал её, взял в два пальца, едва сдерживая в себе приступы брезгливости, достал лупу и стал разглядывать эту мерзость. Ничего любопытного не найдя, спросил у Свирида:

– И что в ней такого особенного?

– Особенного – ничего. Чего ж в ней особенного? Тряпка половая. Кровушку ею смывали со стен, да с пола. Не чуешь что ли, кровищей воняет?

– Фу, disgustingly, вот ты дурень деревенский, зачем мне эту дрянь сунул, – Буханкин откинул тряпку, стал, как положено англоману, тщательно вытирать руки большим платком. – И что думаешь, много ей смыли?

А «дурень деревенский» смеялся, глядя на коллегу и говорил:

– Да почём же мне знать, сколько этой тряпкой крови отмыто, много ли мало ли. Вот ты у дамочки лучше спроси, её раздевали, или так жрать хотели, с одёжей вместе?

– А зачем тебе это? – поинтересовался Буханкин. – Может, ты любишь послушать про раздетых дамочек?

– Дурак ты, Буханкин. Чтобы просто уяснить, сколько тут уже баб пожрали. Ежели раздевали, то куда их тряпьё девали, продавали или сжигали, или прятали?

– Сжигали, наверное, или продавали. Что и куда в этой халупе спрятать можно? Тут же пусто во всё доме – недоумевал Буханкин, который был в органах совсем недолго.

Свирид Тыжных тоже работал в КРО совсем недавно. Но был он деревенским, и в отличие от англомана, в совершенстве владевшего дедуктивным методом, знал, где обычно что-то прячут:

– Чердак да подпол, куда ж ещё прятать. Давай я чердак осмотрю, а ты подпол. Половицы плохо прибитые поищешь.

Но Арнольд Буханкин не согласен был с таким раскладом:

– А чего это ты чердак, а я подпол? Давай наоборот. let's reverse.

– Давай, – сразу согласился крестьянский сын, морщась от непонятных слов, и достал топор из-за сложенных дров у стены.

– А ты дамочку-то разглядел? – игриво улыбнулся Буханкин, прежде чем уйти. – Какова конфета!

– Никакая она не конфета, – буркнул Свирид Тыжных сердито. – Она член ВКПб с шестнадцатого года, а сама проститутка. Вот так вот, брат.

– Не может быть!? – Округлил глаза Буханкин. – Откуда знаешь?

– Откуда, откуда? Оттуда! Сама она сказала! Сказала, что ей ящер три червонца предложил! За них и поехала. А ещё она Савинкова знала, сам слышал.

Но эсер Савинков на товарища Буханкина не произвёл никакого впечатления. Его больше удивляла сумма:

– Три червонца? – отказывался верить он. – Да нет, ты не расслышал. Не может быть, чтобы три червонца.

– Не веришь, так сам спроси. Я то небось, не глухой.

– А вот так и спрошу! – храбрился оперуполномоченный Буханкин.

– Брешешь, не спросишь, – Тыжных даже остановился, ухмылялся. – Забоишься!

– Спрошу!

– Забоишься.

– С чего бы? Я при исполнении, могу любые вопросы задавать.

– Охота глянуть. Без меня не спрашивай, – продолжал ухмыляться товарищ Тыжных, садясь на пол и что-то там ища. – А пока иди чердак погляди.

– Не командуй.

– А я не командую, – заверил товарищ Тыжных.

– Ну, вот и не командуй – завершил разговор товарищ Буханкин и пошёл искать лестницу на чердак.

На чердаке молодой оперуполномоченный ничего интересного не нашёл, хлам старый, да и того не много. Он спустился вниз и там, в пустой комнате обнаружил своего коллегу, который топором отковыривал трухлявые доски от пола:

– Даже не прибиты, – объяснял Свирид, приподнимая доску, он уже откинул пару досок попытался заглянуть под пол.

– Ну, что ты там обнаружил, товарищ Тыжных? – Почти официальным тоном спросил Арнольд Буханкин.

– Да хрен его разберёшь. Ни хрена не видать, лампу бы, – но ждать от коллеги лампы он не стал, запустил руку подпол, и тут же вытащил оттуда что-то.

Что-то неприятное, даже мерзкое, страшное. Оперуполномоченный Буханкин, сначала даже не мог разобрать, что такое его коллега держит в руке. Товарищ Буханкин морщился, пытаясь понять, что это, но морщиться не помогало. Это была и не пакля, и не потерявшая всякую структуру тряпка, а что-то иное, мохнатое и грязное. И никакой дедуктивный метод не давал знатоку детективной литературы ни одной подсказки.

– Что это за дрянь? – не выдержал непонимания товарищ Буханкин.

А крестьянский сын Свирид Тыжных повертел добытое из-под пола у себя перед носом, потряс этим немного, а потом небрежно кинул это на пол и сказал:

– Патлы бабьи.

Лёг на пол и снова запустил руку под пол. И достал ещё один клок женских волос. И снова полез. И стал доставать и доставать оттуда предметы женского туалета. И кидал их в кучу. Тут было и нижнее белье, и рваные платья, и дешёвые ридикюли, и обувь и новые пучки волос. Куча росла, а Свирид всё шарил, всё доставал и доставал.

Арнольд Буханкин сел у кучи на корточки, и, превозмогая брезгливость, стал раскладывать добытое Свиридом по кучкам, пытаясь как-то систематизировать находки. Платья – к платьям, туфли – к туфлям, бельё – к белью, а волосы… Волосы он раскладывал так, чтобы пучки и косы не перемешивались. Ну, он пытался, во всяком случае, так всё разложить.

Они не заметили, как в дверях появился человек. Был он одет макинтош, и в форме без знаков различия, и был он не молод. Пришедший негромко сказал:

– Здравствуйте, товарищи.

Буханкин и Тыжных узнали его сразу, вскочили, вытянулись. А появившийся подошёл к ним и каждому пожал руку.

– Ну, что тут у вас? – спросил он.

– Вот товарищ Артур, – немного волнуясь, показал на кучи Буханкин. – Обнаружили вот это.

– И что вы обо всём этом думаете? – Спрашивал товарищ Артур, внимательно разглядывая кучи.