Эд Данилюк - Сыщик Вийт и его невероятные расследования

– Как интересно! – пробормотал сыскной надзиратель. Он пригнулся ухом к замку. В комнате было совершенно тихо. – Ломайте, Кутюк!

Городовой снова разогнался и врезался в дверь с такой силой, что Вийт невольно обеспокоился, не повредит ли полицейский себе плечо. Кости постового, впрочем, остались целыми. Раздался лишь треск дерева.

– Ещё! – воскликнула Франсуаза с азартом.

Кутюк повторил свой неистовый удар, и дверь, перекосившись, тяжело повалилась внутрь.

Все, подспудно ожидая, что из комнаты вырвется нечто ужасающее, невольно сделали шаг назад.

Дверной проём оставался пустым. Лишь пылинки плясали в воздухе. В кабинете было темно.

Кутюк разогнулся и вытер ладонью пот под фуражкой.

Вийт оглянулся на своего помощника. Тот немедленно развязал сумку с бесценной коллекцией оружия разнообразнейших систем, и сыщик тут же выхватил оттуда свой любимый пистолет. Конечно же, это был шкатулочный пистоль де Грибоваля калибра 17,1 мм. Под тяжестью трёхфунтового ствола мускулы на руке Вийта пружинисто напряглись.

Все замерли.

Ронислав Вакулович кивнул городовому, вновь взглянул на Фирса и, ни мгновения не колеблясь, бесстрашно шагнул внутрь…

В комнате царила темень. Высокие окна кабинета закрывали плотные шторы. Несколько незажжённых газовых светильников на стене тускло, едва различимо поблёскивали медью.

Из мрака отовсюду проступали археологические древности. Они виднелись в шкафах за стеклом, на полках, на огромном столе. Вдоль стен плотно, корешок к корешку, выстроились старинные книги.

Сноп света, проникшего в комнату из коридора, выхватил из темноты стоявшие на полу большим кругом глиняные фигурки обнажённых девушек и женщин. Не века, тысячелетия смотрели с их странных лиц, лиц, едва намеченных щипком гончара. Все статуэтки были повёрнуты в центр круга, туда, где располагались две плошки, столь же древние, как и они сами.

Растерявшись, не отрывая взгляда от пугающей группы архаичных артефактов, сыскной надзиратель Вийт шагнул в кабинет.

Сбоку сразу же раздался знакомый вой, теперь громкий, не приглушённый дверью, и Ронислав Вакулович невольно отшатнулся, едва не упав. Он вскинул пистолет, целясь туда, откуда донёсся звук. Сердце детектива прыгнуло в самые пятки, на лбу проступила холодная испарина, руки задрожали.

На мушке оказалась какая-то чёрная масса на полу. Она растворялась в царившей в том углу темноте, ещё более густой на фоне яркого столба света из коридора. Эта жуткая тень зашевелилась, забарахталась и издала громкое, леденящее кровь завывание.

Тут только Вийт понял, что это человек. Связанный по рукам и ногам.

Дедуктивист облегчённо вздохнул, шагнул к окну и распахнул шторы. Сверкающее утро ворвалось в комнату, превратив её из ужасающей кельи чернокнижника в кабинет безумного учёного.

– Professeur! [24] Профессор (фр.). – закричала Франсуаза, бросаясь к мужчине на полу.

– Стоять! – заорал детектив. – Не шевелиться! Ничего не трогать!

Девушка, боясь сделать хоть какое движение, замерла в не-удобной позе.

Профессор был мужчиной средних лет, пухлым, рыхлым, уже начавшим лысеть. Однодневная щетина чёрным мазком оттеняла его безвольную челюсть. Рабочие брюки, сюртук и даже жилет Гольштанского покрывали пятна извёстки, стёртой, похоже, со стен комнаты. Кожаные башмаки с тугой шнуровкой оставались в относительном порядке. Голову стягивала повязка, удерживавшая во рту несчастного кляп. Тот мешал дышать, и лицо профессора от напряжения и нехватки воздуха налилось кровью. Глаза под толстенными линзами очков дико вращались. Запястья, колени и лодыжки профессора обвивала верёвка. Кожу под ней стесало до кровавых полос. Мужчина кричал, беспрерывно, надрывно, совершенно нечленораздельно.

– Фирс, разрежь путы! – приказал Вийт, оборачиваясь к своему верному спутнику. – Только узлы сохрани!

Истопник невозмутимо обогнул застывшую на входе Франсуазу, остановился у стола, высматривая на нём что-нибудь подходящее, подхватил ножницы и пригнулся к Гольштанскому.

Сыскной надзиратель несколько секунд следил за тем, как Фирс ловко расправляется с верёвкой, а потом прошёлся по комнате. Он проверил на окнах шпингалеты, подёргал задвинутый до упора засов на выбитой двери, повернул туда-сюда торчавший из внутреннего отверстия замка массивный ключ.

– М-да, – пробормотал Ронислав Вакулович. – Спрятаться негде, все возможные выходы заперты изнутри. Надеюсь, тут есть хоть какие, пусть самые захудалые, секретные лазы или потайные комнаты!

– Да откуда тут, ваше высокоблагородие, потайные комнаты! – хмыкнул Кутюк. – В этом здании раньше размещалась академия благородных девиц. Его и строили для этой самой академии. За казённый счёт по стандартному для таких заведений проекту!

Вийт мотнул головой.

– А вы всё же простучите стены и пол!

Городовой пожал плечами и принялся за работу.

Ронислав Вакулович продолжал ходить туда-сюда, то и дело приподнимая археологические редкости, выдвигая ящики, заглядывая в разбросанные повсюду научные записи. Он вертел в руках непонятные стальные инструменты, исследовал днище кресел, нырял под стол.

Фирс тем временем освободил руки и ноги профессора и разрезал повязку, удерживавшую кляп во рту.

– Молот! – сразу же просипел Гольштанский. – Молот Саниры исчез!

Учёный завозился на полу, но сесть не смог. Франсуаза, сообразив, что запрет на передвижения больше не действует, подскочила, упала перед ним на колени, попыталась приподнять.

– Вы живы, профессор? – вскричала она.

Её платье натянулось на тонкой стройной спине, и Вийт невольно замер, не в силах отвести глаз от прекрасного зрелища.

Фирс деликатно кашлянул.

Ронислав Вакулович смиренно вздохнул и отвернулся от Франсуазы.

– Господин Гольштанский несомненно жив, – буркнул он, отвечая на вопрос барышни.

Взгляд детектива упал на круг древних статуэток в центре комнаты. Даже сейчас, в лучах яркого утреннего солнца фигурки производили ужасающее впечатление.

Франсуаза помогла Гольштанскому сесть. Тот застонал. Очки в роговой оправе от перемены положения тела поползли по носу и свалились на пол. Археолог принялся слепо ощупывать ковёр вокруг себя.

– Вам нужно успокоиться! – воскликнула девушка. – Уже всё позади!

Барышня подобрала очки и водрузила их археологу обратно. Толстые линзы вернули взгляду Гольштанского остроту. Учёный с новым интересом посмотрел на людей, заполонивших его кабинет, и принялся растирать затёкшие руки.

– Кто эти господа, мадемуазель Понмаре? – спросил археолог тихо. Голос его был измученным и хриплым.