Эд Данилюк - Сыщик Вийт и его невероятные расследования

– Позвольте!.. – удивился Ронислав Вакулович, но тут раздались жиденькие аплодисменты.

Угледобытчик, кланяясь во все стороны, соскочил с табурета.

Мйончинский немедленно бросился к этой импровизированной сцене. Он сумел опередить некоего прыщавого субъекта в мундире инженера, взобрался наверх и начал:

Ты ведь лишь кости и ведро воды!..

Увы, насладиться триумфом ему было не суждено. Отверзлись створки двери, колыхнулось пламя в свечах, и на пороге залы появилась мадам Волошская.

Всё и вся замерло. В зале более не двигался воздух, не пузырилось шампанское, не раздавались звуки, не дышали люди.

Тишина длилась бесконечную секунду. Потом все бросились к великому медиуму.

Прославленная пантеистка, оккультистка и спиритуалистка, певица герметических наук, избранница великого духовного родника, сестра братства тибетских махатм, хранительница сокровенных знаний, эксперт сакральной истины, эрудит сверхчувственных сил человека, ясновидица и пророчица пронзила поклонников горящим взором.

Её лицо было плотно усыпано белой пудрой, веки и губы зачернены, брови окрашены алой охрой, ноздря проткнута золотым магическим символом. Пышные волосы цвета лазурита поддерживал в виде струящихся от головы лучей особый каркас. Конечно, из золота. На лоб свисала подвеска с огромным сияющим драгоценным камнем. В правой руке оккультистка сжимала жезл из модного ныне алюминия Эрстеда. К скипетру был прикован алюминиевой же цепочкой живой уж. В левой руке находился бокал с чем-то, что на первый взгляд казалось водой или, возможно, водкой, но издавало странный запах, чуждый, отвратительный и пленительный одновременно. Босая кармистка была, конечно, в наряде индуистских саптариш, сочетании обильных тканей, гремящих украшений и духовных орнаментов.

Мадам Волошская выбросила вперёд руку с жезлом, мертвенно бледную, обильно украшенную звенящими браслетами. Змея, шипя и извиваясь, распахнула пасть.

– Именем Акуры-Мазды, – произнесла пантеистка замогильным голосом, – устами Зороастра желаю вам просветления!

Собравшиеся взревели от восторга.

– Эта сущность должна уйти отсюда немедленно, – добавила дама, уперев палец, усеянный перстнями, в грудь прыщавого господина.

Жезл покачивался на запястье мадам, как маятник. Уж шипел.

Юноша хотел было что-то сказать, но сник, попятился и, стеная, покинул залу.

– Как я рада вас видеть! – воскликнула госпожа Квят, хозяйка дома. И, склонившись к уху оккультистки, тихо спросила: – Неужели вы знакомы с нашим Федюсей? За что вы его изгнали?

– Впервые вижу! – пронзила её огнём своего взора мадам Волошская. – Однако ж его аура не подходит к моим украшениям!

Таинственный бокал пророчицы оказался слишком близко от хозяйки дома. Как раз в этот момент, когда та совершала вдох. Госпожа Квят закашлялась.

– Что это? – с подозрением спросила она. – Какая-то кармическая жидкость?

– Напротив, – ответствовала спиритуалистка. – Сие называется бензол. Субстанция выделена таинственным фармацевтом в подвале старинной аптеки по ту сторону границы. Основой выступила чёрная патока, которой сочится земля на карпатских склонах. Бензол помогает полёту мысли и раскрепощению души. Вот, наполните ваши лёгкие!

И мадам Волошская поднесла бокал хозяйке дома прямо под нос. Квят поспешно отступила.

– Да, действительно! – пробормотала она. – Не желаете ли послушать наших поэтов? Есть весьма талантливые!

– Кто решил, что они талантливы? – голосом, полным ледяной вечности, спросила оккультистка. – Нет, вселенная требует, чтобы я связалась с миром призраков. Нужны охотники для участия в спиритической цепочке. И уединённое место, будьте благонадёжны…

Спустя несколько минут в комнате, примыкавшей к зале, за столом сидели сама мадам Волошская, госпожа Квят, студент Мйончинский, угледобытчик Кисель и геолог Лукасевич со своей бутылкой. На чёрной скатерти перед ними высилась одинокая свеча, тоже чёрная. Иного освещения не было, и в мерцающем отблеске тонкого огонька едва виднелись почтительно выстроившиеся вдоль стен любопытствующие, в их числе и учуявшие запах скандала Вийт и Фирс.

Поэтический вечер за стенкой продолжался, пусть и без прежней пылкости.

– Для погружения в мир духов я воспользуюсь сильнейшим сакральным раритетом, – говорила спиритуалистка, снимая с головы налобную подвеску. – Перед вами белый сапфир…

– О, а я думал, что это бриллиант! – почтительно пролепетал угледобытчик Кисель и нервно отхлебнул шампанского.

Геолог Лукасевич хмыкнул и покачал головой. Глаза его безотрывно следили за камнем.

– …белый сапфир, некогда принадлежавший царю персов Дарию, – испепелив обоих огненным взглядом, продолжала мадам Волошская. – Усмиритель Египта, Мидии, Парфии и Вавилона, а также завоеватель Инда двадцать шесть веков назад возжелал покорить скифов. Он переправился через Дунай, но сразиться с северными дикарями не смог – их армия будто испарилась! Дарий искал непокорных повсюду, пересёк Днепр и Северский Донец, достиг земель нынешних Харькова и Белгорода, но скифского войска так и не обнаружил. Добычи не было, провианта не хватало, летучие ватаги скифов наносили урон войску, моровое поветрие убивало верных воинов, и правитель гигантской империи, бросив больных, не погасив костры, под покровом ночи скрытно ушёл обратно, – великий герметик обвела пронзительным взглядом сидевших за столом. – Почти достигнув дружественных земель, где-то между нынешними Измаилом и Одессой, персы вдруг наткнулись-таки на войско врага. Армии построились в боевые порядки, но… – мадам Волошская сделала театральную паузу, заодно ловким движением вытащив из золотого крепления камень, – сражение вновь не состоялось. Между рядами воинов пробежал заяц, и скифы бросились за ним. Такое презрение повергло Дария в уныние. Воспользовавшись уже испытанным приёмом, оставив больных и не погасив костров, он той же ночью ушёл во Фракию. В качестве утешения он подарил воинам, брошенным им на милость жестокого неприятеля, этот сапфир, священный камень египетских жрецов…

Студент Мйончинский зачаровано смотрел на раритет. Не отдавая себе отчёта в собственных действиях, он отставил в сторону бокал с шампанским и потянулся к камню. Лишь тут он понял, какое святотатство совершил, и сжался в ожидании проклятий. Пророчица, однако, благосклонно звякнула браслетами и вложила сапфир в дрожащую от волнения узкую ладонь юноши.

– Как же подобная редкость оказалась у вас? – ошеломлённо воскликнула госпожа Квят, в свою очередь так же повертев сапфир в пальцах.