Галина Тевкин - Куколка Джой из рода Кью II. Мертвая синяя птица

В машине, как она их и свалила, нашлись и куртка, и сумка, и кепка того мужчины. Всё это оказалось придавлено сломанным велосипедом. Жених Джейн – Поль, кажется, тоже не блещет умом. А где телефон? Она поняла, что для сбитого Ею мужчины это очень важно. Для всех здесь важна постоянная «связь» с кем-то. Она вспомнила беспрестанные звонки своих подружек. Удивительно! Что им дают эти бесконечные разговоры! Мужчина… Не только женщины, но и мужчины здесь разные. В этом она убедилась, когда к месту аварии прибыли сначала Стражи, а потом скорая помощь. И как они все друг друга различают, помнят? Что ж, если понадобится, если будет нужно для дела, она и этому научится. Телефон нашёлся. Он завалился в щель между передними сидениями. И зачем эта штука! В очередной раз возмутила Её безобразная конструкция кабины, когда Она пребольно ударилась об огромный руль. Чужой телефон в Её руке, завибрировав, вновь начал настойчиво и мерзко звенеть. Ей повезло – у Джой была очень миленькая мелодия звонка. Она подавила в себе первый порыв – ответить. О чём и как говорить? Достаточно с Неё уже тех, с кем Она вынуждена поддерживать отношения. Надо побыстрее вернуть ему вещи. Наверняка кто-то волнуется, разыскивает. При чём здесь это – она должна побыстрее «освободиться» для решения только своих задач. Значит – снова возвращаться в больницу. Это опять такси. Довольно дорого получается. С простыми вещами вроде денег, расчётов, всего, что связанно с финансами, всего, где не требуются эмоции, она разобралась легко. У Джой есть деньги. Так называют эквивалент независимого существования. Удачные капиталовложения, семейный капитал. Трогать его Джой права не имеет. У себя дома сталкиваться с подобными проблемами – оплатой, финансами – Ей не приходилось. Слишком высоко в иерархии стояла их семья. Но Она разобралась и сможет обеспечить и себя-Джой и все свои нужды. Пользуясь услугами такси второй раз, Она смогла и оценить мастерство водителя, и рассмотреть постройки, вдоль которых они ехали. Было всё немного странно, но уже достаточно привычно. Я быстро адаптируюсь. Это хорошо. Скоро смогу заняться поисками. С этим, с этим происшествием, можно считать, покончено.

В этот раз Ей сказали, что Ник, так звали сбитого Ею мужчину, спит. И если она хочет, на сестринском посту можно оставить сообщение. Но Она сочла за лучшее самой занести вещи Ника к нему в палату. Ночная сестра в каком-то «помутнении» позволила фифочке это сделать. В мертвящем свете ночника лицо Ника казалось восковой маской. Она – не Джой, это Она – искренне пожалела его. Но он молод – скорее всего, ровесник Джой, может быть, чуть старше. Здоров и быстро поправится. В этом Она уверена. Будить не стоит. Покой и сон необходимы ему прежде всего. Она сложила вещи на стул у кровати. Сверху положила телефон. Немного подумала. У Джой в сумочке есть изящная записная книжка. Так и написано на этой бесполезной вещице – «для записей». Будет правильно оставить свои координаты. Она написала несколько фраз. Засунула вырванный листок под телефон. Это был первый вырванный из этой книжки листок! Ну и Джой! Теперь всё. Она тоже может и должна отдохнуть.

Ник проснулся отдохнувший, с ощущением абсолютного здоровья и счастья. Даже и не сразу вспомнил о тяжёлой, закованной в гипс ноге. Что-то снилось ему такое… Не передать. Не мастер он до девчачьих эпитетов и сравнений. Что бы то ни было, чувствует он себя прекрасно! Палата залита утренним светом, и… его вещи! Вот сюрприз! Откуда? Но прежде всего – телефон! Вот он – из последних сил позвякивает, напоминает о разрядившейся батарее. Нужна подзарядка. Позвонить! Кому? Боясь, что каждую секунду телефон «сдохнет», Ник послал сообщение. Она прибежит, нет сомнения, и принесёт всё, что нужно. У Александрин волей случая были ключи от его холостяцкого жилья. Ник осмотрел вещи. Сумка, куртка, кепка – всё в полном порядке.

– Кто принёс? Когда?

Зардевшись, от смущения утренняя сестричка пролепетала, что по смене передали о какой-то фифе. Она ночью принесла вещи.

– И что? Ничего не сказала? Ничего не велела передать?

– Я больше ничего не знаю.

Рассердилась девушка. Сами не могут разобраться, а я отвечай. Чем важнее, тем противнее.

– Хотите, спросите у ночной. Вот Ваши таблетки. Что-то ещё?

Ник махнул рукой. Пусть уходит. По опыту он знал, как раздражает персонал вот такое поведение больных. Ни в чём-то сестричка не виновата. Ни в том, что проспал приход незнакомки. Это была именно Она. На вещах остался еле уловимый след – её аромат. Никто не виноват в том, что она не захотела его будить. И даже не оставила никакой записки. Ничего. Он для Неё не существовал. Настроение такое приподнятое, свежее, радостное, совершенно испортилось. Он больше не позволит себе позорного приступа страха. Вчера он вёл себя безобразно. Но вернулась боль во вправленном плече, нестерпимо болела огромная, весящая тонну нога. Не хотелось ни поправляться, ни жить, ни думать о чём-либо. А подумать надо бы. Нечего корчить из себя несчастного инвалида. То, что с ним происходит, – классическая реакция на стресс, боль, травму. Плюс усталость, разочарование в работе, проблемы в личной жизни. Да полно, есть ли она у него – личная жизнь? За дверью палаты послышались голоса. Женщины – одну из них он точно знал – разговаривали на повышенных тонах.

– Я сказала – войду! И войду! Нечего мне запрещать!

Вот она – моя личная жизнь! Не заставила себя ждать!

Практически отталкивая невысокую медсестру, в палату ворвалась Александрин!

Она была прекрасна! Прекрасно комична в своём праведном гневе. Ник не мог не улыбнуться.

– Вот ты где! А я-то думала, что, почему? – зачастила, оглядывая палату, Александрин. – Они не хотели меня пускать! Что с тобой случилось?

Ник показал загипсованную ногу.

– Как? Где? Бедненький! За тобой хорошо смотрят? Всё сделали правильно? Я заскочила к тебе. Вот зарядка. Ты поэтому мне ничего не сообщил? – спрашивала и сама же отвечала Александрин.

– Что тебе ещё надо? Почему не сказал? Ах да – не мог. Как здесь кормят? Ну тебя-то – хорошо. Нет, ты, наверное, ещё не ел здесь. Вчера упал? Конечно! И сразу мне позвонил. Душка!

В палату заглянула сестра:

– Обход.

Александрин, занятая своими восторгами, не обратила внимания на предупреждение.

– Александрин, притормози. Тебе пора уходить. Обход – нельзя.

Александрин капризно надула губки.

Считает, что её место рядом со мной. Нику совсем не хотелось, чтобы ещё и коллеги обсуждали его подружку. Хватит с меня сестричек.

– Хорошо, милый. Я подожду в коридоре. Спрошу потом врача, что тебе можно.

– Нет, Александрин, – она кого угодно выведет из себя, – ты уйдёшь сейчас.

– Но…

– А я позвоню и скажу, когда что принести.