Анна Данильченко - Варианты

Коля старше меня на шесть лет, и к моменту моей учебы, окончив ПТУ в районном центре и отслужив в армии срочную, уже вернулся в родную деревню, женился и родил двоих замечательных близнецов-девчонок. Он рассказал мне, что мать застукала отца в постели с Ираидой Васильевной – той самой учительницей, вернувшись с собрания руководителей завода немного раньше. Мне было очень обидно за мать, и я не понимала отца – променять мою статную, красивую, умную мать на эту серую мышку с тонкими ручками и тихим голоском. Но потом, немного подумав, поняла – властная и деспотичная, моя мать загоняла в угол его мужское начало, тогда как с Ираидой отец смог почувствовать себя добытчиком и мужиком. Сейчас эта ситуация, так сильно напоминавшая мою, не казалась мне такой неразрешимой. У матери вот хватило сил разрушить семью, сохранив гордость, а у меня, такой взбалмошной и бескомпромиссной – нет.

Игоря я встретила в 19, на втором курсе университета, он жил на третьем этаже общаги, а я на пятом. Мы окунулись в любовь с головой, четыре раза расставались навсегда, затем снова сходились навеки. Снимали комнату в квартире с полуслепой, дурно пахнущей, бабушкой.

А потом он женился – от него забеременела дочка ректора нашего университета. Узнав о предательстве любимого, я была готова убить его, рвала и метала. Выкинула все его вещи, порвала все фотографии, однажды, встретив парочку на улице, расцарапала ему лицо, а ей вырвала пару клоков блондинистых волос.

С универа меня пытались вытурить, девчонка пожаловалась отцу, но я выстояла, пережив пару месяцев настоящей травли от педагогов. Именно тогда и научилась я выживать любой ценой. Голодная, оборванная, я вернулась со съемной квартиры в общагу, полную пьяных, осатаневших от вседозволенности девяностых, студентов, и учила, учила, учила.

Через год он приполз на коленях, плакал, просил прощения, говорил, что она его обманула. А потом наигралась и бросила. Ребенок у них родился азиат. Наивный Игореша поверил ее заверениям, что переспали они на дне рождения одногруппника. Тот вечер мой будущий муж не помнил – слишком много было употреблено алкоголя. А угроза отчисления из универа довершила начатое, парень испугался и взял на себя ответственность за то, чего, как он всегда уверял, не совершал.

Я простила его через полгода ежедневных уговоров. Простила и поверила. Никогда бы не подумала, что после такого он сможет снова изменить.

После учебы мы уехали в родной город Игоря, маленький северный городок на краю географии. Он устроился инженером на целлюлозно-бумажный завод, а я – бухгалтером в новый банк. Банки в то время появлялись как грибы после дождя, но долго на плаву оставались совсем немногие из них. Мне повезло, и я смогла отработать в своем банке двадцать с лишним лет, два раза уходя в короткий декрет, хорошо поднявшись по карьерной лестнице. В нашем филиале только бешеная Алена была моим начальником, но, видимо, чувствуя, что я могу в ближайшее время занять ее место, решила избавиться от меня. Но каким образом? Наверняка, она уверена, что, узнав об измене мужа, я напишу заявление по собственному. А вот накося выкуси.

Познакомила я начальницу и мужа четыре года назад на новогоднем корпоративе. Сейчас я могу вспомнить, как загорелись ее глаза. А тогда не обратила на это никакого внимания.

***

Я вышла в прихожую, глянула на папку с документами, которые машинально, выбегая из квартиры начальницы, прихватила с собой, и облегченно вздохнула – хорошо, что в порыве эмоций не выкинула никуда важные бумаги. Оттуда же, из прихожей, позвонила Алене Петровне и пожаловалась на плохое самочувствие, из-за которого не смогла выполнить ее поручение. В ответных вежливых словах послышалось столько металла, что ими можно было забивать гвозди.

Я остановилась напротив зеркала во весь рост и пристально посмотрела на себя. Затем сняла бледно-голубую блузку, бросив ее на пол рядом с собой, расстегнула костюмную юбку и она мягко упала к ногам. Немного раздавшиеся бедра, опустившиеся груди, впадины под ребрами. В целом, если не придираться, для сорока семи совсем не плохо. Довольно высокая, подтянутая – я все еще бегаю по утрам, несмотря на то, что правую коленку иногда “простреливает”. Вытравленные перекисью волосы модно подстрижены, косметика скрывает все несовершенства лица, голубые глаза выделяются на лице большими чайными блюдцами. Что ни говори, а я все еще ничего!

Я засмеялась, и мое отражение засмеялось вместе со мной. Собрала с пола одежду и пошла в ванную.

Игорь пришел поздно, когда я, сидя после душа на мягком диване в зале, читала очередной роман о средневековой красавице, попавшей в переплет и чудесном рыцаре, готовом на все ради ее прекрасных глаз. Полупустая бутылка коньяка заняла свое привычное место – в тумбочке у кровати. Голова немного кружилась, строчки расплывались перед глазами, но настроение было замечательное. Не было ни-че-го…

Он поцеловал меня в щеку, обдав незабвенным ароматом туалетной воды и спросил, как прошел мой день. Я рассказала, как поехала сегодня к начальнице, но по дороге у меня скрутило живот, и пришлось отправиться домой. Из дома позвонила начальнице, извинилась. Я с интересом наблюдала за его лицом, и, клянусь, если бы я не знала, чего ожидать, то совершенно не заметила бы этого холодного ужаса, мелькнувшего в его бледно-голубых глазах и нервной дрожи облегчения, которая свела его до сих пор мужественные скулы. Боится, гад. Знает мой характер. понимает, чем все могло кончится. Нет, не та ты, Вера, уже не та. Не оправдываешь надежд (или опасений) мужа.

Раньше было все – и истерики с разводом, и битье посуды и молчание неделями-месяцами. Ванька, когда уезжал учиться в 17 лет в областной центр, признался, что жизнь в нашей семье – как на пороховой бочке. Никогда не знаешь, чего ожидать в следующую минуту – всепоглощающей любви или всеистребляющего напалма гнева. А вот последние пару лет, появление внука, может быть, стало тому виной, я совсем раскисла. В хорошем смысле этого слова – стала спокойнее, сдержанней, и если мы и скандалим, то не чаще раза в сутки.

Ну вот, начала копаться в себе, искать в себе вину. Неужели мужу стало так скучно со мной, что он решил искать острых чувств на стороне? Бред же! Я почувствовала, что начинаю заводиться, отбросила в сторону книгу, на которую бессмысленно смотрела уже минут 10 и подошла к темному окну.

А осень моросила… Ленивые струйки стекали по оконному стеклу с такой безнадежностью, что я на пару минут окунулась в эту безнадежность, и горло перехватила боль, не дающая дышать. И вынырнула – как будто по голове ударили. Повернулась в комнату – яркий свет, широкий телевизор на стене, сытый муж на светлом диване. Красота! Чего еще для счастья надо?

Читать дальше