Гаянэ Степанян - Книга аэда

Прохожий с наслаждением ступал по свежайшему снегу и ничуть не жалел о том, что оставил электромобиль в квартале по соседству, а не доехал до нужного адреса.

Наконец показался дом, который было невозможно не узнать: рету заполонили фотографии студентов аэдических университетов всех Шести миров на фоне этих стен.

Прохожий уже поднялся на трехступенчатое крыльцо, когда во внутреннем кармане куртки завибрировал телефон. Посмотрев на отобразившийся номер, он поспешно поднес трубку к уху и услышал взбудораженный мальчишеский голос:

– Я очень тебя жду, возвращайся скорее! Я разложил «Тайны дома Биард», но, честное слово, не подсмотрел ни карты!

– Олдер, после встречи я сразу к тебе! – тепло ответил человек. Какое счастье, что дхармы одной из возможных вселенных складываются так, что в вашем узоре жизни есть место для тринадцатилетнего брата!

Человек дернул несколько раз за шнурок входного колокольчика. Дверь открыл мужчина лет сорока. В его темно-русых волосах уже пробивалась седина, но осанка и стать свидетельствовали о здоровом образе жизни; можно было бы сказать, их владелец выглядит молодо, если бы не усталость, которую излучали глаза.

– Здравствуйте, господин Матар, – обратился звонивший. – Даврос Мао. Я договаривался с вашим секретарем о встрече.

– Добрый вечер, я не забыл, проходите, – гостеприимным жестом хозяин указал на прихожую. – Здесь вы можете оставить куртку и разуться.

Войдя, Даврос с интересом огляделся.

– А интерьер сильно изменился с тех пор, как здесь жил господин Агнеда Руквола?

– Нет, почти нет. Мы вместе росли, и вкусы у нас выработались очень схожими. Мне ничего не пришлось здесь менять, чтобы чувствовать себя дома.

– Я бы хотел сделать несколько фотографий для своей книги, если не возражаете…

– Нет, что вы! Но если у вас не наша аэдическая устаревшая техника, придется дождаться конца праздничной недели. Я как раз отбуду в предполагаемую Ксантию и никоим образом не повлияю на ваш фотоаппарат. Я предупрежу горничную, она все приготовит для съемок.

– А это правда, что вы впервые посетите предполагаемую Ксантию?

– Правда, – нахмурился Оруба. – Ксантия много могла бы мне дать как ученому, но она слишком много отняла у меня как у человека.

– Возможно, на некоторые мои вопросы вам не захочется отвечать. Но я биограф, не журналист. Этика моей профессии требует быть адвокатом своего героя, а не его прокурором. Ни единым словом я не очерню господина Рукволу.

– Очернить черное? – усмехнулся Оруба. – Право, пустой страх. Даже биографы не могут назвать черное белым, и это особенно касается господина Рукволы.

– Вы не можете простить ему госпожу Лисантэ?

– Вы уже неплохо осведомлены… Но начинать, надо, наверное, не с нее. А с Альтирэ Дорран. Вам о ней, конечно, известно?

– Первая жена господина Рукволы, сама одаренный аэд? Да, разумеется! Мне говорили, что вы поддерживаете с ней связь…

– Да, мы втроем дружили со студенческой скамьи. Если кто и мог сравниться с Агнедой в таланте, так это она. Поэтому я не поверил, узнав, что Агнеда подал на развод из-за какой-то художницы. Правда, познакомившись с Лисантэ, я понял… Но за Альтирэ все равно было очень обидно: без нее Агнеда не нашел бы предполагаемую Ксантию, а вся слава досталась ему одному.

– Но поссорились вы с ним не из-за госпожи Дорран?

– Без неприятных разговоров не обошлось, конечно… Альтирэ мне как сестра. Но жизнь есть жизнь, никого не заставишь любить насильно. Она уехала домой, в Ярмион. Сейчас преподает там. Обязательно навестите ее: она единственная из двух жен Агнеды, которая вам расскажет, что такое жить с гением.

– А госпожа Лисантэ?

– Исчезла.

– Я очень надеялся, что, вопреки слухам, вы с ней общаетесь. Без ее рассказа биография господина Рукволы будет неполной.

– В ту ночь… Я выбежал за ней на улицу, увидел отъезжавший электромобиль, но номера не разглядел. Через пару дней ее сестра обратилась в девятое отделение Саргата, а через неделю дознаватель сообщил, что госпожа Лисантэ Руквола написала заявление с просьбой прекратить розыск и не сообщать никому о ее местонахождении. Так что… Уже три года как я ничего не знаю о судьбе Лисантэ. Извините.

– А вы можете что-то рассказать об отношениях господина Агнеды Рукволы и господина Мортена Транаса? Я ничего не нашел о них. И даже не смог выяснить, были ли у них общие знакомые.

– Рукволы и… какого господина? Не исключаю, что это какой-то новый приятель Агнеды, я вообще ничего не знаю о круге его общения после ссоры… И чем вас этот господин заинтересовал?

– А вы не знаете? Это он финансировал экспедицию господина Рукволы, которая обнаружила предполагаемую Ксантию. Он действовал через посредников, а не перевел деньги напрямую. И мне не удалось выяснить о нем ничего, кроме имени. Но я могу точно сказать, что самое позднее, когда могло состояться их знакомство, если они вообще были знакомы лично, это в ту ночь, когда вы еще общались с господином Рукволой. Ведь информационное письмо с предложением финансирования пришло в университет на следующий день после игры.

– Нет, когда мы общались с Агнедой, я не знал никого с таким именем… – Оруба Матар стал еще более задумчив и мрачен. – Я устал сегодня, давайте продолжим, когда вернусь из Ксантии. Я расскажу про наше детство и постараюсь ответить на ваши вопросы: я не в силах уважать Агнеду после его выходки, но и не признавать его гений тоже не могу. Биография таких людей обязана быть описана во всей полноте их величия и низости.

Праздники отшумели, и Даврос снова стоял на пороге дома, когда-то принадлежавшего Агнеде. В этот раз он не стал тратить время на прогулки: уж очень силен был мороз.

Дверь открыла горничная.

– Даврос Мао, биограф, – представился он. – Господин Матар должен был предупредить обо мне, я пришел пофотографировать.

– Здравствуйте, господин Мао. Господин Матар просил передать вам это письмо, – и девушка протянула Давросу конверт, лежавший на комоде.

Бумага обожгла ему руки. Он поспешил в гостиную, где они беседовали с бывшим другом Агнеды неделю назад, и торопливо достал исписанный лист.

«Здравствуйте, господин Мао! Перед отъездом я много размышлял о нашем разговоре: хотя это вы пришли ко мне за сведениями об Агнеде, но, по сути, не я вам, а вы мне открыли много нового. У меня предчувствие, что мы уже не встретимся, поэтому я счел очень важным написать о том, о чем не решился рассказать.

Итак, три года назад Агнеда открыл Ксантию. Наверное, я стал единственным мастером-аэдом, который проигнорировал это событие. Я не хотел замечать открытие Агнеды. Оно стоило мне слишком дорого. Он же искал примирения: писал письма, приглашал поехать вместе на раскопки, просил своих секретарей писать и звонить моим, приходил к моему дому (тогда я жил не здесь).