Дмитрий Таганов - Кремлевский клад: Cosa Nostra в Москве

«Милостью царя нашего сей Фьораванти Аристотель из острога выпущен, однако под условие: за земляной вал, что вокруг Москвы, шагу не ступить, не то гнев царский – страшен будет. И чтобы готовился он к походу на нечестивый Тверь-город.

Парубка же, сына его Андреа, повелел царь отпустить с миром, куда пожелает уехать, выказывая тем милость Аристотелю. Приказал выдать из казны золотом на провоз и сына, и младой жены его, и слуги его Петрушки, до самой страны Италии. Препятствий на рогатках царь велел не чинить, и птицу ловчую – кречета белого числом десять, в клети, – не отбирать, ибо есть это дар царев…».

К этой выцветшей странице был прикреплен деревянной шпилькой еще один листок. Несколько столетий назад последний читатель этих бумаг искал то же самое, что и Серафим, и тот выполнил за него последнюю работу. Листок был вырван из неизвестной и, видимо, давно пропавшей на российских внешних границах книги регистрации пограничных переходов – «рогаток», как их тогда называли.

«Пропущен за рогатку с повозками Фьораванти Андреа, с женой и слугой, путем в Италию, с птицей ловчей в клети и скарбом домашним. Сундуками двумя увез он бумаги: с письменами и чертежами, – на языках нам неведомых, посему не уразумели оные. Пропустили все повозки с миром, как по цареву указу».

Прочитав эти строки, иеромонах Серафим, не спеша, аккуратно выписал их в свою тетрадь, тщательнее, чем прочие. После этого он закрыл все фолианты, все сшивки древних документов, с которыми работал последние месяцы, и расставил их в безукоризненном порядке по местам на полках. Возвращаться когда-либо в это книгохранилище он больше не намеревался. Работа его было завершена. Ключ теперь был в его руках. Следовало искать только замок. К несчастью, он находился за тысячи верст от Кремля, в стране Италии. Монах сжал нервными пальцами толстую тетрадь своих записей и поднялся из подвала в тесную келью.

Четвертый год в Европе бушевала Первая мировая война. Но к сентябрю семнадцатого года воюющие стороны обессилено закопались в хлюпающих водой окопах, – без снарядов, без провизии, без желания воевать. Иеромонах Серафим в эти годы служил панихиды в госпиталях, утешал вдов и матерей, отпевал заколоченные гробы у разверстых могил.

Множество раз он начинал писать свое послание, и каждый раз откладывал его в сторону. Писал он его на хорошем латинском языке, и адресатом был не кто иной, как Папа – глава Римской католической церкви.

Не заканчивал и откладывал он свое письмо потому, что не имел на это благословления наместника своего монастыря. Впервые в своей жизни он готовился переступить строгий монастырский Устав. У Православной и Католической церквей долгими веками тлела безмолвная, принципиальная, а потому не имеющая перспектив на примирение, тысячелетняя война. Обратиться православному монаху Серафиму к католическому Папе было все равно, как связаться русскому офицеру через голову вышестоящих – с императором воюющей против России Германии.

Но обратиться к Папе было необходимо. Распри и войны начинаются и заканчиваются, но дело Божие живет в веках.

Оставалось меньше месяца до того ноябрьского дня, когда снаряды большевиков разрушат родной Чудов монастырь, сожгут его библиотеку и архивы, погрузят Россию на полстолетия в кровавый безумный террор. Тогда-то и закончил иеромонах Серафим свое послание и, отмолившись всю ночь на коленях перед образами в своей келье, решился отправить его обычной городской почтой.

Написал иеромонах в своем письме в Ватикан подробно и много. Но мы пощадим внимание и время читателя, опустив церемонный латинский текст, приведя только важную для сюжета повести суть.

Иеромонах сначала, как и полагается, написал в Ватикан о Боге. Он сообщил Папе Римскому, что Бог один для всех человеков и тварей земных и растений, и что Он не на небесах, а рядом с каждым, и даже внутри каждого. Он и Сам жив всеми нами, и это есть честь великая, что Он выбрал, оживив каждую отдельную особь, как бы поштучно, и даже именно ТЕБЯ, – а ведь мог и не выбрать тебя.

Иеромонах писал Папе еще многое в том же духе, потому что молвить подобное своему брату-монаху в монастыре – это высказать страшную ересь, за которую раньше бы на костер… А так он это писал как бы своему идейному врагу и мог себе позволить кое-что лишнее.

Пропустив из этого почти все, отметим лишь еще одно любопытное – про смерть.

«А смерть, – писал иеромонах, – то же, что и рождение, только лучше. Потому, что ты уже послужил Ему, – чем мог и как Его понял, – и предстоит теперь что-то новенькое. Походите по лесу, поживите в полях, заночуйте там среди диких зверей, – и вы обязательно поймете это своим сердцем».

Но когда, наконец, иеромонах перешел к своей просьбе он был краток:

«Великое несчастье обрушилось на русскую землю несколько веков назад: раскол нашей Православной церкви. Раскол народа русского пред лицом единого Бога привел к скорбным событиям последних месяцев, когда брат поднял меч на брата, а сын на отца… Ключ от погибели Руси покоится в земле московского Кремля, в архивах утерянной библиотеки царя Ивана Грозного. Поэтому, Ваше преосвященство, во имя Бога нашего Иисуса Христа, молю Вас велеть своим прелатам разыскать в Ваших землях архивы и записи архитектора Фьораванти, что вывезены его сыном Андреа из Московии пять веков назад. В двух его сундуках, в чертежах и бумагах, тайна подземной библиотеки Ивана Грозного; но также, – и есть в этом моя полная уверенность, – иных тайников, им устроенных в Кремле для спасения бесценных культурных сокровищ от смут и лихолетий…

Ваше преосвященство, имею дерзость Вам напомнить, что местоположение оставленных в Кремле тайников великий сын земли Вашей Фьораванти оставил потомкам, вне сомнений, в скрытом виде, не доступном для глаз всякого любопытствующего. Шифры, укрывающие оставленные им тайны, по сложности могут быть достойны его гения…».

Но продолжалась Первая мировая война, она вяло тянулась еще несколько лет. Обыкновенные почтовые конверты, если еще и ходили по истерзанной Европе, то находили своих адресатов крайне редко. Однако письмо, на конверте которого было написано размытыми дождями чернилами: «Рим. Ватикан. Главе Римской католической церкви», – не дойти по адресу, хоть когда-нибудь, просто не могло. Однако Папа это письмо никогда лично не прочел.

Письмо, как и положено, поступило в священный секретариат Ватикана. Тут его внимательно просмотрели и… отложили в особый реестр, с тысячами других подобных писем – от буддистов, мусульман, иудеев. Тысячи и тысячи писем на разных языках поступали Папе со всего мира от частных лиц. Ответы на них, как правило, не посылались. Более, чем достаточно, считалось, еженедельное обращение Папы ко всем верующим в Единого Бога с балкона своей резиденции на площади святого Петра в Риме.