Дмитрий Анашкин - Читатель мыслей

«Похоже на правду, иначе, откуда ему про фабрику знать? Натаха же у нас конспиратор еще тот, под аристократку косила – хотя куда ей было, за версту видать… – зазвучало в голове. Он повернулся и задумчиво посмотрел на застывших у стола, чуть ли не по стойке смирно охранников. – Похоже на то, что и правда. Ему яд сыпанула, да и сама же по глупняку хапнула, таких историй хоть отбавляй… Все, зачищать надо». – Закончил он думать переведя взгляд на меня.

У меня внутри похолодело. Политик я никакой. В шахматы, вообще, почти не играю. Вот и теперь, имея на руках все козыри, умудрился сделать единственный неверный ход из ста. Надо было юлить, интриговать, выгадывать время; а там, может, и срослось бы что. – Он же русским языком подумал: «Убийцу найдем, тогда и концы в воду».

Мне стало страшно.

Хозяин уже повернулся к охранникам, что бы скомандовать. Однако, в последнюю минуту передумал и снова посмотрел на меня.

«А если врет? Нет… – зазвучали его мысли у меня в голове. – Сперва надо проверить; с кем Наташка разговаривала, найти – это по распечатке легко будет; второе: где яд взяла… А этого – в подсобку. Пару дней пусть там полежит. Авось не помрет… а там посмотрим.

– В кладовку его, в подвал Казино. На обычную диету: вода, хлеб. До следующего распоряжения. – Он резко повернулся и, не дожидаясь ответа охранников, вышел так же стремительно, как и зашел.

Мне завязали глаза, и, подталкивая в спину, куда-то повели.

Я много раз читал в книгах, как кого-то куда-то повели с завязанными глазами, но никогда не читал о том, насколько это противно. Именно противно. Другого слова не подобрать. Когда не видишь дорогу, каждый шаг дается с огромным трудом – сопротивление обострившейся самозащиты орет перед каждым шагом: «Стой! Куда! Там яма! Нет! Там пропасть! Аааааааа! Стой! там стена! Ты врежешься, провалишься, поскользнешься, запнешься, упадешь! Перелом, гипс, сотрясение мозга! Аааа!» И так перед каждым шагом.

Попробуйте, закройте глаза и пойдите спокойным ровным шагом по привычной дороге из спальни в туалет не выставляя при этом вперед руки: они-то у меня были сомкнуты за спиной наручниками, а мои конвоиры, видимо, в силу специфики умственных способностей и интеллекта, ничем, кроме пинков и толчков, еще более усугубляющих мою панику, себя не утруждали… Кстати, не удивлюсь, если вы на третьем шаге действительно разобьете себе лоб о стенку – к большему моему сожалению и торжеству инстинкта самосохранения, которое же кричало, предупреждало…

В результате я все-таки стукнулся, но не лбом. Как я понял, мне открыли дверь автомобиля, видимо, рассчитывая, что я догадаюсь об этом сам. Я сильно стукнулся край открытой двери одновременно грудью и чем то, что ниже живота, но выше колен и только уже совместными усилиями моих конвоиров, наконец, сообразивших, что человек с завязанными глазами ничего не видит, был водворен в легковой, кажется, автомобиль. Дорога длилась с полчаса, после чего меня таким же образом препроводили в другое помещение.

«Ори не ори, никто не услышит», – услышал я мимолётную мысль, вероятно, охранника.

Развязали глаза. Поставили у стенки бутылку с водой, полбуханки хлеба, ведро. Разомкнули наручники и приковали к батарее отопления на уровне живота. С поднятой рукой я мог сидеть, прислоняясь к стене. С опущенной – стоять.

Под потолком тускло светила лампа и гудел мотор вентиляции. Хлопнула дверь, и я остался наедине со своими невеселыми мыслями. Шансов открыть наручники не было никаких, а, даже если бы и были, то выбраться отсюда не представлялось возможным.

Я оказался в западне.

– Рвем! – сдавленно просипел Дрон. – Я здесь лаз один знаю, – он схватил попавшуюся под руку ветошь и, обернув ею лампу, крутанул. Стало темно.

– Лампу выкрутили, гады, – донесся из-за двери голос визгливой тетки. Ломайте же, уйдут! – Было не очень понятно чего же она, наконец, хочет. Порядка в доме? Но, сломанная, – как это обычно случается, навсегда – дверь в подвал, порядка не прибавит точно. Или же тёткой овладела маниакальная идея поймать хоть кого-нибудь и наказать? Но тоже ведь: выяснить, есть ли за что наказывать, можно только когда уже дверь сломают. А ведь, может, и не за что наказывать окажется… Раздался грохот ударов, видимо, тетка была местной активисткой, и милиция сочла за лучшее с ней не пререкаться.

Ребята ускорились. На ощупь, запинаясь о валявшиеся на полу обрезки труб они пробирались в боковой проход. Он вел в другое помещение подвала. Потихоньку глаза стали привыкать. Из заколоченных слуховых окон пробивались обрывки света. Леха иногда включал зажигалку, но не надолго: жгло пальцы. Сзади послышался хруст ломающейся двери.

– Если у них фонарь – шандец. – Констатировал как бы про себя Леха.

– Черт! – сзади раздался сдавленный крик и грохот чего-то тяжелого, – я, кажется, руку сломал, – послышался вслед за этим сдавленный мужской голос. – И на хрена мы сюда, Михалыч, поперлись… – Ему ответил другой, как ни странно, не смотря на обращение «Михалыч», более молодой голос.

– Ничего сержант, сейчас Скорую вызовем. Рука срастется, а награда останется! А ну, как банду вооруженную врасплох захватим.

– Да как мы ее, Михалыч, захватим, если тут темень такая, а у нас и фонаря то нет… Опять же, Макаров один на двоих, да и у того всего три патрона…

– Тссссссс… – послышалось в ответ. И, шепотом: – Молчи! Это секретная информация, о ней враг знать не должен!

– Я щас вам свечечку принесу, – послышался голос визгливой. – Что бы найти этих бандитов побыстрее. А то, изнервничалась вся, когда же поймаете… – ее интонации стали несколько жеманными. Затем послышались удаляющиеся шаги.

– Все, шандец, со свечкой вмиг догонят… – сдавленно прохрипел Колян и закончил своим обычным, – «блин, в натуре».

– Я щас тебе бошку оторву, слышишь меня, ты, – «Блин в натуре»? – прошипел в ответ Дрон, – Пришли уже почти.

Подвал был, видимо, соединен с другими домами замысловатой системой подземных туннелей, имевших ранее стратегическое значение, а теперь выполняющих функцию вентиляционных шахт. В один из таких, узких, настолько, что там можно было передвигаться только ползком, лазов и были сейчас устремлены помыслы спасавшего свои, а заодно и остальных, доллары, Дрона.

Сзади, теперь уже успокоительно далеко, послышался жизнерадостный голос визглявой: вот вам свечечки, вот и спичечки! В ответ – стоны сержанта и оптимистическое «давай!» Михалыча.

Что произошло дальше, можно трактоваться многообразно. Возможно, визгливая тетка, в нетерпеливом предвкушении погони сделала шаг в темноту. То же совершил и Михалыч, в надежде побыстрей получить спички, необходимые для поимки вооруженной банды. И, возможно, они налетели друг на друга в темноте, и с разгону стукнулись друг о друга лбами, отчего посыпались у них в глазах искры; вспыхнул немыслимый фейерверк, в котором было им хорошо даже без состоявшейся погони… В общем, послышался грохот падения двух тел, сопровождающийся глухой руганью все еще сидевшего на полу сержанта, которому, видимо, один из персонажей упал на здоровую руку, а второй на больную.