Елена Демченко - Звездный волк. Истории отдела А

– Приехали. Выгружаемся, – мрачно скомандовал глава экспедиции. – Боюсь, что надолго. Девчонки, что-нибудь поесть сообразите? Костерок организуем быстро… Феликс! Хворост за тобой. А я ремонтом займусь.

– И-эх! Силушка молодецкая! – рявкнул Феликс и подхватил толстый берёзовый ствол.

– Хворост, – покачал головой Дрошнев, – а не бревно для лесосплава, дружище!

Милка со стоном сползла с сиденья.

– Мне надо проветриться. И умыться бы. Тут вода есть где-нибудь?

– Воды нет, – бодро заметил Сергей. – Может, родник поищете? Поблизости. Наверняка есть. Заодно и прогуляетесь. Только далеко не уходите.

Рассудив, без особой уверенности, правда, что дорога должна рано или поздно привести к какому-нибудь островку цивилизации, а значит, возможной помощи, мы с Милкой отправились в путь. Не спеша и стараясь не думать, что до ближайшего жилья может оказаться километров и десять, и двадцать.

– У моего мобильного села батарея, – ворчала подруга, – но наверняка, в этой глуши и сети-то нет.

– В кои-то веки выбралась на природу, – возразила я, – Так и наслаждайся! Тишиной и первозданностью. Бог с ним, с мобильником!

– Мы тут можем и до ночи наслаждаться! Если Дрошнев свою колымагу не починит. Как думаешь, он справится?

– Конечно, справится, – вот в этом я как раз не была уверена, но из любой ситуации всегда есть выход, утверждал мой папа, а уж ему следовало верить. По его рассказам он в таких передрягах побывал и выходил невредимым, – хватило бы на три жизни! Не знаю, где в его историях правда, а где… лёгкий вымысел, но папа никогда не унывал и не терял присутствия духа. Даже в день появления на свет меня, а не страстно желаемого сына.

Мы неторопливо шли около получаса. Я пыталась развлечь подругу разными историями, но она позитивно не реагировала.

– Не хотелось бы тут застрять, – бубнила недовольно. – Я ж не могу без вечерней ванны! Тут ещё и, небось, комары! А то и змеи!

– Точно, – кивнула я. – Горынычи. Со слона, не меньше.

– Тебе смешно… Ой! Каблук сломала, – пискнула Милка.

– Оторви и второй! – посоветовала ей. – Ты куда собиралась в таких туфлях? На бал во дворец?!

– В бадминтон играть, – буркнула она. – Слушай, а мы не заблудились? Ты дорогу назад помнишь? Где дорога-то? И ребят не слышно. Ау! Дрошнев!! Эдмундович!!

А в ответ тишина – совсем как в старой песне. И дорога действительно пропала. Когда мы только успели сойти с неё? Похоже, что давно, потому что вокруг шумел густой ельник, а не пронизанный светом редкий пролесочек, сквозь который всё хорошо просматривалось на километр, не меньше.

Милка уселась на пень, вытряхнула песок из одной туфли и вдруг заплакала. Мне стало её жалко.

– Ты чего?! Ну, перестань, дорогая, всё образуется! Посмотри, как красиво вокруг, как здорово! Воздух какой!… У тебя тушь потечёт! – вот это было беспроигрышно. Она тут же перестала всхлипывать, достала платочек, аккуратно промокнула глаза.

– Нормально? Не размазала?

– Всё хорошо, – заверила я.

– И вон за деревьями крыша какого-то дома видна.

– Где?!

– Метров пятьсот. Дойдёшь?

– Пошли! – Милка решительно встала.

Честно говоря, я не была уверена, что дом мне не показался. Когда порыв ветра чуть наклонил дальние берёзы, действительно в просвете между густыми ветвями мелькнуло что-то, напоминающее крышу, но кто его знает, что там на самом деле?

Неожиданно сзади раздался треск, и словно кто-то со стоном выдохнул. Из-за деревьев появился рослый парень в длинной, до колен, рубахе необычного фасона – скорее уж то был балахон с глухим воротом и застиранный до полного отсутствия цвета. Перехваченный на поясе лохматой верёвкой, балахон оказался единственной одеждой незнакомца. Голые, испачканные землёй жилистые ноги смотрелись как-то… неприлично. Кроме того, парень стоял, чуть наклонив вперёд корпус и вроде как на носках – странная и неудобная поза, но он, похоже, чувствовал себя вполне комфортно и устойчиво, словно изображать пародию на динозавра ему с рождения – одно удовольствие. Сходство с древней рептилией подчёркивали ещё и согнутые в локтях руки. Только у ящеров явно не было спутанных волос, длинными сальными прядями разбросанных по плечам.

– Э-э-э… здравствуйте, – первой отреагировала Милка. – Не подскажете, тут жильё есть поблизости? Нам бы воды. И… что это за местность? Мы немножко заблудились… Как называется? Чтоб по карте сориентироваться…

Парень вперил в меня взгляд, молча смотрел с улыбкой, похожей на оскал, потому что глаза совсем не улыбались. И улыбка – не улыбка, а скорее просто чёрная щель меж приоткрытыми губами.

– Алё! – Милка пару раз щёлкнула пальцами, привлекая внимание странного незнакомца. – Тут цивилизация есть? Посёлок?

Парень мельком глянул на неё.

– Зэмла Злато Ярэ, – медленно произнёс низким надтреснутым голосом и опять уставился на меня.

– Чего? – переспросила подруга.

– Думаю, он говорит Золотой Яр, – перевела я. Не по себе было под пристальным непроницаемым взглядом. Да ещё этот оскал! Фу! – Помнишь, деда ты лечила на днях? Он обмолвился, что живёт где-то здесь.

– А-а! Ну, как же! Михалыч! Или нет. Михеич! Да, Михеич.

– Матвеич.

– Точно. Михей Матвеич. Не подскажете, любезный, – в Милкином голосе зазвучали королевские нотки, – тут где-то живёт наш знакомый…

– Дэ сахарна, тай булка, – парень улыбнулся шире, и я заметила в его рту желтоватые клыки. – Х-ха-а! – выдохнул он.

Милка брезгливо поморщилась.

– Ты что ел-то сегодня?! Конский навоз?!… Тонь, пойдём отсюда, а?

Парень неуловимо быстро переместился в пространстве, снова оказавшись перед нами. Расставил руки, преграждая путь. Я заметила вдруг, что он стоит совсем не на носочках! То, что приняла вначале за пятку, оказалось просто суставом небольшой, торчащей назад кости, которая заканчивалась укороченной ступнёй с тремя когтистыми пальцами.

– Тай оглобля прочь, тай булка останэ.

Ну и голос! Не то хрип предсмертный, не то треск ломающегося ствола!

– Это кто – оглобля??! – рассвирепела Милка. На сей раз переводить не пришлось; она прекрасно поняла, что её утончённость (во всех смыслах!) не поразила мужское воображение. Пусть даже мужчина и не мужчина вовсе, а урод несусветный.

– Ах ты, хам! Ну, я тебе покажу оглоблю! – она огляделась вокруг в поисках подходящего орудия наказания.

Парень наклонился ещё сильнее и вдруг начал меняться. Лицо удлинилось, обросло жёсткой чёрной шерстью, глаза сузились, полыхнули красным огнём, уши вытянулись, заострились, – одно оказалось надорванным.

Однако в волка он не превратился, оставшись двуногим существом с гривой на взгорбившейся холке, выпирающими из пасти клыками и волосатыми когтистыми конечностями, в кои трансформировались руки.