Александра Гринберг - Избранница Хаоса

Ну, насчёт «сильнее» он, может, и погорячился – ему ли не знать, насколько страшна Кэм в звериной форме?

– Я бы и рад, да кто бы слушал? – ехидно отозвался Дар, снова выглядывая из-за угла. – Всё, иди отсюда, я развлеку наших героев.

На сей раз Кэм не спорила. Натянула капюшон толстовки пониже, шагнула в тень переулка и скрылась за домом. Оставалось вздохнуть ещё раз, скорбно покачать головой – о, Хаос великий, за что ему всё это! – прежде чем вынырнуть из своего сомнительного укрытия и выйти на широкую улицу.

Его заметили сразу. Он и сотни шагов не прошёл, прежде чем копы будто по команде подняли головы и повернулись в его сторону. Остаться незамеченным, с его-то ростом – та ещё проблемка. (Нет, он мог, но именно сейчас играть в мастера скрытности совсем ни к чему.) И Дару в последнее время казалось, что у комиссара Делатта на него чуйка. Стоило пожелать куда-то войти, перекинуться парой слов с нужными людьми, – засранец тут же оказывался поблизости и подозрительно глазел из-под идиотской шляпы. Не следил, слежку Дар приметил бы сразу. Но умудрялся путаться под ногами везде и всюду, особенно когда дело касалось предприятий… не совсем законных.

Чуйка же, не иначе. И на нюх детектива не спишешь, детектив из Делатта, прямо сказать, так себе.

– Анри! Давно не виделись, приятель! – оскалился Дар, картинно раскинув руки в стороны. – Милый халатик. Небось из дома выдернули, бедняга?

Делатт скрипнул зубами так отчетливо, что наверняка услышали и его болванчики. К пистолету на поясе потянулся и почти сразу же отдёрнул руку. Но Дар всё равно заметил и прищёлкнул языком. Нет, убивать его на глазах небольшой толпы почтенный комиссар не стал бы (да и не сумел бы), однако шуточка его задела. И поделом – кто там вчера в баре трепался про меховых шлюх?

– Арн Шанда́р, – процедил Делатт, – прошу извинить, но я слишком занят…

– К чему этот официоз? Просто Дар! – он улыбнулся ещё шире, делая вид, что окончания фразы не услышал. – Так что, пропустишь меня в этот миленький домик?

– С чего бы вдруг? Это место преступления, мы ещё не закончили, посторонним не положено…

Не положено, это верно. Только если ты не ищейка Совета, в его случае – ищейка Кэм. Подчиняться снулым рыбам из городского совета Дар не стал бы даже под дулом пистолета.

– Да ну какой же я посторонний, комиссар? – он всплеснул руками, чуть сдвинулся в сторону, чтобы закрыть Анри от чересчур любопытных журналюг. Дар сегодня не в той форме, в которой стоит позировать фотографам; а без фотографии комиссара они как-нибудь обойдутся. – Давай хотя бы на этот раз обойдёмся без выяснения моих прав и свобод? Тем более у меня есть то, чего нет у твоих истуканов с бумажками.

– И что же это? – пуще прежнего скривился Делатт.

«Варенья ему притащить, что ли? А то рожа такая, будто он только и делает, что лимоны жрёт».

– Ум и бесспорная привлекательность, – Дар чуть склонился к нему и понизил голос: – А ещё нюх и слух, Анри. Предлагаю сделать вид, что ты рад моей помощи. И ты будешь, уж поверь.

– Очень сомневаюсь, – буркнул Делатт. Но из-за плеча выглянул, махнул полицейскому, что торчал у дверей, веля пропустить. Тот смерил его подозрительным взглядом, но уточнять ничего не стал. Шанда́ра гро Магра́та знают все в городе.

Крепкая дубовая дверь открылась с лёгким скрипом. Стефан, при всех его достоинствах, не был ни рукастым, ни особо притязательным в быту. Охотники на нечисть – люди занятые, днём с куда большей охотой отоспятся после тяжёлой ночки, а не побегут хлопотать по хозяйству, смазывая петли или вытирая пыль с полок. Дар, хоть и не был частым гостем в этом доме, не мог припомнить, чтобы Стеф что-то готовил. Обычно тот заказывал еду в ближайших ресторанчиках.

Он поморщился, стоило пройти чуть дальше по коридору – внутри запах крови был совсем невыносимым, – и сразу же направился к задней двери, чтобы впустить Кэм.

– Фу, – скривилась она, едва войдя.

Стефан лежал аккурат посреди гостиной – пугающе неподвижный, нелепо изломанный. Трупы почти всегда застывают в глупых позах, если это не киношная картинка на экране визора. Лужа подсыхающей крови расплылась вокруг тела маршала, окружила его тёмно-багряным ореолом, подчёркивая сероватую бледность кожи.

Дар натянул кожаные перчатки – всегда носил их в кармане, привычка осталась ещё с академской юности, – и, подавив всплеск дурноты, опустился рядом с телом. Согнул-разогнул руку, тяжёлую и холодную; оттянул веко – блёкло-голубой глаз ещё не начал мутнеть; прошёлся взглядом по рубашке, заскорузлой от крови, но лезть под неё не решился. Не хотелось ненароком что-нибудь испортить, пусть тело и лежало в ожидании катафалка, обведённое мелом и уже никому особо не интересное.

Никому, кроме Дара.

– Свеженький, – пробормотал он, – ещё даже коченеть не надумал. Полагаю, убийца в сердце метил. Для надёжности ещё надо было голову откромсать, но это дельце не из лёгких.

– Хм, ты имеешь в виду, чтобы его не подняли вампиром?

– Ну да. Сама ведь знаешь, Стеф был большой любитель клыкастых утех. Убийца, похоже, знал тоже.

– Да все знали, – невесело фыркнула Кэм.

Дар поднялся на ноги и внимательно огляделся вокруг. Осколки зеркала, разбитая пепельница и разнесённый в щепки журнальный столик могли бы сойти за следы борьбы… да всё равно здесь слишком чисто. Смерть после борьбы – всегда грязь, куча следов и отпечатков подошв.

Жаль, Дар не успел до появления полицейских: можно было попробовать унюхать убийцу. Каждый человек, оборотень, зверь – все пахнут по-разному. Вот от Кэм пахнет мехом, как и от всей их мохнатой братии; а ещё мёдом и детством – из-за маленького Хоты.

Он принюхался снова, удручённо помотал головой – ничего. Потянулся было отбросить со лба длинные волосы, но, вспомнив, где только что побывали эти перчатки, резко передумал. Красоту навести можно и попозже.

– Странно это всё, – проговорил он неохотно. – Не могу сказать, знал ли Стефан противника или тот был слишком силён, чтобы дать ему должный отпор. В пользу первого говорит то, что оружия при нём не было…

– Может, вампиры его и грохнули? – резонно предположила Кэм.

Резонно, да лишь на первый взгляд.

– Вампиры – и грохнули маршала-вампиролюба? – хохотнул Дар. – Не дури, детка, они поди со злости все клыки в пыль сотрут.

– Я тебе не детка, засранец. У тебя-то версии какие есть или признаешь уже, что следак из тебя так себе?

– Увы, увы, детка. Судмедэкспертиза не входит в обширный список моих выдающихся достоинств.

Они оба усмехнулись, но лично Дар был далёк от веселья. Просто с их образом жизни либо привыкаешь ко всякому дерьму и учишься хихикать над трупом хорошего знакомца, либо бросаешь всё к трёханой матери да ползёшь к себе в берлогу – удить рыбу и разбивать огородик.