Сара Гэйли - Магия лжецов

Табита вскинула голову.

– В пустой квартире?

– Да, в доме для сотрудников. Торрес поселила меня там, чтобы я могла вести расследование. – Ну вот, теперь я пустилась в лишние разъяснения. Табита бы просто сказала «да» и оставила меня гадать, что же она не договорила.

– Пустая… ох. О-о, – произнесла она, на ее лице отразилось понимание. – Понятно.

– Ага, – сказала я, – немного жутковато, да? Но ты не думай, меня не преследуют никакие видения и все в таком духе. – Я попыталась ей улыбнуться, но она мне не ответила.

– Увидимся сегодня вечером, – проговорила она, закрывшись настолько неожиданно, что я даже задумалась, а не привиделось ли мне это протяжное «о-о» . – Я пришлю тебе адрес места, встретимся уже там. Идет?

Я уже была готова предложить ей распить бутылочку вина у меня или у нее дома, пообщаться, наверстать упущенное. Меня никак не отпускало то двойное видение. Мне казалось, будто существует вторая, возможная Табита, и стоит только протянуть ей руку, как я попаду в мир, где живет эта сестра. Мир, где мы дружим. Мир, где я не одинока.

Но тут в ноздри мне ударил запах опаленных волос, и комнату огласил девчачий визг. Табита обернулась ровно тогда, когда партнерша девочки била ту по рукам каучуковой палочкой в попытке прервать поток электричества. Моя сестра встала ко мне спиной, словно меня здесь вообще не было. Несчастный случай удалось предотвратить, но она, позабыв про меня, уже вещала классу о мерах предосторожности и способах защитить друг друга. В середине непонятного мне предложения она обернулась через плечо. Ее взгляд скользнул по мне, как по мебели – тогда-то я и поняла, что для нее меня тут не существует. Планы на вечер составлены. Я о них предупреждена.

Так же тихо, как из кабинета Торрес, я выскользнула из класса. А когда прикрыла за собой дверь, двух Табит там не оказалось. Настоящей была только одна – моя сестра. И она была для меня чужой.

Первый ученик отыскал меня в библиотеке, за одним из длинных учебных столов, где я обустроила себе место. Я выбрала тот, что был закрыт с одной стороны, при этом отлично обозревался из окна в коридор. Свое гнездышко я обложила всевозможными папками, разрозненными глянцевыми фотографиями с размытыми фигурами и клейкими бумажками. Линованный блокнот пестрел невнятными записями с обведенными в кружок случайными словами и стрелками, указывающими на вопросительные знаки. Все как у детективов.

Обустройством подобного павильона и мельканием в коридорах перед учениками, видевшими незнакомку, я надеялась стать самой обсуждаемой сплетней. Подумала, как только эти детишки увидят мои приготовления, тут же увяжутся за мной, как стая бездомных котов – за торговцем рыбой. Они не смогут устоять перед приманкой в виде живого детектива. Настоящей тайной. Не смогут противиться домыслам, поскольку сами отчаянно ищут То самое, неуловимое Нечто, благодаря которому сбудутся все предсказания взрослых: «Это лучшие годы вашей жизни» .

Но этих детей нельзя винить за их поиски. Помню, я и сама такой была в средней школе – мне казалось, будто у всех жизнь уже началась. Одна девочка потрясающе пела и в обеденные перерывы играла на гитаре возле школы; другой парень, увлекающийся наукой, выиграл приз национального масштаба за какую-то ферму водорослей; молодые художники с угрюмыми лицами рисовали своих друзей. Тогда я смотрела на них, а потом на себя и думала: когда же то самое случится со мной.

Мы все, я и мои друзья, стремились к нему. Тому, что поможет нам засиять. Тем самым могло стать что угодно – оно бы послужило началом наших историй. Но нам доставались – как и ученикам в Осторне – только те истории, что мы видели уже миллион раз. Вот почему выпускной бал имел такое огромное значение. Он вписывался в историю, которую мы знали наизусть. Волнительное приглашение, тщательная подготовка, незабываемое платье, невероятная ночь, радикальные перемены. И вот почему он становился полнейшим разочарованием – потому что после него все оставалось прежним.

Мне хотелось, чтобы эти дети смотрели на меня с тем же проблеском надежды, какую я наблюдала у своих сверстников за несколько недель до пропущенного мной бала. Мне хотелось, чтобы они задавались вопросами: а вдруг это оно? Вдруг это те самые большие перемены, которые расставят все по своим местам? Вдруг это переломный момент? Мне хотелось, чтобы они пришли ко мне и рассказали все, что знают, а в противном случае чувствовали себя так, будто упускают единственную возможность изменить свою жизнь. Именно поэтому я предоставила им знакомый сюжет – тот, что они видели по телевизору и в фильмах тысячи раз. Частный детектив распутывает дело, вороша осиное гнездо, в котором возможно все: кто убийца, кто свидетель, кто важен, а кто хранит самые большие тайны. Я дала им историю, в которой можно спрятаться, где можно многое испытать. Возможно, на этот раз все будет по-другому.

Возможно, на этот раз все-таки что-то произойдет .

Однако все это делалось не только для показухи – я действительно работала, сидя за столом с облепленной снизу жвачкой столешницей. Собственно говоря, официальный отчет НМСУ оказался пустой тратой времени: сплошь заявления в духе «мы провели тщательную проверку и не обнаружили никаких зацепок». Хотя мне виделась уйма отправных точек, которые можно было отработать. В отчете указывались несколько «лиц, представляющих интерес для следствия»: пять сотрудников школы и четыре ученика. Но у каждого имелось подтвержденное алиби, и все они выглядели совершенно невиновными, а это значит, что отчет – полнейшая фикция. Я была готова поспорить: никого из этих людей не допрашивали дольше одной-двух минут. Подобное я наблюдала в делах об ограблении: так бывает, когда следователи считают, будто знают уже все ответы. Очевидно, офицеры НМСУ сразу решили, что смерть произошла в результате несчастного случая, и предприняли все шаги, чтобы их заключение не вызывало сомнений.

Но даже в фиктивном отчете встречаются улики, если знать, где их искать. А если не улики, то хотя бы парочка зацепок. Я сделала себе пометки на каждого упомянутого в файле, включая существенные детали из текстовой расшифровки небрежно проведенного допроса, приложенной к отчету. Я как раз знакомилась с информацией о Рахуле Чаудхари (сотрудник Осторнской академии, учитель физической магии, широко известный своей страстью к теоретической магии), когда боковым зрением заметила слабый отблеск светлых волос.

За мной наблюдали.

Я не стала поднимать головы. Почему-то у меня возникло ощущение, что я знаю, кто это; я понимала, что должна верно разыграть свои карты, если действительно хотела запустить Осторнскую машину сплетен. Я принялась перебирать фотографии, постукивая ручкой по нижней губе, потом покачала головой и открыла блокнот на чистой странице. Каждое мое движение было призвано показать, что я провожу невероятно важную детективную работу . Умница Айви.