Руслан Тенишев - Демон из Стеклянной Башни

Между тем, Редлифф, хорошенько отсмеявшись и прокашлявшись в кулак, ответил на поставленный коллегой вопрос.

– Филипп Милтон работает на том же мусороперерабатывающем комбинате, где работал и его отец. Только в цехе по первичной переплавке металла. А какое, собственно, значение это имеет для расследования настоящего дела?

– Нет, Дик, ты не прав – вмешался в разговор комиссар. – В данном деле все детали, даже не заметные на первый взгляд, могут сыграть важную роль. Есть еще какие-либо вопросы?

Больше вопросов не оказалось и Майк, выдержав нужную в данной ситуации паузу, продолжил.

– Я искренне благодарю младшего инспектора Редлиффа за его подробный доклад и введение всех в курс дела. Теперь настал мой черед изложить свою точку зрения по данному делу, в частности, по вопросам, которые у меня возникли при допросе Сары Милтон – тут Майк снова принялся неспешно поглаживать свои усики-щетки. Воспоминания о красавице-свидетельнице вновь накатили на комиссара.

– Так вот, при допросе свидетельницы я так и не смог выяснить два момента, которые могут оказать влияние на ход расследования: во-первых, мисс Милтон мне так и не смогла раскрыть причину переезда их семьи в Вурджвилль. Во-вторых, она не ответила на мой вопрос по поводу ее ухажера в настоящее время. Я считаю, что ответы на данные вопросы необходимо выяснить в ближайшее время.

– Я, конечно, понимаю, как может повлиять вопрос об ухажере на ход расследования – снова без спроса встрял в доклад Ван Гистон. – Но какое значение может иметь установление причин их переезда с семьей в наш город?

Комиссар, будучи человеком широких взглядов, всегда допускал дискуссии с подчиненными при изложении обстоятельств дел по поводу определения версий, которые необходимо отработать и их очередность, мотивов преступления, причин, способствовавших совершению преступления и так далее. Но сегодня вклинивания старшего инспектора юстиции просто раздражали Стэмпа. Вот и сейчас, нелепый вопрос Ван Гистона, да еще заданный без разрешения, вызвали в нем шквал негодования. Внутри у Майка все кипело и бурлило, но он, как истинный начальник, не подал вида и спокойно ответил на этот вопрос.

– Честно признаться, я понятия не имею, каким образом ответы на эти вопросы могут повлиять на ход, а самое главное, на результат расследования. Но я точно знаю, что что-то в этом есть.

Он помолчал, дав своим подчиненным успокоиться. Во время его диалога с Ван Гистоном в кабинете совершенно неожиданно пошел тихий гул. Все что-то с кем-то обсуждали, даже Редлифф. Обсуждали ли они какие-то свои версии по поводу настоящего дела либо просто сплетничали о последних новостях в участке, Майк не знал. Особенно здесь упорствовал, как всегда младший инспектор юстиции Йенс, втолковывавший какую-то очередную свою ахинею инспектору юстиции первого класса Винстону и активно при этом жестикулируя, разбрасывая свои тощие руки во все стороны. Когда присутствующие в кабинете поняли, что комиссар и старший инспектор уже давно молчат и ждут, когда все собравшиеся успокоятся, гул закончился сам собой также неожиданно, как и начался. Стэмп продолжил.

– У меня все. Если есть еще какие-то вопросы, то милости прошу.

– А действительно ли было похищение трупа? – впервые за все время «летучки» подал голос Джек Винстон, инспектор юстиции первого класса. Голос его был могуч, да и сам его обладатель выделялся своими незаурядными габаритами. Высокий, широкоплечий, с густыми черными бровями и шевелюрой на голове, и вечно небритыми щеками, доставшимися ему по наследству от матери – итальянки. А большая квадратная челюсть выдавала в нем тяжелый характер и могучую волю. По большей части Винстон был молчалив до такой степени, что все другие сотрудники отдела уголовного преследования считали его слушателем от бога и каждый раз, когда у кого-то из них возникала необходимость излить кому-нибудь душу, он неизменно обращался к Винстону. А сам Джек просто не мог им в этом отказать, садился и внимательно выслушивал каждого. Хотя, при этом, думал о совершенно других вещах, далеких от предмета разговора собеседника, поддакивая, тем не менее, всегда в нужных местах. По службе он продвигался со скрипом, считался очень медлительным не только в делах. Многие в руководстве полицейского участка считали его тугодумом, что в действительности было не так. Винстон был довольно сообразителен, быстро схватывал информацию и мог проанализировать ее в два счета, поэтому мог бы свободно посостязаться в этом умении с Редлиффом, но, в отличие от последнего, инспектор юстиции первого класса Винстон никогда не выпячивал этого своего качества напоказ, особенно перед начальством. Иногда позволял себе слегка отлынивать от исполнения должностных обязанностей, поэтому комиссар ценил его, но целиком на него положиться не мог и не поручал ответственных заданий. А без них далеко по служебной лестнице не продвинешься. А Винстон и не хотел по ней двигаться, его вполне устраивало текущее положение дел, а взваливать на себя тяжелый груз ответственности за подчиненных было вообще выше его сил.

– Может быть, это была просто инсценировка? – продолжал басить Винстон. – Если никто не видел, как выносили труп, то кто тогда может дать гарантию, что похищение было на самом деле?

Все были немного обескуражены таким поворотом событий. В особенности негодовал Редлифф, который потратил целое утро, сначала досматривая место происшествия, сбившись с ног и с полчаса уламывая охранников и консьержей соседних домов выдать ему видеозаписи с наружных камер слежения. Потом копаясь в бумажной рухляди нотариальной конторы, выслушивая нудятину городского нотариуса. А теперь, по мнению какого-то умника, выясняется, что все это было проведено впустую! Нервы Дика не выдержали и он, весь кипя от негодования и еле-еле сдерживая свои эмоции, отыскал-таки в глубине себя и выдавил некие слова, возможно, способные оправдать и его версию расследования преступления, и, вообще, само наличие события преступления.

– Но ведь труп Теодора Милтона был? Был. Это зафиксировано медицинской службой – Редлифф буквально при каждом слове теребил душку своих очков. – Когда мы прибыли на место его в квартире не было? Не было. И этот факт тоже зафиксирован уже нами по пришествии…

– А обыск в квартире проводили? – не унимался Винстон. – Может быть труп все это время находился и сейчас по-прежнему находится на своем месте, то есть в квартире Милтонов? Ведь, насколько я понял из всех речей, произнесенных здесь, обыска не было.

В душе Майк был ужасно рад, что заразил своих подчиненных этим делом, и такие вот неудобные вопросы, ответы на которые могут быть неоднозначными, способны пролить больше света на это темное дело.