Владимир Сушков - Делион. Огненная пляска

Ведьма долго молчала, ее губы начали судорожно подергиваться. Страж никак не отреагировал на это. Внезапно девичий лик преобразился и сильно вытянулся. Ведьма злостно зашипела так, что у Клепия заложило уши.

Все это происходило за доли секунды. Красная ширма спала, при этом сорвав верхнюю балку, на которую она крепилась. И только тогда страж увидел, что представляет собой это существо.

Из ее дряхлой спины торчали шесть толстых паучьих ног, покрытые тонкими волосками. Из задней части туловища виднелось острое жало, девичье старое лицо ведьмы преобразилось в уродливую гримасу, и колдунья бросилась на Клепия.

Годы оттачивания мастерства стража выработали в нем молниеносную реакцию. Он успел отскочить от внезапного удара одной из паучьих лап, которая разнесла ветхий стол буквально в щепки. Тут же последовал второй удар правой верхней лапой. Клепий, сделав перекат, обнаружил, что она промахнулась всего лишь на несколько ладоней.

Страж рывком поднялся на ноги, однако ведьма была слишком проворна. Другая лапа тут же сбила его с ног подсекающим ударом, и Клепий ударился об пол, при этом сбив дыхание.

– Ты встретишь свой конец тут, – зловещим голосом произнесла ведьма.

Ее туловище будто было подвешено в воздух, его держали две задние мохнатые лапы. Правая верхняя – занесена над стражем, чтобы пронзить его наверняка. Клепий успел одним движением выхватить из ножен меч, пустив его по инерции по дуге. Лапа, которая метила Клепию прямо в сердце обрубком полетела на пол. Горячая склизкая кровь тут же обдала лицо путника. Ведьма пронзительно закричала так страшно и душераздирающе, что стражу хотелось закрыть уши руками.

Красная ткань перегородки загорелась от одного из подсвечников, и алое зарево осветило происходящую бойню. Смердело ужасными нечистотами – за ширмой располагалось отхожее место вместе с какими-то склянками, банками и перегонными кубами.

Завыв от боли, лапы понесли ее сначала на стену ветхого жилища, а затем и вовсе на потолок. С потолка хибары свисало странное, иссохшее тело ведьмы, которая что-то кричала на непонятном языке в приступе ярости, смешанной с болью. Из жала вылетела паутина, пригвоздившая стража к полу.

«Боги, что за мерзость».

Эта склизкая жидкость попала ему в рот, безвкусная, по своей природе противная, она пробралась в легкие и страж начал задыхаться. Он кинул свой меч на пол и руками ухватился на горло, пытаясь выдавить из себя паутину. Кажется, он начал терять сознание. Ведьма взирала на него с потолка, потирая свои дряхлые ручки.

Два пальца Клепия отправились в рот, заставив его изрыгнуть эту ужасную жидкость на пол. Ощущение свободы легких от этого отвратительного вещества, тут же сменилось ощущением тревоги. Пришла пора использовать эфир.

На это ушло чуть меньше нескольких секунд. Время в эфире течет по-другому, сложно понять, каким образом. В обычной жизни время сравнивают с потоком воды какой-нибудь из рек, но для эфира это сравнение не имеет смысла. Здесь целый океан и отследить тот же ручеек, которым ты жил в материальном мире несколько секунд назад очень сложно, на это можно потратить очень много усилий. А чтобы найти здесь то, что произошло около стражи назад, скитаться в эфире придется вечность.

Клепий оказался здесь, в своем метафизическом состоянии, ментальность, то есть активность в этом мире съедала его физические силы в материальном. Однако он понимал, что одно неверное движение, и там, ведьма его скорее всего убьет, поэтому он решился на Магиа Кронос.

Сложно описать, что происходит в эфирном пространстве. Это походит на то, что человек погружен глубоко в море, здесь ты так же чувствуешь полное одиночество и забвение. Чем дольше ты находишься в эфире, тем хуже связь с материальным миром. Отсюда можно и вовсе не выйти, заблудиться в бесчисленных пространствах. Толстый канат материального мира постепенно истончается и превращается в нитку, которая в скором времени обрывается, и человек навсегда остается здесь. Жрецы верят, что именно сюда попадают души после смерти.

Клепий был в ментальном состоянии и старался нащупывать одну из нитей, которая вела к тому моменту, когда он отрезал лапу ведьмы. Он перебирал своими сгустками каждый из возможных вариантов, интуитивно пытаясь отыскать тот самый момент. И когда нашел его, будто почувствовал тепло, разыскав один из миллиардов альтернативных версий этого события. Конечно, это ментальное тепло мало чем сравнится с теплом материальным, но иного сравнения не подобрать.

Благодаря собственным усилиям, его выкинуло в материальный мир. Над ним нависала правая лапа колдуньи, которая тут же опустилась на него. Одно движение меча и волосатая перерубленная конечность упала на пол. Клепий вновь ощутил на себе горячую алую кровь из пульсирующего обрубка ведьмы.

«Что ж, ты сейчас побежишь. Но я тебе не дам этого сделать».

Он помнил этот момент и помнил, что должно было случиться. И этого не произошло. Страж, рывком поднялся на ноги и одним движением меча подрезал обе задние ведьмины конечности. Туша колдуньи грохнулось на пол с душераздирающим воем. Плач ведьмы был больше похож на грустную песнь, которую пытаются петь во все горло. Зачарованный клинок стража отрубил другие две конечности, а последнюю, верхнюю левую прижал своим сапогом. Ведьма извивалась под ним, что-то говоря на своем непонятном языке, однако Клепий не мог его разобрать.

– Говори, где находится печать, – произнес страж, приставив свое оружие к сморщенному горлу старухи.

Сейчас она больше походила не беспомощную столетнюю старушку, чем на могущественную колдунью. Но даже раненная ведьма опаснее, чем отлично подготовленный легионер.

– Говори, – сказал страж и еще сильнее надавил на ее оставшуюся конечность.

Ведьма завопила. Из ее культей на пол ведрами лилась алая кровь, от которой шли испарения. Ручейки стекали по ветхому старому полу, устланному соломой, попадая в щели между половицами.

– Скажу! – крикнула ведьма! – Скажу, только пощади меня!

Клепий выровнял свое дыхание, но при этом продолжал держать меч у горла старухи. Небольшое нажатие полуторного меча и кожа лопнула, словно кожура переспелой виноградины, из которой начал сочится сок. Кровь стекала по костлявой шее старухи, отрубленные конечности судорожно двигались на полу, а обрубки подергивались с фантомной болью.

– Хорошо. Скажи мне, где находится печать, и я обещаю, что пощажу тебя.

Гримаса ведьмы была страшной, она за секунду могла поменяться несколько раз в лице.

– Какой от этого прок, – произнесла она своим шипящим голосом. – Ты все равно опоздал. Слуги Тьмы пришли раньше тебя.

Клепию надоели эти игры в кошки мышки. С твердой уверенностью он нажал острием рядом с пульсирующей артерией.