Артем Рыженков - Игра ангела и беса: Сны Вероники

– Я твой самый худший кошмар, Ника, – всё с той же зловещей улыбкой проговорил он. – Взять её!

Пес прыгнул, в полете раскрывая зловонную пасть. Девушка отшатнулась назад, но ноги провалились в пустоту. Она сорвалась вниз, челюсть пса клацнула по воздуху. Ника видела, как удалялся тусклый свет свеч на поверхности и очертания человека с огромным зверем, которые остались на краю пустоты. Разум не успел понять, что произошло, как в следующий миг она ударилась об воду, погружаясь с головой на глубину. Какая-то неведомая сила тянула её вниз, на дно. С каждой секундой тьма вокруг неё становилась гуще. Внутри колотился страх, в предсмертных криках без кислорода умирали лёгкие. Она задыхалась. Воздуха здесь нет. Это конец. Она пыталась плыть, но руки и ноги будто отнялись. Она погружалась всё глубже и глубже под толщу черной воды. Еле уловимый свет вверху превратился в крошечную точку. Легкие бились в последних конвульсиях без кислорода. Она боролась, цеплялась за жизнь....

Это продолжалось… недолго.

Вскоре рот против воли, в агонии, вдохнул воду, которая мгновенно наполнила легкие.

Крошечная точка света исчезла.

*****

Она вскочила на кровати, ненасытно и жадно глотая воздух.

Руки беспорядочно царапали по горлу, пока она не осознала, что может дышать. Страх от кошмара ужасом отражался в её глазах. Она подтянула ноги к груди и обхватила их руками.

Её всю трясло.

Здесь она была одна; небольшая комната четыре на четыре метра, выбеленные больничные потолки и обшарпанные, выкрашенные белым стены. Ни одного окна, только наглухо запертая дверь.

Она обвела взглядом пространство перед собой, никак не получалось окончательно проснуться. Вжавшись в самый угол, где заканчивалась кровать, она начала всматриваться в пустоту перед собой, чувствуя на себе чужой взгляд. Она знала, что рядом есть кто-то ещё. Кто-то неведомый смотрел на неё в эту самую секунду. Мурашки пробежали по спине, капли липкого пота проступили на лбу. Наваждение не отступало.

Но, как бы она не силилась, всё же не смогла разглядеть никого рядом с собой.

Хотя всё это время она смотрела сквозь незримого черноволосого незнакомца в дорогом чёрном костюме, который сидел на корточках прямо напротив неё, разглядывая с интересом дрожащую от страха девушку. Не услышала она и сказанных им слов, произнесенных почти шепотом:

– Мы всё равно сыграем с тобой в эту игру, Вероника. Кто-то из вашей семьи, всё-таки, должен отправиться в ад.

– Вероника Озерова, девятнадцать лет, находится у нас на стационарном лечении с октября прошлого года, поступила с диагнозом реактивная депрессия вследствие сильного стресса, отмечалась суицидальная идеация и неоднократные случаи панических атак. После продолжительного курса лечения последние месяцы показывает положительную динамику, на сегодняшний момент идёт на поправку. По моему мнению, коллеги, причин для дальнейшего пребывания данной пациентки в стационаре нет, – закончив свою речь, молодой врач вернул читавший до этого листок к остальным документам.

Все, трое врачей в белых халатах, пытливо изучали рыжеволосую пациентку. Когда-то давно произойди такое, она непременно почувствовала бы себя не в своей тарелке, но сейчас ей было всё равно.

Первой заговорила женщина:

– Вероника, как ты себя чувствуешь?

Девушка, сидевшая до этого неподвижно, оторвала свои зелёные глаза от пола и посмотрела на неё.

– Немного устала, – ответ получился достаточно чёрствым, она мало говорила последнее время, похоже, губы начали забывать. – Не могу спать.

– Это от лекарств. Вскоре организм восстановиться, и всё придёт в норму.

Ника не стала возражать, хотя и знала, что не может спать совсем по другой причине. На протяжении многих месяцев её мучили кошмары, каждую ночь возвращая один и тот же сюжет, где её разрывала на части темнота, после чего она непременно билась в агонии, задыхаясь под толщей воды.

– Скажи, – продолжала женщина в белом, – что последнее ты помнишь до того, как оказалась здесь?

– Похороны… – несмело ответила Ника. Возникло ощущение, что воспоминания потянут за собой в сердце тоску, но сейчас она ничего не почувствовала. Всё вокруг будто бы происходило не с ней. Нити воспоминаний оказались оборванными, видимо, разум что-то заботливо вычеркнул навсегда из памяти.

– Ольга Станиславовна, девочка в порядке, – сказал пожилой седовласый врач. Из всех присутствующих Ника знала только его. Игорь Семенович тот человек, который заботился о ней всё это время. Он был врачом с большой буквы, пример для подражания. Только благодаря ему она смогла выкарабкаться из забытья.

Но женщина проигнорировала его слова и задала следующий вопрос:

– Момент, когда ты очнулась, когда начала воспринимать мир вокруг. Что тебе запомнилось ярче всего остального?

Ника размышляла совсем недолго и искренне произнесла ответ:

– Солнце…

Именно это отпечаталось в памяти. Ласковое весеннее солнце, которое она увидела будто впервые, когда её перевели в новую палату, где было окно. Тот самый момент, когда она увидела свет и жизнь там, за стеклом, почувствовала теплоту прикосновения к лицу его лучей, после былого заточения в бетонных стенах и её ночных кошмаров.

– Хорошо, – женщина-врач что-то пристально обдумывала. Другим оставалось лишь терпеливо ждать. Через несколько минут раздумий по взгляду было понятно, что она пришла к какому-то решению. – Есть кто-нибудь из родственников, что бы её забрали?

– Нет, – печально отозвался седовласый врач, – совсем никого.

Эти слова всё-таки тронули, казалось, уже атрофированные чувства Вероники, и всколыхнули память. Тот самый день, когда ей сообщили, что мамы больше нет. Материнское сердце не смогло выдержать всего, что выпало на её долю. Ника даже не смогла её похоронить, плененная своими снами. Её боль и страх помогали унять горсти таблеток. Доктора знают, как заглушить чувства, и даже рассудок. Вначале она была им благодарна, а потом уже забыла, что бывает как-то иначе.

– В больнице мест и так не хватает, здесь не приют, – заметно грубее произнесла женщина врач. – Готовьте к выписке. А сейчас отведите в палату.

Санитар, стоявший все это время позади Вероники, поспешил выполнить распоряжение своего руководителя. Девушка послушно встала и пошла вместе с ним в место, которое уже стало ей практически домом.

Оказавшись в палате, она, как всегда, подошла к окну, где на подоконнике в цветочном горшке росла орхидея. Это было истинным чудом. Старушка, Валентина Ивановна, которая трудилась здесь уборщицей, позаботилась о красоте в палате юной Ники. «Иначе забудешь вовсе, как красота-то выглядит! – говорила она.» Вероника была от всего сердца благодарна ей. Она часами могла смотреть, как солнечные утренние лучи играют на лепестках цветка. Она нежно погладила орхидею, будто та могла почувствовать ее прикосновения. Жизнь оставалась рядом несмотря на гнетущие стены, заточившие их обоих.