Андрей Кузьмин - Заброшенная территория

– Да-а-а! Погодка не подарок!– Матвиенко смотрел на бегущую промокшую лесную полосу,– Мы Темную хоть переедем, Егорыч?– спросил он, имея в виду разлившуюся горную речку.

– Должны! На то она и русская техника!

– Так что с этим «Ананасом», Стас?!– спросил Сергей Матвиенко.

– Ну что…Карабин подарил ему дед. Мешок с травой оставил друг, сказав, что это лекарство. Но в убийстве Анисимов так и не признался. Пасыков говорит: «Он – колите!» Но, отсидев четыре года в тяжелых условиях, вчистую вышел на свободу. В таких обстоятельствах и безвинные начинают оговаривать себя, а этот…. Короче, на обратном пути заедем за этим фруктом. Что, Зоя?!– обратился Гусев к следователю,– Возьмем санкцию на арест?!

– Будут основания, возьмем. Колите! А может это не он?!

Все, молча, тряслись в тесной кабине. Впереди показались грязные буруны разлившейся Темной. Егорыч остановился и вышел из машины, подумав, что за телом «труповозка» прорвется не раньше чем через три дня.

Дождь, то моросью, то ливнем, осыпал долину горы. Бурные потоки глинистой влаги с шумом неслись по месту переезда, торопясь, в дальнейшем, насытить своей мощью воды Тихого океана.

– Поехали!???– как-то неуверенно сказал водитель «уголовки». УАЗ, не торопясь, вклинивался своим коротким носом в урчащий на все тона поток стихии. Все напряженно замолчали, смотря, то вверх, на несущуюся с крутых склонов воду, то вперед – на капот, оценивая глубину погружения.

Каждый в этот момент понял, что зря сегодня поехали!

Чуть ниже по течению подмыло стоящий на берегу кедр, и тот упал, с хлюпаньем и про-тяжным скрежетом, дополняемым шумом дождя и грязного потока, перегородив собой разгневанную речку.

Уазик снесло течением и он застрял в упавшем кедре. Двигатель продолжал работать. По-лицейским пришлось вылезти прямо в речку и, держась за кедр, двигаться к берегу. На месте переезда неожиданно возник Газ – 66.

– Стой! Стой!!!– заорал Гусев, стараясь перекричать шум речки и ливня.

Но 66-ой с ходу преодолел разгневанный поток и исчез за промокшими деревьями.

Полицейских спасла лебедка. Они выбрались на дорогу, когда уже стемнело.

– Так, что здесь за оборотни обитают?– вновь поинтересовался Матвиенко у Гусева.

– Лет пять назад жена одного «шишкаря» заявила, что ее на Темной изнасиловал черт. Бутов тогда это дело себе взял. Он ее, с явными признаками помешательства, сначала за-крыл в камеру от греха подальше, а утром отвез к психу…. Но и типчик, этот Бурьянов! Сказал, что не совсем здорова, и что ее, все равно к эксперту. Возможно, говорит, что это и было…

– Ну и что?– Уазик наконец-то выскочил на заброшенную грунтовку.

– Может, что и было, да поздно. Лишь на второй день ее, не вменяемую муж в тайге нашел. Она ему, как она сбивчиво объяснила, побоялась сразу сказать. Он ее на утро в больницу. Там ее к «психу» направили. Он ее в угро. Наутро обратно. Эксперт ничего не нашел. Да и чтоб он нашел? Сперму черта!? Короче, положили эту шишкарку в психушку, а через месяц она умерла.

– Отчего?

– Да откуда ж я знаю? Что-то там по-женски.

Следственная группа въехала в ночной городок. Зря они сегодня отправились в тайгу!

«Леший», носивший фамилию Вачура, в эту осень достраивал со своим помощником, племянником Димкой, огромный по размерам деревянный дом. Строил не спеша, основательно, уже тринадцатый год.

В 1978-ом Вачура демобилизовался из армии, отслужив два года в Казахстане танкистом – механиком. Детство его, можно сказать, прошло в тайге. А когда вернулся в Сихотэ-Алинские субтропики, устроился в лесничество егерем, усиленно посещая секцию бокса. Природа наградила Лешего недюжинной силой и ловкостью. И вскоре, начинающий боксер, не оставил своим соперникам на ринге никаких шансов.

Шурму выдвинули на краевые соревнования, но он их проигнорировал, еще некоторое время, избивая соперников местного уровня.

Избивал и удалялся в таежные глубины на горный, пропитанный запахом кедровой хвои воздух, где пил чай из лимонника и элеутерококка, грыз кедровые орехи. И при всем, при этом, имел выраженную неприязнь к алкоголю и табаку. Охранял участок от браконьеров, бил зверя, копал лекарственные дикоросы.… Ремонтировал по просьбе начальства трактора, лебедки, пилы и другую – самую разнообразную технику.

Вскоре соседи и знакомые со всей округи несли к Геннадию пылесосы, чайники, мотопилы. Звали на починку автомобилей и мотоциклов. Вачура на этом неплохо зарабатывал! Плюс – охота, рыбалка, дикоросы и…уже вначале восьмидесятых… Леший считался состоятельным жителем городка.

А в девяностых уже имел тайник в стене за ковром, с аккуратно сложенной стопочкой «зеленых»!

Небольшие суммы хранил прямо в кухонном столе, поверхность которого была заставлена почерневшими аллюминевыми, фарфоровыми, эмалированными кружками, грязными тарелками, пачками чая, соли, сахара, приправ.

Здесь никогда не хозяйничала женская рука!

Двое его младших братьев уже давно обзавелись семьями и нарожали Вачуре племянников, редко посещающих дядьку.

Братья обращались к нему лишь с целью получения кредита, или с другими просьбами о помощи. Однажды не вернули очередной долг, и старший прервал с младшими всякие отношения. Лишь двоюродный племянник Дмитрий был постоянно при Вачуре и являлся, то ли его» правой рукой», то ли «ногой»!?

Леший в перестройку уже имел личный 66-ой, мотоцикл УРАЛ, пятизарядный карабин, множество рыбацких, дефицитных снастей. Долгий срок в его егерской компетенции находился участок на Темной, вдоль стекающей с горы одноименной речушки.

Городок Кавалерово – таежный!

Здесь каждый третий житель – охотник или рыбак!

Заняв егерскую должность, Гена вскоре подружился с районным прокурором, многими милиционерами.

Сразу после армии построил теплицу для выращивания женьшеня.

Культурный корень начал давать семена, кои и рассаживал егерь в долине самой высокой горы района. Дикий корень, лишь он один, имеет финансовую ценность. «Культурный» считают «белой морковкой». Хотя, сам Леший имел другое мнение!

Лет через десять у него росли в таежных глубинах, вокруг, и на горе, серьезные плантации «настоящего» дикого женьшеня, именуемые таежниками «огородиками».

Женщин Вачура чурался, жил с самого рождения бобылем в небольшой избушке, рядом с недостроенным домищем, на окраине поселка Лудье.

Никогда не имел водительского удостоверения, выезжая на своих транспортных средствах, в основном, в лес.

Шурму в поселке знали и уважали. А по городку, чаще всего, его возил единственный друг – надзиратель небольшой Североприморской тюрьмы, с интересной фамилией – Советский!