Франц Герман - Седьмое евангелие от «ЭМ»

Семён оставил одну перочистку на столе, на видном месте, вторую засунул в карман брюк, которые висели на стуле. Потом снял домашние штаны и одел форменные брюки. О чудо – перочистка исчезла! Семён вывернул наизнанку оба кармана. Перочистки не было. У Семёна перехватило дыхание – чудо свершалось на его глазах. Он снова снял брюки и повесил их на стул и тут понял, что не помнит – в какой карман клал перочистку в правый или в левый? Он проверил ближайший к нему карман – перочистки не было. Исчезла навсегда? Но перочистка оказалась в другом кармане. Получалось, что не надо ждать двенадцати часов ночи. Перочистка исчезает, когда натягиваешь брюки, а появляется, когда их снимаешь. Это предположение надо было срочно проверить. Семён снял брюки, повесил их на стул (почему-то Семёну казалось, что все действия обязательно надо проделывать, как в первый раз) и снова засунул перочистку в карман. Потом снял брюки со стула и стал их одевать, стараясь всё время придерживать то место в кармане, где должна была лежать перочистка. Одев брюки, он вдруг сообразил, что придерживает себя почти за пояс, а не за то место, где находится карман. И тут страшная догадка пришла в голову Семёна. Дело в том, что когда брюки вешаешь на стул карман переворачивается. И в таком положении перочистка попадает не в низ кармана, а в верхнюю его часть. Потом одевается гимнастёрка и подпоясывается ремнём, который зажимает перочистку в верхней части кармана. Загадка была разгадана. Не было никакого чуда. Это грустно было сознавать, но вот ощущение произошедшего чуда, с которым Семён прожил целый день, осталось на всю оставшуюся жизнь. И пусть чудо не случилось сегодня, он всё равно продолжал его ждать каждый день и был готов к его появлению.

На Новый Год родители хотели подарить Семёну паровоз, но такой игрушки найти не удалось, но утром под ёлкой его ждал мотовоз очень похожий на настоящий. Семён знал, что в конце забора, который огораживал тридцать второй завод, были ворота, которые иногда открывались и оттуда выезжал настоящий мотовоз или настоящий паровоз с одним или двумя вагонами. В вагонах возили уголь на маленькую станцию для этого завода.

В семье Молнаров настоящую большую ёлку ставили всегда и всегда ждали деда Мороза. Дед Мороз приходил тайно и всегда почему-то через форточку на кухне. Баба Лена вдруг кричала: «Ой, форточка хлопнула. Ни дед Мороз ли прилетал?».

* * *

Бережной решил не убывать на Новый Год в Центр, а остаться в Красноярске. Пока в деле было всё спокойно, но он решил не расслабляться. Он знал, что ни Погребняка, ни Грелкина в городе нет. Ровно в двенадцать ночи с тридцать первого на первое в дверь его комнаты постучали. Антон был одет по-домашнему, но в боковом кармане, как всегда, лежал любимый наган. Антон неслышным шагом приблизился к двери и не спрашивая «кто там?» резко её распахнул. Он ожидал увидеть кого или что угодно но не это. На пороге стоял настоящий дед Мороз.

– Деда Мороза заказывали? – весело пропел из бороды дед Мороз.

– Нет, – с удивлением произнёс Бережной, – ошиблись должно быть адресом, товарищ дед Мороз. – И тут Антон вдруг понял, что дед Мороз стоит без посоха, без мешка с игрушками и без Снегурочки, а беспечно засунул руки в карманы красной шубы.

– С Новым Годом! – продолжал вещать дед Мороз из бороды, – на рюмочку пустите?

В этот момент Бережной его узнал.

– Так ты ж не пьёшь, дед Мороз.

– Ради такого случая могу позволить, так пустите, Арон Хароныч?

Бережной посторонился, пропуская нежданного гостя.

– Какими судьбами? А я уж думал, что твоё внезапное исчезновение навсегда, а, может быть, и Центр вмешался?

– Да нет, просто много других дел. А Центр, кажется, не заметил нашего пересечения.

– Думаешь, не заметил? А хроникёр? Он ведь тоже отчёты пишет? А отчёт самого Погребняка? Он мог, конечно, в отчёте и не указывать своих предположений. Явно ведь он нас не видел. В отчёте нужно давать только факты, но там ведь не слабые аналитики, – Бережной показал указательным пальцем в потолок, – а стажёр?

– Какой стажёр? – дед Мороз уже снял красную шубу и отклеивал усы и бороду.

– Стажёр появился, не поверишь, Себастьян Пыжикович Грелкин, – Бережной поставил на стол бутылку водки, миску с варёной в мундире картошкой и банку солёных огурцов. – Извини, нет изысканных разносолов, хлеб чёрный, стаканы или стаканы (он сделал ударение на последний слог) гранёные. Ведь как с компасом… Перенесли его на корабль – он уже не компас, а компа´с. Так и со стаканом. Коснулась его капля спиртного – он уже не стакан, а ста´кан.

– Как и с портфелем, – продолжил развивать мысль Востриков, усаживаясь за стол, – как только положил в него бухгалтерские документы – он уже не портфель, а по´ртфель. Так что – этот Пыжикович из Центра?

– По началу я тоже засомнивался, – Бережной налил на треть стакана гостю и себе, – простоват уж больно. Но потом понял – точно стажёр со «ДНА» внеземного. Твоё здоровье, Советыч! Не возражаешь? Ты же – Иван Савельевич, а сокращённо – просто Советыч. Он – Пыжикович, ты – Советыч.

– Хоть утюгом назови, будь, Хароныч! – они выпили по-первой.

– Значит стажёр, – многозначительно сказал Иван, – а ты знаешь, ничего, что на ты? – Бережной кивнул не отрываясь от огурца, – есть у меня своя рука в информационном отделе. Оказывается, не один ты туда запросы посылаешь по этому делу?

– Неужели Пыжик? – вырвалось у Антона, – он ведь слепой ещё, как щенок новорожденный, думает не о том, как лучше провести операцию, а том как бы получше перед шефом прогнуться.

– Нет, сам Погребняк, подал запрос. Но интересно другое. Сам запрос мне, как ты понимаешь, не показали, но намекнули, что твой запрос и Погребняка практически идентичны. Даже в одинаковых выражениях написаны. Для меня это значит, что вы – очень достойные противники и тайно горжусь собой, что решился на этот наш контакт. Думаю, об этом надо продолжать помалкивать.

– Я тоже так думаю, давай по-второй, – предложил Антон, – есть у меня тост.

– Давай, у меня есть ответный тост.

– Давай выпьем за наш объект за номером 2107-1954, он начинает мне нравиться. Лихо ты втянул его в эксперимент с перочисткой.

– Я никуда его не втягивал. Вообще только прибыл, а эпизод назначен на весну.

– Да ну, сам что ли? Давай выпьем, а то уже нагрелась.

Они выпили по второй и Бережной поведал Ивану о случае с перочисткой.

– Ну, давай твой тост. Давненько я так ни сиживал.

– Да мой тост, собственно, о том же. Ты уже в этом деле более семи лет, а я-то только подготовкой и занимался, но мне уже нравится. Давай за объект и за наше содружество, – предложил Иван, – пьянею, наверно, что-то длинно стал говорить.