Алина Болото - Чуть короче жизни

– Помоги мне, Господи! – прошептала еле слышно.

Где-то в щели меж половицами пронзительно застрекотал сверчок. Женя вздохнула, с маху бросилась на кровать и набросила на себя покрывало.

– Шутник ты, Господи! – проговорила, уже засыпая.

Господь невидимо улыбнулся с иконы. На площади продолжал что-то бормотать полупьяный художник, съезжались к спектаклю экипажи улатинцев, а Бусик соскользнул со своего стола, принюхался и потрусил к подоконнику. На подоконнике пышным розовым цветом красовалась герань. Бывший циркач ловко вскарабкался на подоконник, захватил лапкой пучок листьев и затолкал в рот.

Я не знаю, где Женечка набралась этих дурацких идей насчет знаков! До нашей встречи ее симпатичная головка была набита всякими глупостями насчет того, что Господь, якобы, непрерывно беседует с нами при помощи всяких знаков, чтобы сообщить нашу дальнейшую судьбу. Вот, если бы вы были Господом, вы тратили бы время на беседы с земными балбесами или, может быть, за это же самое время создали бы пару-тройку миров?

К Нинель Ботвеевой ехать надо было с самого утра: иначе даму сию дома можно было и не застать. Наспех выпив кофею с поджаренными ломтиками хлеба, барышни устремились на задний двор, где сердитый и не выспавшийся Прохор ругался с местным кучером.

– Ты мне про орловцев-то не говори! – кричал он, уперев руки в бока и задрав к небу растрепанную бороду. – Вроде без них и лошадей нет?! И получше найдутся!

– А ну-ка, ну-ка, какие? – не уступал кучер Василий.

У ворот переминалась с ноги на ногу уже запряженная арсеньевская пара. Женя вошла в коляску, поправила уютно расположившегося на плече Бусика и закричала на Прохора:

– Хватит болтать, поехали!

Анна приподняла кружевные оборки лилового платья, и степенно поднялась в коляску.

– Барышня, нешто вы не со мной поедете? – спросил Василий печально.

Анна стрельнула в широкоплечего молодца лукавым взглядом, чуть зарделась щечками:

– Папенька мне с тобой ездить не велит. Ты шибко гоняешь!

Василий надул было губы, но Прохор ему ответить не дал.

– Сам давеча жаловался, что городовые свистели! – напомнил он посрамленному сопернику. – А у барышень от скачки головы кружаться!

Вообще-то, он нагло врал: и Женя, и Анна не раз катались по городу с ветерком, просто Прохор лучше понимал лошадей, и адвокат действительно доверял ему больше, чем собственному кучеру. Вообще-то, Горюнов уже приобрел автомобиль, но капризная английская штучка все еще торчала в гараже в ожидании шофера (на немецкую машину шофера сыскать было легче, но английская престижу давала больше).

Довольный победой Прохор взгромоздился на козлы и взял в руки вожжи.

– Открывай ворота! – крикнул он басом, но раздосадованный Василий демонстративно ушел на конюшню, поэтому приказ бросились исполнять дворовые мальчишки.

Нинель Ботвеева жила на окраине. Ее двухэтажный особнячок стоял несколько в стороне от других домов и выделялся розовыми шелковыми занавесками на окнах да бесхвостым каменным львом у парадного входа. (Хвост мраморному царю зверей прошлым летом отбили подгулявшие мастеровые.)

Хозяйка дома слыла искусной гадалкой, а также большой специалисткой по любовной магии. Нинель Ботвееву наперебой приглашали к себе семьи, где имелись девицы на выданье.

Прохор остановил лошадей на углу улицы. Барышни одна за другой выбрались из коляски, ведь подойти пешком к дому Нинель, считалось хорошей приметой. Когда барышни позвонили у крыльца, расторопная горничная провела их в светелку, где Нинель обычно принимала гостей. Сама хозяйка явилась минут через пятнадцать, щуря еще не накрашенные черные глазки и откровенно позевывая.

– Чего желаете, мои разлюбезные: гадать будем или привораживать?

Анна внезапно смутилась, хотела что-то сказать, но замешкалась. Женя была настроена более решительно:

– Сперва – гадать!

В руках Нинель привычно замелькали затертые карты.

– Какая-то дама бубновая возле твоего короля вьется, – сообщила она Анне, которая тут же обиженно заморгала. – Не иначе, как приворожить хочет!

Пока Анна выясняла у Нинели подробности насчет козней бубновой дамы, Женя листала толстенную книгу Папюса, посвященную тонкостям магии. Женя была у Нинели не в первый раз, и всегда эта книга лежала на зеркальном столике, раскрытая на одной и той же странице. «Любовь. Возбудитель человека воли», – значилось название раздела. Женя подозревала, что Папюс понадобился гадалке лишь для создания атмосферы особой таинственности.

Нинель смешала карты, пообещала Анне за отдельную плату обратить к ней сердце трефового короля и вопросительно обернулась к Жене.

– Гадай на ближайшее будущее! – велела Женя.

– Насчет имения спроси! – напомнила Анна, но Женя отмахнулась. Ее невольно привлекали мелькающие в руках гадалки карты, которые, казалось, сами сновали по столешнице. Нинель снисходительно улыбнулась, потом взглянула на карты, и улыбка стала кривоватой.

– Будет тебе дорога, милая, дорога неблизкая, опасная. И будет около тебя человек… Человек? – гадалка пристально всмотрелась в карты, и на лбу ее у вдруг проступили капельки пота. Резким движением Нинель смешала карты.

– Сглазили тебя, не буду гадать сегодня!

– Меня? – удивилась Женя. – Да кто же успел?!

– Долго ли сглазить барышню! – гадалка сгребла карты в ящик стола и вдруг размашисто перекрестилась: – На все воля Божья!

Раздосадованными возвращались домой барышни: Нинель наотрез отказалась продолжать работу.

Животрепещущий вопрос: нужно ли ездить к гадалкам? Отвечаю: если у вас есть лишние деньги и слишком мало своих проблем, тогда нужно! Денег у вас убавится, проблем добавится, так что общее равновесие не нарушится .

Вечером в доме Горюновых ждали гостей, и Женя осталась, чтобы принять участие в живых картинах. Она любила эту нехитрую забаву, частенько устраивая представления в поместье маменьки.

Подруги сговорились предстать благородными англичанками, плененными свирепым морским разбойником. На роль разбойника Анна планировала кучера Василия. В старых сундуках отыскалась турецкая феска и турецкий же халат, которые тотчас были посланы Василию на конюшню. Английское платье для Жени пришлось слегка перешивать, так как Анна отличалась здоровой упитанностью, и платье ее на Жене неприлично висело.

Сам Леонид Евграфович задумал появиться перед гостями в облике собирающегося в поход боярина. Елизавета Матвеевна терпеливо мастерила мужу седую бороду из мочала, и давала распоряжения горничной относительно Мишки и Гришки. Сыновья адвоката должны были изобразить юных арапов, борющихся со змеей. Змею заменял широкий кожаный ремень, который Мишка и Гришка с восторгом и визгом душили. От змеи они как-то незаметно переключались друг на друга, и уставшая горничная уже в который раз разводила их по разным комнатам. Но когда маменька пригрозила, что не даст им мазаться под арапов, а наоборот велит надеть костюмчики и весь вечер быть при ней, Мишка с Гришкой притихли и позволили уложить себя на дневной сон.