Сергей Ходарев - Проект «Страж»

Мы сразу поняли, что тяжело нам в учении будет, очень.

Разминая бешено протестующие мышцы, мы слушали истории и готовились к новым нагрузкам. После адаптации мы выстроились на татами перед учителем, невысоким жилистым человеком с тихим голосом и очень пронзительным взглядом.

– Как я понимаю, не все изучали у себя на Родине искусство поединка. Это не страшно, при должном упорстве вы научитесь. Я бы хотел, чтобы вы разбились на пары. В зале поднялся гул занимающихся, хлопки рук по татами, звуки ударов о груши. Очень скоро стало понятно, что большинство из нас в лучшем случае владеет крестьянским стилем. В худшем – многим в подворотне надавал бы по шее даже начинающий хулиган. Мы выходили по очереди на спарринг, показывая, своё умение или полное невежество, слушая указания и замечания тренера. В основном это были неуклюжие попытки людей, никогда не дравшихся, руки пролетали в стороне от лица, или попадали по плечам.

Соседняя пара увлеченно пыталась пнуть друг друга, однако, из-за гравитации, это больше походило на неуклюжий танец двух пьянчуг. Рядом с ними, один из спаррингующихся попал сопернику кулаком в глаз, и теперь извинялся перед воющим от боли товарищем.

Мне в партнеры достался рыжий коренастый парень, которого за глаза называли «Рыжиком». В лицо никто бы не осмелился так обратиться к нему, потому что кулаки у парня были внушительные, да и ломаный нос не располагал к легкомысленному общению.

– Следующая пара, выйдите на середину ковра, остальные могут садиться, – проговорил наш учитель тихим голосом застенчивого преподавателя женской гимназии.

Я немного занимался борьбой, но потом забросил. Времени не было, да и, чего греха таить, денег. Несмотря на некоторый опыт, предстоящий спарринг заметно волновал, и ноги стали ватными.

Мой противник, задумчиво кивнув, встал в классическую стойку боксера, что меня нисколько не удивило. Начав сближение, мы сделали пару пробных выпадов. Его боковой, медленный, словно сонная муха, припечатал моё левое ухо. Левая сторона лица тут же вспыхнула пламенем. Мой апперкот, не встретив блока, ухнул ему в челюсть.

К сожалению, мы ещё не до конца адаптировались к местной гравитации, поэтому наши удары не отличались особой силой и оставались медленными. Отправить противника в нокаут было тяжело. Отшатнувшись и выкинув вперёд руку, Рыжик опять встал в стойку и пошёл на сближение. Нырнув под моим левым, он дал мне под дых, а когда я, выдохнув весь воздух, согнулся пополам, завершил серию боковым в лицо.

Очнулся я уже на татами. Сверху на меня смотрело лицо тренера. Он жизнерадостно улыбался и что-то говорил.

Все наши старания не прошли бесследно, каждый следующий месяц тело становилось послушнее, а гравитация незаметнее. Удары начали отличаться меткостью и профессионализмом, а мышцы с утра ныли меньше.

Через полгода знакомый грузовик вёз нас обратно по серой пустоши. На этот мы не лежали словно брёвна, а смотрели по сторонам, выискивая хоть что-то интересное в мёртвом пейзаже.

Парень в той же футболке с неизменной надписью открыл нам борт грузовика, и мы в последний раз сошли на землю негостеприимного мира.

– Удачи вам, ребята, – он каждому поочередно пожал руки, – надеюсь я не скоро увижу здесь новое пополнение.

Глава 4 Домой

Когда мы вернулись домой, то после гравитации того мира нам казалось, что мы не ходим, а просто летаем. То же было и с внутренним настроем: душа требовала деятельности, жажда применить знания на деле не давала покоя ни днём, ни ночью.

Для своих родных я был в командировке, работал переводчиком. Всё, что мне платили, я пересылал им. Деньги мне были не нужны, я находился на полном довольствии.

Не было торжественных встреч, пышных речей или даже захудалого банкета. Нас разобрали руководители отделов и мы оказались вовлечены в трудовые будни безо всякой передышки.

Первым моим заданием была миссия на Терринию. «Для общего развития», – как сказал Стас, довольно ухмыльнувшись.

Погода на этой планете всегда была отвратительная. Круглогодичная жара, иногда непредсказуемо сменяющаяся муссонами. После них всё плыло, дождь лил с неба сплошными потоками, небо озаряли молнии. Всё это продолжалось неделями, потом всё стихало и опять жарило солнце.

Обитателей этой планеты за характерный оттенок кожи мы за глаза называли «марсианами». Все они были среднего роста, очень крепко сложены и чрезвычайно сильны. Переговоры с ними всегда были непростыми – обитатели Терринии обладали крайне скудным спектром эмоций. Иными словами, после общения с ними кухонная табуретка могла показаться отличным собеседником с незаурядным чувством юмора.

В мои обязанности входило сопровождение посла на переговорах. Мы пытались выторговать у них право на разработку бесполезного для них рудника, содержащего Тинтариум – металл, из которого делалась наша броня. Он был легок и прочен, в сплаве получался бронежилет, который не пробивала ни одна современная пуля. Благодаря невероятной вязкости, которая гасила кинетическую энергию, исключались внутренние повреждения вроде поломанных рёбер и помятых внутренних органов.

Притом, что сами марсиане этот металл не добывали, они наотрез отказались снижать налоги на его добычу и доставку. Над этим-то мы и бились уже который месяц. Проблема была ещё и в том, что не всё население Терринии было довольно нашим присутствием, если слово «довольно» вообще можно употребить в данном ключе.

Крайне негативно настроенные жители (это выражалось сдвинутыми бровями и подозрительным прищуром глаз) нередко пикетировали наше посольство с призывом убираться туда, откуда мы пришли. Правда, никаких решительных действий они не предпринимали.

В один из таких дней, когда не надо было никуда идти, я сидел за изучением местных законов. Все пользовались автопереводчиками – учить их язык было бесполезно – сделать это был не в состоянии ни один здравомыслящий землянин. В марсианской речи использовалось пятьдесят согласных, тринадцать шипящих и двадцать глухих звуков. Положение ухудшалось наличием десяти тонов. Только шеф мог достойно отправить на этом языке так, что даже коренные жители почти одобрительно моргали.

Жара была ужасная, законы никак не лезли в голову. С улицы доносились одуряющие ароматы пряностей и тяжелый дух тягловой силы – в этом мире бензина не было, только скот. Привычно шумел базар за углом. Голова, наливаясь свинцом, клонилась к столу, перед глазами проплывали неведомые картины. Шум базара прорывался сквозь дрёму, нарастая и откатываясь, словно волны прибоя.

С первого этажа раздавались голоса, они перемешивались с голосами торговцев и торговок, рекламирующих свой товар. Раздался взрыв, и меня выдернуло из дремоты, ударная волна бросила мое тело на пол. Послышались крики, кто-то забегал по этажам. Вдруг грохнули нестройные выстрелы, и пронзительные вопли на миг заглушили все остальные звуки. Вскочив с пола, я помчался к двери.