Валерий Вайнин - Ученик

Но Галочка обладала одним бесценным качеством: она умела ждать долго и терпеливо, точно кошка в засаде. Поэтому, провожая Глеба за дверь, она поцеловала его в щеку.

– Ладно, лапа, завтра я приготовлю что-нибудь диетическое, – хихикнула она. – Типа манной кашки.

– Верно мыслишь, – подмигнул Глеб, уходя.

Галина вернулась к столу и с досады доела утку. Затем, обтерев салфеткой пальцы, позвонила по телефону.

– Чем порадуешь, мой свет? – осведомился мягкий хрипловатый голос, то ли мужской, то ли женский.

– Уехал домой, – сообщила географичка.

– Каков негодяй, – в странном голосе слышалась издевка. – Не горюй, мой свет: твоим будет. Молодец, что позвонила.

В трубке раздались гудки. Галина положила в рот черносливину и сказала в пикающую трубку:

– Смотрите, вы обещали.

Возле дома его ждали четверо. Фонарь не горел, и пространство перед подъездом едва просматривалось благодаря лишь свету из окон. Не успел Глеб выйти из «жигуленка» – они его обступили. Застегнутые наглухо куртки, шнурованные сапоги, в руках – резиновые дубинки. Они были неторопливы, хладнокровны и уверены. Их лица затушевывал полумрак. Глеб огляделся и вздохнул с облегчением: народу вокруг не было ни души.

Один из четверки, похлопывая дубинкой по своей ладони, с усмешкой произнес:

– Дай закурить.

Ничего другого они придумывать не собирались и действовали в рамках затертых штампов. Глеб – без единого звука – сделал неуловимое движение ногой. Трудно было даже определить, двигался ли он вообще или это лишь померещилось. Любитель курения рухнул с переломом бедра и, катаясь по асфальту, заорал благим матом. Трое остальных, сжимая дубинки, устремились в атаку. Вернее, такой у них был порыв, который ни во что не воплотился. Они даже не поняли, что с ними произошло, когда еще двое, опять же с переломом бедра, повалились рядом с товарищем, а последний, схваченный Глебом за кадык, топтался на цыпочках и хрипел.

– Кто вас послал? – тихо спросил у него Глеб.

Мимикой лица бандит показал, что готов отвечать. Однако, стоило Глебу его отпустить, он счел за благо сделать ноги. Вероятно, он умел бегать быстро, но не успел и шагнуть, как вновь стоял в прежней позе.

– Кто вас послал? – повторил Глеб, сжимая пальцами его горло. – Говори, другого шанса не будет.

Отпущенный бандит на сей раз бежать не пытался. Массируя травмированный кадык, он просипел:

– Митька Грач… велел в санаторий тебя определить.

Настал черед удивляться Глебу.

– Что еще за Грач? Не знаю такого.

– Твои проблемы… – прокашлял бандит, косясь на корчащуюся на асфальте троицу. – Дорогу, видать, ты ему перешел.

– Имя-то его как? Без кликух ваших.

– Грачев Дмитрий Аркадьевич. Медь, алюминий, никель. Его чато по ящику показывают.

Глеб пожал плечами.

– У меня телевизора нет.

– Твои проблемы. Ну чё… могу сваливать?

– Сваливай. И этих подбери. Им теперь месяца на два койка обеспечена.

Бандит уныло оглядел поле битвы.

– Слышь, кент, – улыбнулся он заискивающе, – у тебя это… черный пояс, что ли?

– Белый в горошек, – Глеб открыл дверь подъезда. – Привет Грачу!

У себя в квартире он разделся и, принимая душ, основательно поразмышлял. В результате размышлений он решил не звонить олигарху Лосеву с докладом. И, как Глеб и предполагал, сам Виталий Петрович не позвонил тоже.

Сегодня телефон безмолвствовал. И Глеб голышом сидел на диване в позе «лотоса» и напряженно взирал на дверцу шкафа, по которой перемещались смутные тени. После трех часов такого сидения Глеб в досаде плюхнулся на подушку и заснул как убитый.

К Даше он явился в полдесятого утра, минутка в минутку. Дверь ему открыл Илья, как водится, уткнувшись в лист с дифференциальными уравнениями.

– Шолом, – буркнул он рассеянно. – Она уехала, будет через час. Просила, чтоб ты ее дождался.

– Как это уехала?! – от души возмутился Глеб. – Мы ж договорились!

Он раздраженно стянул с себя куртку.

Из комнаты раздался высокий мужской голос.

– Кто там?

– Телохранитель Дашкин! – отозвался Илья и, посмотрев на Глеба, развел руками: – На работе у нее какая-то накладка. Шеф просил приехать на полчаса раньше.

– Какого черта? Ей нельзя одной высовываться, – проворчал Глеб, входя вслед за Ильей в комнату.

За письменным столом, заваленном бумагами, сидел вчерашний женоподобный субъект.

– Доброе утро! – кокетливо проворковал он. – Меня зовут Альберт. А вас?

– Глеб.

– О! Люблю это имя!

– Алик, завязывай, – строго проговорил Илья. – Нам бежать скоро.

– Подожду на кухне, – сказал Глеб, выходя.

– Зачем же? – бросил ему вслед Альберт. – Вы нисколько нам не мешаете.

Кухонька была крохотной. На столике, в уголке, притулился маленький японский телевизор. Глеб включил его со скуки, предельно убавив звук. Прогулявшись по каналам, Глеб не нашел ничего интересного. Из комнаты, меж тем, доносились обрывки диалога: «Говорю тебе, кретиниус, надо проинтегрировать.» – «Тупица, зачем?! Там же абсолютный вакуум!» – «Илюшенция, не по дэ ихс! Я предлагаю – по дэ зэт…» – «Ах, вон ты куда?.. Шлэмазл, что это нам даёт?» – «Смотри сюда, ослиная рожа. Используем пространство Миньковского, затем делаем перенос по оси времени…»

Глеб прикрыл кухонную дверь. Но вскоре она распахнулась, и на пороге ее возник всклокоченный Илья.

– Старик, значит, так… Мы побежали. Дашке скажи, чтоб ничего на столе не трогала. После двух я, может, заскочу еще поработать.

– Ступай с Богом, – улыбнулся Глеб, – и ни о чем не беспокойся.

Илья потоптался на месте.

– Вообще-то, поговорить бы надо… Ну ладно, потом.

Он вышел. И перед тем как захлопнулась входная дверь, голос Альберта игриво произнес:

– До свиданья, Глеб! Приятно было познакомиться!

Глеб вздохнул и вышел из кухни. Бумаги валялись на столе и на компьютере без всякого видимого порядка. Глеб взял наугад испещренный математическими символами лист, просмотрел его и равнодушно положил на место. Потом взял другой, затем – еще один… и вдруг присвистнул. «Ну, ребята, вы даете! – пробормотал он, хватая чистый лист и авторучку. – Не знаю, кто из вас кретиниус, а кто ослиная рожа, но проморгать такое решение…»

Присев за стол, Глеб начал лихорадочно строчить убористым почерком. Изредка он останавливался, мгновение-другое размышлял и вновь принимался писать. По мере того как лист покрывался уравнениями, по лицу Глеба расползалась блаженная улыбка. Заметив вдруг вошедшую Дашу, он проворно скомкал свой лист и швырнул в корзину для бумаг.

– Привет! – улыбнулась Даша. Она вошла в распахнутой дубленке, румяная от мороза. – Где Илья с Альбертом?