Аркадий Мирошниченко - Жезл Юпитера

– Благодарю, в этом нет необходимости!

Потемкин поклонился всем и быстро направился к знакомой уже лестнице, ведущей к кухне. По лестнице вверх поднималась Лоана Шербан, держа в руках блюдце со своим неизменным сыром. На сей раз каким-то экзотическим, с корочкой оранжевого цвета.

– Доброго дня, баронесса!

– Вы игнорируете меня, граф Потемкин? Я ждала вас вчера вечером!

Она поднялась на ступеньку выше его и остановилась, а он был вынужден повернуться на ступеньке ниже и продолжить беседу прямо напротив очаровательных ног. Сегодня она была в сиреневых туфлях и коротком сиреневом платье со стразами.

– Помилуй бог, баронесса, просто ситуация требует решительных действий!

– А, так вы – решительный мужчина?

– Ну… в определенных ситуациях!

– Тогда я, все же, хотела бы организовать подобную ситуацию нынче вечером. У меня есть бутылочка отличного Кьянти, так что не смейте мне отказывать…

– Баронесса…

– Лоана!

– Да, Лоана, прошу нижайше извинить вашего покорного слугу! Сегодня в девять по местному времени я буду у вас!

– Так лучше! – благосклонно кивнула она. – Удачи в поисках убийцы, граф! Кстати, вы много не знаете… впрочем, пустое!..

И она вновь пошла вверх по лестнице.

Потемкин проводил взглядом ее грациозную спину, вздохнул, и поспешил к лифту, над которым уже горела зеленая лампочка.

Проникнув в свою яхту, он, первым делом, послал запрос на досье всех членов команды «Ужгорода» в Управление Планетарной Полиции. Он не слишком любил эту организацию за напыщенность ее представителей, но именно в отделе, где хранились досье всех астронавтов – а хранить было положено – царил очень правильный порядок и система. Найти человека в базе, и получить на него любую информацию было делом пары часов, даже с учетом пересылки файлов на гигантские расстояния.

Потемкин слыл, по роду деятельности, человеком в полиции известным, и имел код «OA», позволяющий запрашивать подобные данные в архивах. Он сделал запрос на всех членов экипажа, включая Чжан Су Гуожи и Генриха Тусса, и пошел в душ, чтобы не терять времени даром.

Через три часа все файлы пришли на бортовой компьютер яхты. Граф переписал их на сменный носитель, чтобы потом, у себя в каюте внимательно с ними разобраться.

Нужно было еще послать сообщение о том, что станция потеряла координаты связи, но тут возникла проблема. Как все и предупреждали, «Ужгород» не стоял на месте, он двигался вокруг Ганимеда, а соответственно и Юпитера, с достаточно большой скоростью. И, пока граф возился с получением досье, грязно-розовая масса огромной планеты заслонила направление на Землю. Удивительно, как он успел принять файлы – это была большая удача. Следующий контакт с Землей был возможен только после полного облета Юпитера. По предварительным расчетам компьютера яхты Потемкина – не раньше двух-трех суток.

Это было неприятно. Без связи «Ужгород» оставался в космосе «летучим голландцем», на котором безнаказанно могло произойти все, что угодно. И сосущее чувство тревоги где-то внутри у Ивана Феоктистовича все усиливалось.

Кто-то контролировал ситуацию и управлял ей. Этот человек действовал продуманно и поэтапно – отключил системы видеонаблюдения, убил Тора Ларсена, а потом отрезал станцию от внешнего мира.

Последний пункт был самым скверным. Он мог означать только одно – что-то готовилось. И, наверняка, что-то зловещее. Теперь весь «Ужгород» был в полной власти загадочного злоумышленника.

«Или злоумышленницы!» – вдруг подумал Потемкин, вспомнив ослепительную улыбку Миа.

Он положил диск с файлами в нагрудный карман пиджака и покинул яхту, прихватив с собой баночку с консервированными устрицами для вечернего ужина с баронессой.

Кроме перспективных наметок на романтическом фронте графу пока похвалиться было нечем. Совсем нечем. Такое с ним случалось редко, обычно он сразу хватал невидимую нить, за которую потом вытягивал весь клубок преступления. А нить эта была – человек. Его глаза, поведение при общении, слова и ритм этих слов. Потемкин чувствовал человека и если тот что-то пытался скрыть – это и был кончик нити, за которую тянул потом талантливый космический сыщик.

Но сейчас – то ли времени прошло мало, то ли дело, действительно, было непростым – он не сдвинулся ни на йоту. Все, с кем он успел побеседовать, были одинаково негативны в своем отношении к убитому, исключая мужчин, которых Потемкин не успел опросить. Драгош Милович – компьютерщик, связист станции, Петр Рыбин – инженер-техник, завхоз, Феликс Вебер – планетолог и астроном «Ужгорода». Кстати, были еще мэр Тусс и его друг Су.

Су единственный, кто проявил тревогу по поводу убийства и вызвал его. Надо с ним поговорить сегодня. Нет, завтра. Сегодня – Лоана. А вот с мальчишкой можно и сегодня.

Кстати. Почему они так упорно не желали слушать его план по восстановлению связи? Особенно Миа! Можно было бы вполне, хотя бы на словах, без всяких расчетов понять – что Милович имеет ввиду. Но ему буквально заткнули рот! Странно. Очень странно.

Как же теперь себя вести? Что сделать, чтобы никто больше не пострадал? Попросить мэра ввести режим чрезвычайной ситуации? Наверняка, есть инструкции на такой случай. По крайней мере, нельзя, чтобы люди находились отдельно друг от друга долгое время. Тогда убийце будет гораздо сложнее что-то предпринять.

А как это сделать? Блокировать работу станции? По какой причине – спросит Генрих. На какой срок? А у него отчетность, наверняка, за результаты работы, планы какие-нибудь, графики. Ну да, связи нет, но это не повод для полного коллапса и сидения кружком в ожидании чего-то непонятного. Да и как ты себе это представляешь?

Нет. Не выйдет ничего. Глупо. По сути, и угроз для жизни экипажа нет никаких, только предчувствия. А этого маловато. В конце концов – мог же Тор покончить жизнь самоубийством? Самолюбивый, тщеславный, а денег больших не заработал, перспектив никаких. Что, до конца жизни таскать планетолет-грузовичок по спутникам?.. Вполне мог и наложить на себя руки. А остальное – только цепь случайностей, сбой в компьютерах, обычное дело. Нужно больше информации, нужны данные на людей и на Ларсена, это бесполезная трата времени все эти рассуждения без данных!

Потемкин нажал кнопку лифта, вошел и через мгновение был на этаже у кухни.

Нужно было действовать быстрее. Но Потемкин неожиданно почувствовал сильную слабость и усталость. И в левом боку стало побаливать. Вероятно, обострение панкреатита, который граф носил с собой не первый год. Природа часто наказывает невоздержанных, награждая их болезнью за неумеренность. В данном случае – в еде и алкоголе.