Станислав Гагарин - Вторжение

Смерть есть неизбежный конец для всякого русского. Лучше этот конец пораньше приблизить к тем, кто мешает нашему делу.

…Собственным влиянием мы свели исполнение законов землян до минимума. Престиж закона подорван либеральными толкованиями, которые мы ввели в юридическую сферу.

В важнейших политических и принципиальных делах и вопросах суды решают, как мы им предписываем, прокуроры видят в том свете, в каком мы им представляем события обыденной жизни. Необходимо и впредь действовать через подставных лиц в административных органах, купленных нами журналистов, которые через газеты и журналы, эфир и телевидение обращают внимание общественности против правоохранительных органов, держат их в страхе и послушании.

Под особый контроль должны быть взяты народные депутаты, они ведь тоже люди со всеми человеческими слабостями, и не поймут, что ими управляют с помощью столичной прописки, персональных автомобилей, заграничных вояжей, наградных в конвертах, и даже предпраздничных продовольственных наборов.

Чисто животный мир аборигенов не способен к анализу и наблюдению, а тем более к прогнозированию того, что последует за этими жалкими подачками.

Аборигены только зрят, но лишены способности предвидеть, не умеют изобретать, разве что материальные предметы. Из этого бесспорно вытекает, что сама Природа и Космический Разум Конструкторов предназначили нам руководить и править миром.

Победив, мы искореним либерализм из всех важных стратегических постов нашего управления. Только абсолютизм! Другой формы собственного правления не потерпим…

Наша власть будет славною, потому что она будет могущественна, будет править и руководить, а не плестись за лидерами и ораторами, выкрикивающими безумные слова, которые они называют великими принципами, и которые ни что иное, говоря откровенно, как утопия!

Только безусловно способные к твердому, хотя бы и до крайней жестокости, неукоснительному правлению, получат его бразды от Конструкторов Зла.

Подданные слепо повинуются только сильной, вполне независимой от них руке, в которой они чувствуют меч, карающий за ослушание.

Повелитель обязан убить все общества, нелояльные по отношению к нам, которых избрали Конструкторы, хотя бы и залив эти общества, целые социальные слои их собственной кровью.

Истинная сила не поступается ни единым правом из числа захваченных ею. Никто не смеет приступить к ней, чтобы отнять у нее хотя бы пядь ее мощи.

И завершив намеченную нами по рекомендации Конструкторов операцию «Вторжение», мы как никогда будем близки к обещанному нам двадвать пять веков тому назад мировому господству…

Ничего не жалеть для того, чтобы приблизить его приход!

— Мне надо на мостик, — упрямо проговорил командир батальона.

Он полусидел в собственной каюте, со сдержанной злостью посматривая на отказавшуюся повиноваться ногу.

Федор Иванов переглянулся с Иваном Гончаренко. Бывший таксист из Киева, сомневаясь, покачал головой.

— Мы ужо сами таки довершим, Олекса Иваныч, — певучим украинским говорком возразил Иван, — а вы ж такой раненый… Треба лежаты, товарищ комбат.

— Вперед, парни! — воскликнул Александр Иванович и приподнялся. — Мы из морской пехоты! А это означает — стожильные… Удар! И свет туши… Несите на мостик! Я обязан вступить в командование кораблем и сказать людям, что «Великая Русь» свободна. Необходимо и тех, кто держит оружие в руках, бескровно принудить сдаться. Надо врубить общесудовую трансляцию. Лишние жертвы бессмысленны. Вперед!

Иван и Федор беспрекословно подчинились. Скрестив руки, ребята усадили на них комбата, вынесли его в коридор и принялись подниматься по трапу, ведущему на капитанский мостик.

— И яко видех очима своима грешныма, поистине тако и написах, — прошептал Станислав Гагарин, кривясь от боли в простреленной ноге.

Он крепко охватил морских десантников за плечи и подумал о том, что никак не приукрасит историю, в которой принял такое хотя и своеобразное, только непосредственное участие. Тогда и пришли на память слова игумена Даниила из его «Хождения в Царьград».

Утром нынешнего дня, за два часа до начала посадки пассажиров на «Великую Русь» Станислав Гагарин попросил аудиенции у Иосифа Виссарионовича. Необходимо, мол, уточнить детали, перебрать по пунктам план операции.

— Хорошо, — согласился вождь. — Скажите Вере Васильевне, что вам надо встретиться с начальником госпиталя, и приходите к бывшему дворцу бухарского эмира. Там и поговорим.

Деловую часть они свернули быстро, научились понимать друг друга с полуслова, а зачастую и без слов. Тогда писатель и обратился к вождю, время позволяло, а председателю «Отечества» о многом хотелось спросить Иосифа Виссарионовича, когда еще возникнет такая возможность. Станислав Гагарин сказал:

— Одни называют частную собственность проклятьем человеческого рода, другие именуют ее священной… Кто прав?

— Насколько мне помнится, вам известно, что генерал Власов в Манифесте Комитета освобождения народов России предлагал ввести трудовую, понимаешь, частную собственность.

— Я знаю…

— Приставленное спереди слово принципиально все меняет. Трудовая частная собственность… Сие понятие сейчас и на вооружении коммунистов Державы. Именно в этом, понимаешь, соль.

— Вопрос лишь в том, как определить степень трудового участия в создании конкретной собственности, товарищ Сталин.

— Нет ничего проще, — живо отозвался вождь. — Ваш собственный пример свидетельствует об этом. Разве кто-нибудь может усомниться, что «Отечество» и в воениздатовском, и в литфондовском вариантах возникло на базе именно гагаринского интеллектуального капитала. Дважды вы начинали с пустыми счетами, и, создавая издательское предприятие, а теперь вот и киностудию, не взяли у государства или у кого бы там еще ни копейки ссуды. Хотя однозначно известно: для того, чтобы начать дело, нужен первоначальный стартовый капитал…

Не хочу быть пророком, не буду зловеще, понимаешь, каркать, но и в третий раз вы сумеете начать с нуля…

— У нас капитала не было ни в первом, ни во втором случаях, — согласился Станислав Гагарин.

— Он у вас, понимаешь, всегда находился на плечах, — ворчливо сказал Иосиф Виссарионович. — Ваша голова! Умение организовать людей, зажечь их идеей, жестко потребовать исполнения приказа, а также чувство предвидения, интуиции, мгновенная реакция на изменение конъюнктуры… В комплексе это и есть интеллектуальный капитал! Именно его вы и вложили в дело, потому все, понимаешь, что имеет «Отечество» — ваша, молодой человек, трудовая частная собственность.