Дмитрий Федотов - Ветер смерти

Вдруг снова заверещал мой мобильник, и знакомый взволнованный голосок Жанны протарахтел скороговоркой:

— Котик, рыбка в банке! Дуй скорее!

— Понял, Тутси, спасибо! — внутри у меня все подпрыгнуло от сладостного предвкушения охоты и, не удержавшись, я повернулся к Олегу, как раз закрывавшему дверцу. — Эй, капитан, а я все-таки быстрее!

Не дожидаясь, пока до него дойдет смысл реплики, я нырнул в свою машину и врубил с места третью скорость, рискуя окончательно доломать коробку передач.

В «Наядах», несмотря на ранний час, уже тусовались две-три компании молодежи в разных концах полутемного зала. Сдвинув столики и заставив их пивом, колой и тарелками с чипсами и орехами, парни и девицы что-то громко, но невнятно бубнили друг другу с набитыми ртами и хохотали, давясь и обливаясь питьем и хлопая товарищей по мокрым спинам. У стойки с бдительным Мишкой посередине на высоких табуретах сидело человек пять. Одной из них оказалась Люська-Шанель (Людмила Аскольдовна Лоран, блондинка, метр семьдесят пять, 26 лет, студентка филологического факультета Университета), которая, завидев меня, притворилась, будто только что «срисовала клиента» и игривой походкой направилась прямо ко мне через зал.

Я напустил на себя фривольный вид и пошел навстречу так, чтобы столкнуться с ней где-то посередине помещения. Людмила подошла, взяла меня под руку и, улыбаясь во весь рот, быстро проговорила:

— Вторая слева, за стойкой! Сучка в голубом!.. — и уже громко: Какой шикарный мальчик и один! Не составите компанию скучающей девушке?

— С удовольствием, лапочка, — тоже довольно громко и развязно откликнулся я, увлекая ее к бару, поближе к незнакомке, и — уже тише: — А ты не перепутала? Эта рыжая!

— А какая же еще?! — снова зашипела Шанель, не забывая обольстительно улыбаться — артистка! — Я эту курву и в темноте наощупь опознаю!

Мы добрались до стойки, продолжая разыгрывать флиртующую пару, уселись на табуреты и заказали «пивка для рывка». Я, как бы невзначай, потянулся к зеркальной салфетнице на стойке и развернул ее так, чтобы все время видеть незнакомку не оборачиваясь. Мы сосали пиво, балагурили, тискали друг друга, а она с отсутствующим, даже сонным каким-то, видом продолжала неторопливо потягивать фруктовый коктейль из фужера и временами затягивалась сигаретой «Парламент», вставленной в мундштук из слоновой кости. На взгляд ей можно было дать лет 30–35, длинноногая, стройная, с высокой грудью под облегающим блескуче-голубым платьем без признаков нижнего белья, роскошная грива золотисто-рыжих вьющихся волос обрамляла немного скуластое с тонкими чертами лицо, огромные миндалевые глаза под изогнутыми с надломом бровями, длинные нервные пальцы, капризные, чуть припухлые, чувственные губы — м-да! От таких самостоятельно не уходят! Классная «чапа», как говаривала одна моя давняя знакомая, но — увы! — не та!

От вдумчивого созерцания красотки меня отвлекла Людмила, вдруг довольно бесцеремонно обхватив за шею и чувствительно укусив за ухо.

— Ты что, на выставке достижений народного хозяйства?! — зашипела она, продолжая терзать мое ухо. — Вот уж не думала, что у тебя такой извращенный вкус! Это же — корова, с годовым удоем в десять тысяч литров!

— С детства люблю молочные продукты, — огрызнулся я в ответ, тщетно пытаясь вырваться из ее цепких объятий, не привлекая постороннего внимания.

— Поздно, Джексон! — вдруг злорадно сообщила Люська. — Дояр уже объявился!

Я глянул в зеркальную салатницу и обнаружил рядом с незнакомкой худощавого джентльмена, затянутого, несмотря на жару, в полную «тройку» при галстуке с золотой булавкой. Они о чем-то уже тихо говорили и даже улыбались, потом джентльмен тоже заказал фруктовый коктейль и какой-то салат. Я успокоился — скоро не уйдут! — и постарался умилостивить свою всерьез раздраженную напарницу, заказав для нее и для себя фирменное блюдо клуба — лобстеров в ананасовом соусе. Плохое настроение Людмилы тут же улетучилось, и она принялась, похохатывая, рассказывать мне свои недавние похождения в санатории «Кедровый», куда ее пригласил очередной «жених», как она называла своих клиентов. История, действительно, оказалась забавной, а Люська-Шанель — прекрасной рассказчицей, так что я увлекся и начисто забыл поглядывать за «рыжей» со спутником. А когда, наконец, вспомнил, их уже не было ни за стойкой, ни в зале.

— Черт тебя подери с твоим «Кедровым»! — рявкнул я на Людмилу, всердцах швырнув салфетку на стойку. — Где они?!

— Кто?.. Ах, эта корова с дояром? — девчонка невинно закатила глазки. — Так они только что ушли…

— Куда, дубина ты стоеросовая, куда пошли?! — я был вне себя.

— Хамите, парниша! — она все еще не понимала и пыталась шутить. Баиньки, наверное.

— Люська, я из тебя сейчас действительно «Шанель» сделаю, балда! Быстро отвечай: на улицу или в номера? — я схватил ее за плечо и для пущей убедительности нажал на болевую точку, понимая, что так делать нельзя, но промедление было смерти подобно: упущу их, где потом искать? То, что «эта» была непохожа на «ту», еще ничего не значило. «Грим, порой, может творить чудеса, особенно в умелых руках!» — эта мысль только что ворвалась в мою бедную, распухшую от умственных упражнений голову как спасительный ветер в полный штиль. — Ну, где они?

— Пусти! Больно! — взвизгнула Людмила, отпрянув от меня и уставившись злыми колючими глазами. — Псих! Убирайся отсюда!.. На улицу они пошли! Катись вдогон, авось успеешь свечку им подержать!

Она спрыгнула с табурета и быстро пошла в сторону женского туалета, а я бегом бросился к выходу, швырнув не глядя на стойку какую-то купюру ничего, потом с Мишкой рассчитаюсь!

Но на улице мне посчастливилось узреть лишь модерновый зад исчезающего за поворотом «Феррари» да запомнить номер машины. Гоняться по городу за импортной «тачкой» на своей расхристанной «жиге» было совершенной безнадегой, поэтому я плюнул, доплелся до машины, сел за руль и позвонил Бересту. Телефон его почему-то не отвечал, тогда я выкурил сигарету и, окончательно успокоившись, решил с утра пораньше отправиться в управление и накрыть комиссара там.

Право же, было теперь о чем подумать нам обоим!

Ключ в замке повернулся сразу, хорошо смазанные петли не издали ни звука, и я боком протиснулся в темную прихожую. Туго набитый пакет с продуктами чуть было не вырвался у меня из рук, зацепившись за угол обувной тумбочки, и пришлось ухватить его обеими руками, а разуваться исключительно с помощью ног. Прошлепав босиком по паркету в коридор, я развернулся было в сторону кухни, и вдруг теплые сильные руки обвили меня сзади за шею, а лицо окутал любимый чуточку пряный запах ее духов. Я выпустил пакет прямо на пол, развернулся и подхватил Ирину на руки.