Эрик Фуллилав - Круг одного

<���телепатка. ах, черт>

— Вот мы и встретились снова, мистер Бентсен. <���следи! следи за тем, что думаешь>

— Кажется, я уже вышвырнул вас отсюда сегодня.

— Расскажите мне про Трейнора. <���гребаный убийца…>

— Не понимаю, о чем вы. <���убил мою жену>

— Почему вы не хотите рассказать о нем? Детектив Трент обеспечит вам охрану, если вы его боитесь.

<���как будто проблема в трейноре>

— Мне нечего сказать. Детектив, я вынужден просить вас и мисс Шестал удалиться.

<���стоит мне сказать хоть слово — и я мертвец>

— Мы всегда можем вызвать вас на допрос, — улыбается Деррик.

— А я могу сделать так, что вас переведут в регулировщики, детектив Трент.

<���они ничего не знают, просто пугают>

— Ричард Уотерс рассказал мне кое-что интересное о «Целлюдине», Джереми.

<���черт! не показывай виду!>

— Он сказал, что «Целлюдин» изменит мир к лучшему.

<���ха! вот фигня, разве что мой мир>

— Ничего не знаю об этом.

— А я думаю, знаете. Я думаю, и жену вашу убили из-за этого — в качестве предупреждения.

— Что такое, собственно, «Целлюдин»? — Спрашивает Деррик, и я прямо-таки внушаю ему: заткнись. — Они делают что-то для «Уотерс Индастриз»?

— Я ничего не знаю о «Целлюдине»! <меня не посвящали> Сколько раз повторять? <���после всего этого… >

— Вам не полагалось знать об этом, да, Джереми?

Бентсен упорно молчит.

— Риву тоже убили из-за «Целлюдина»? <���задним числом спохватились. надо как-то убрать их отсюда! сейчас же!>

— Послушайте, я мог бы рассказать вам о ней все.

— Значит, из-за него… <���да кому она нужна!>

— Я этого не говорил. Я хочу сказать только… <���что моя жизнь в опасности> что моя жизнь в опасности. Я не могу обсуждать дела… <���моих клиентов> моих клиентов.

— Мы можем защитить вас, — говорит Деррик. <���брехня>

— Мне нужно время, чтобы подумать.

— Смерть вашей жены была предупреждением? <���предупреждением! это был урок, который дураку не впрок, и…>

— Не знаю, что и думать.

Бентсен встает, запустив пятерню в изрядно поредевшую шевелюру.

— Вы препятствуете расследованию убийства, Бентсен. Не делайте свое положение еще труднее, чем оно есть.

<���занюханный коп. думает, что может запугать меня больше, чем они. живи, коп. проснись и живи!>

— Не надо угрожать мне, детектив.

Бентсен начинает расхаживать взад-вперед, шлепая тапками по испанским плиткам.

— Они убьют и вас. Сами знаете.

— Неужели?

— Вы знаете этих людей. Они ничем не хотят делиться. Вы должны это знать.

<���да, я знаю, знаю, что они замышляют>

— Они уже сделали бы это, будь вы правы. <���и я стараюсь быть им полезным>

Он стоит посреди патио, как раз там, где лежало тело его жены. Мы с Дерриком переглядываемся.

— Итак, «Целлюдин» — ключ ко всему? <���целлюдин — это жизнь>

— Больше я ничего не скажу.

— Это имеет отношение к микробиологии, да? Какое-то средство, продлевающее жизнь…

<���ты и половины не знаешь, сука>

— Но это еще не все? Вы только что подумали «ты и половины не знаешь, сука».

Бентсен смотрит на меня с ужасом, поняв, что защита его подвела.

— Уйдите отсюда немедленно. Немедленно…

Звон разбитого стекла, и Джереми Бентсен умолкает. Снова звон, и по груди у него стекает ярко-алая струйка — между глаз у Бентсена пулевое отверстие.

— Дженни, снайпер! Ложись!

Бентсен опрокидывается назад — ноги больше не держат его. Он стукается головой об пол, и снаружи начинают тарахтеть автоматы с глушителями, поливая дворик пулями и битым стеклом.

— Обстрел! Дом Бентсена в Беверли-Хиллз… нужна помощь! — Деррик подключен, но взывает о помощи и мысленно, и вслух.

Я подползаю к Джереми Бенстену, ищу пульс — на запястье, на шее, где угодно. Повсюду свистит свинец, и Деррик пытается утащить меня в дом.

— Отстань, Деррик! — отбрыкиваюсь я. Мои руки на еще теплом теле Бентсена, кровь стекает, собираясь в лужицу, из ран в голове и груди. Я ищу что-нибудь в его сознании, но улавливаю только беглую мысль —

<���они провели испытания>

и стрельба внезапно обрывается. Вдали воют сирены, и Деррик шепчет что-то, наверное, патрульным машинам, стараясь перекрыть боевикам пути к отступлению.

Бентсен мертв, а боевики где-то близко. Я, конечно, при оружии и отыскиваю дверь, чтобы пуститься за ними в погоню — я не сомневаюсь, что это команда Трейнора.

Знакомый холодок стали в руках — этот рефлекс у меня уже так отработан, что я не знаю, когда достала пистолет, и откуда-то знаю, что он заряжен и снят с предохранителя.

Есть дверь слева от трупа — она ведет на лужайку. Я вошла именно в нее — когда же? Вчера? позавчера? В тот день, когда жертвой стала жена Бентсена.

Не обращая внимания на крики Деррика, я выскакиваю через эту дверь в прохладную ночь — тихую теперь, когда огонь прекратился.

Сворачиваю вправо, к заросли кустов. Стреляли оттуда, через окно, и я ищу что-нибудь — следы, стреляные гильзы, хотя бы запах — в знак того, что убийцы были здесь.

Поломанные ветки показывают, в какую сторону они убежали. Намного ли они опережают меня? Успеют ли сесть в машину? Возможно, хотя машина должна стоять достаточно далеко, чтобы ее потом не опознали свидетели.

Иду по следу. Надо больше бегать по утрам. Загораживающие дорогу ветки не должны мешать прицелу — успешно управляюсь с ними одной рукой. Куда они, к черту, подевались? Ноги подгибаются, голова немного кружится — но это еще не беда.

Тишина — враг скорости. Я, наверное, топочу, как целый взвод коммандос, прочесывающий дельту Меконга в недобрые старые времена. Открытое место, когда я на него выбираюсь, застает меня врасплох, и я спотыкаюсь ни с того ни с сего, о Господи! Падаю, проклиная потерянные секунды, и над головой свистит пуля, уходя в рукотворные джунгли, отмечающие конец бентсеновских владений.

Если это снайпер, то он скорее всего потерял меня в своем узком прицеле. И теперь ищет меня в траве, ведя дуло вниз и вправо.

Я откатываюсь влево как раз в тот момент, когда выстрел вышибает из земли пучки травы вместе с грязью. Я не успела засечь вспышку — но тут в меня выпускают целую очередь.

Палю в направлении подавляющего огня, привстаю на колени, отбегаю вправо и снова возвращаюсь влево так быстро, как только возможно вприсядку. Ни вспышек, ни мыслей, плывущих из темноты. Ничего…

Кто-то выбивает пистолет у меня из руки. Оборачиваюсь — кто-то в черном, пинаю его руку, отводя ствол, и пуля свистит мимо…

Но не тут-то было. Он разворачивает винтовку прикладом вперед, задевает меня по виску, в голове взрывается боль, и колени подкашиваются. Чувствуя, что приклад сейчас опустится снова, я откатываюсь, но недостаточно быстро — мускулы сводит, как будто они вот-вот выйдут из повиновения. Тяжелый пластиковый приклад промахивается, но ненамного.