Кристин Смит - Кодекс поведения

— Я представлял вас совсем другим, Ни-Ро.

— Люсьен, вам приходилось воевать? — Тсеше был известен ответ, но ему хотелось посмотреть, как молодой человек покачает головой. — Война многому учит. Проходит время, ты думаешь, что обо всем забыл — не тут-то было. Однажды полученный урок навсегда остается в памяти. Воспоминания лишь ждут, затаившись, своего часа.

Это знаю я, и это знает моя Джени.

Лейтенант недоуменно посмотрел на него, но прежде, чем Тсеша успел объяснить сказанное, к ним подкатил скиммер, вызванный лейтенантом. Тсеша забрался на мягкое заднее сиденье, которое если и не соответствовало требованиям виншаро к стулу, то было таким же удобным, как их кровать. Машина плавно заскользила вдоль улицы, и Тсеша закрыл глаза.

Очнулся он уже у посольства, разбуженный своим странным спутником.

Как она тебе, Имант? Самая страшненькая из всех девушек в баре, Джон, ответил де Вриз, отчаянно картавя. Он наклонился над ней, и Джени слышала его дыхание на искусственно наращенной щеке. Это ж сколько нужно выпить, чтобы привести такую домой?

Она может тебя услышать, Имант, рокотал голос Джона, почему-то напоминавший рычание сторожевой собаки.

Знаю . Джени слышала, что де Вриз улыбается. Ну и что? Он оттянул на ней рубашку, бесстыдно оголив тело с искусственно наращенной кожей. Что нам стоило титьки побольше сделать?

Голоса смолкли, послышалось чье-то шарканье, а затем удивленный возглас де Вриза. Открылись и закрылись раздвижные двери.

Звук шагов.

Не слушай его. Джон прикрыл ее термопростыней и заботливо подоткнул края. Ты красавица. Уж если Вэл так считает… Затем все стихло. Тишину нарушал лишь движок санитарной тележки: очередное путешествие в очередную лабораторию. Очередная шоковая терапия. Но сколько же можно ее трясти?!.

— Риза! Чтоб тебя… — последовал десятибалльный толчок по шкале Рихтера. — Очнись! Ну же!

В голове шумело. Джени с трудом приоткрыла один глаз и увидела перед собой чью-то рыжую шевелюру, отливавшую золотом в нестерпимо ярком свете.

— А где Джон?

— Какой еще Джон? — Заботливая рука приподняла голову Джени.

Белый, белый… потолок, потолок… Черт!.. — последовала невыносимая боль в желудке. Джени обессиленно закрыла глаз.

— О нет, не вздумай мне снова отъехать! — Застучали по кафелю каблучки, послышался звук бегущей воды. — Слышишь?!

Холод, влага, на лице, на шее, на ладонях. Джени удалось открыть оба глаза, и она с жадностью слизала капли, попавшие на губы.

— Ты пить хочешь? — спохватилась Анжевин. — Я сейчас, я быстро. — Она посмотрела на мокрое полотенце, словно вспоминая, как оно оказалось у нее в руках, затем свернула его и положила Джени на лоб. — Сейчас принесу.

Джени мигнула, прислушиваясь, все ли в Порядке с пленкой. Полотенце сползло на лицо и дальше на грудь. Рубашка сразу промокла, и от холодной воды Джени проняла дрожь.

— Где же тут у вас… — доносился из кухни взволнованный голос Анжевин. — А, вот, нашла. — Через секунду она появилась уже со стаканом в руках. — Это подойдет?

Джени осторожно повернула голову.

— Это хельгет. Годится? Там куча пустых упаковок. Я так понимаю, вы к нему неравнодушны.

Джени кивнула.

— Д-да. Спасибо, — едва ворочая тяжелым языком, проговорила она. Затем с большим трудом приподнялась и обхватила дрожащими руками стакан. Первый же глоток принес облегчение пересохшему горлу и прояснил сознание. — Который час?

— Два часа ночи. По крайней мере было, когда я… — Анжевин взглянула на часы. — Двадцать минут третьего. Вы были без сознания, когда я вошла. Пару раз приходили в себя, а потом снова… того. Вы сильно ударились головой. Я так испугалась, могло быть и сотрясение. Что, черт возьми, произошло?

Выходит, я на целых шесть часов вырубилась? С трудом удерживаясь, чтобы не проглотить залпом весь стакан, Джени потягивала сок маленькими глотками. В последнее время у ее желудка появилась дурная привычка возвращать обратно все, что заталкивалось в него наспех.

— Как ты сюда вошла?

— Горничная впустила. — Анжевин сидела рядом на корточках. На ней был шикарный вечерний костюм из зеленого бархата, на шее — нитка жемчуга. Ни дать ни взять — кузнечик из привилегированного сословия. — Я ей сказала, что у вас бумаги, которые срочно нужны Дюриану, а на звонки вы не отвечаете. Дюриана все знают, она меня пожалела.

— Я лежала без сознания, а ты даже не вызвала врача?

— Нет. — Анжевин отвела глаза. — Я подумала о Люсьене, он ведь что-то вам передал. Если бы вас забрали в больницу, Дюриан нашел бы предлог, чтобы обыскать номер! — От волнения глаза девушки потемнели и из зеленых превратились в карие. — Я боялась, что у вас могут быть неприятности.

— Спасибо. — Джени сделала большой: глоток сока. — А что происходит?

— Все планерки отменили до специального распоряжения, Дюриан переносит все встречи, а почему, никто не знает.

— Мы с ним виделись сегодня вечером. То есть вчера. Анжевин уселась на пол и забрала у Джени с колен мокрое полотенце, оттуда, где оно, падая, остановилось.

— Звонит в другие министерства, с компорта не слазит, а никто не перезванивает. У нас на сегодня был запланирован ужин с начальником отдела контроля документации министерства торговли, но за час до назначенного времени встречу отменили. Дюриан велел мне сидеть в офисе и ждать распоряжений, но ничего не хочет рассказывать. — Анжевин выкрутила полотенце прямо на пол.

Джени Допила сок и принялась осторожно разминать шею и плечи. Она почти ощущала приток глюкозы в кровь.

— Он с полковником Дойл встречался?

Анжевин покачала головой:

— Они виделись, но недолго. Три раза в неделю Джинни дает уроки профессионального дзюдо. Один из моих приятелей у нее тренируется. Вчера была тренировка, Как обычно. — Глаза девушки посветлели и снова сделались мшисто-зелеными. — Что происходит?

— В каком смысле?

— В этом Стив замешан, да? Небось по уши в дерьмо вляпался?

Джени потерла запотевший стакан.

— Не пойму, о чем ты…

— Только не надо мне пудрить мозги! — Анжевин подхватилась и в сердцах бросила полотенце на пол. Каблучки защелкали по кафельному полу, как кастаньеты. — Он впутался в какую-то аферу с этой девкой из Гернси — Бетой. Я его предупреждала, но он и слушать не хочет. Кто я ему такая? Избалованная землянка, которой сто лет снились его колонии и которая понятия не имеет, что значит пробиваться наверх своим трудом!

— Да, мне тоже так показалось, — вполголоса заметила Джени.

Анжевин подлетела к Джени и схватила ее за грудки.

— Значит, вы тоже ничего не понимаете! Он из колоний, и его это волнует в сто раз больше, чем меня! — Она отпустила Джени и принялась поправлять скомканный воротник. — Так что? — спросила она, сосредоточенно следя за своими движениями. — Дела совсем плохи?