Пол Макоули - Паутина

— Теперь я знаю, из-за чего все произошло, — не сдавался я. — И очень сомневаюсь, что вы это понимаете.

— Ни черта ты не знаешь. Отправляйся домой, иначе мне придется попросить кого-нибудь арестовать тебя.

Я спустился по лестнице и позвонил Макардлу. Он вышел из дома пять минут спустя. Откинул капюшон своего белого комбинезона, снял перчатки и огляделся по сторонам. Когда увидел, что я облокотился о патрульный автомобиль, подошел ко мне. Лицо его налилось кровью.

— Я не хочу причинять беспокойства, — начал я, — но мне известно, почему был убит Барри Дин.

— Сандра Сэндс сообщила мне, что вчера вы были на квартире Крэйга Стивенса, — перебил Макардл.

— Она сказала вам это?

— Разумеется, сказала. Кроме того, соседка записала номер вашей машины и передала его местному отделению. А потом вы приехали сюда и получили тяжелую рану. Об этом мне рассказал Дэйв Варном, так что даже и не начинайте оправдываться. Вы чертовски прокололись — и теперь за это поплатитесь.

— Я полагаю, вы смотрели видеофильм, где заснято убийство Вероники Брукс, она же Джеки Грант? Ее убил Крэйг Стивене, потому что она была вовлечена в попытку шантажа Энтони Бута. Софи Бут кое-что позаимствовала у своего дяди. Барри Дин устроил так, что ее убил Крэйг Стивене, и выкрал жесткие диски из ее компьютера. Он воспользовался ими, чтобы шантажировать Энтони Бута. Дэмиен Наццаро это обнаружил — или ему подсказали — и убил Стивенса и Дина.

Макардл расстегнул молнию своего комбинезона, вытащил сигареты и закурил, не сделав мне обычного вежливого приглашения.

— Наццаро действительно сюда приходил и колотил в дверь ногами — у нас есть видеоматериал. Но Барри Дин к тому времени уже испарился. Насколько нам известно, он сейчас летит на Кубу. Мы тут перевернули вверх дном всю квартиру и получили образец ДНК, но я не жду, что эксперты обнаружат что-то новое. — Он затянулся сигаретой и добавил: — О чем вы думали, спугивая важного свидетеля?

— Это не оправдание, — быстро сказал я. — Но если это может вас заинтересовать, он не был замешан в этом деле.

Он был страшно раздражен, когда я его навестил, и неудивительно. Он, вероятно, только что сообщил Наццаро о Веронике Брукс и собирался отправиться в аэропорт, пока Наццаро выслеживает Крэйга Стивенса. Я понимал, что вмешался некстати, но был совершенно прав. Именно он заказал убийство Софи Бут.

— Поезжайте домой, Джон, — велел Макардл. — Поезжайте домой, или возвращайтесь в Т12, или идите к чертовой матери — мне без разницы. Я жалею о том, что привлек вас к делу.

— Дин что-то взял у Софи Бут. Он понял, что это у нее есть, когда увидел один из ее клипов. И без сомнения — эта программа находится у него в компьютере.

— Если у Дина есть компьютер, он не здесь. — Макардл бросил сигарету и затоптал ее ботинком. — Поезжайте домой. Поспите немного, а потом все изложите в письменной форме. Вам следует объяснить, почему вы вторглись в квартиру Крэйга Стивенса и зачем вы посещали Барри Дина.

— Я знал, что Дин замешан в другом деле, что он принимал участие в продаже порнодисков школьникам. Думаю, что Дин и Наццаро промышляли этим на пару, вот как Дин познакомился с Вероникой Брукс.

— Вот и напишите обо всем этом, — вздохнул Макардл, повернулся ко мне спиной и ушел в дом.

Я поехал домой.

Как только я открыл дверь квартиры, из темноты выплыл Архимед. Он нацелил шпоры своих лап прямо мне в лицо. Я пригнулся, хотел схватить его здоровой рукой, но промахнулся. Архимед ударился об пол. Крылья робота бешено скребли по полированному буку, пока его когти не отыскали твердую опору, он подскочил вверх и улетел с потрясающей скоростью, ударился о кушетку, завертелся юлой. Крылья неистово вращались, хотя синхронность их движений слегка нарушилась. Я подоспел к Архимеду, когда он пытался разбить стеклянную дверь на балкон.

Он бился у меня в руках, голова болталась, крылья трепыхались. Робот превратился в легкую вибрирующую оболочку, начиненную взбесившейся электроникой. Всякий раз, когда я отпускал его, он пытался вырваться и налететь на стену. Должно быть, он проделывал это уже не раз — стеклянное забрало на его мордочке было покрыто трещинами и дырами, тельце съежилось, смялось под плотной волной нейлоновых перьев. На голых кирпичных стенах появились отметины в тех местах, где Архимед налетал на них на полной скорости. Наконец мне удалось приоткрыть клапан на его брюхе, покрытом белыми перьями, и отключить птицу.

Я принял душ, предварительно завернув раненую руку в полиэтиленовый пакет. Решил прилечь на кровать всего на минутку, а проснулся семь часов спустя. Я выпил достаточно кофе, чтобы нанести ущерб своему желудку. На автоответчике обнаружил восемь сообщений. Стер их все и позвонил Джули. Рассказал ей об Архимеде.

— У меня большие неприятности, — добавил я.

— Не уверена, что мне хочется о них слушать.

И все-таки я рассказал. Сообщил, что я отстранен отдела. Рассказал, что тем не менее проявил некоторую инициативу. Упомянул, что произошло еще два убийства.

— Возможно, мне придется предстать перед дисциплинарной комиссией, — добавил я.

— Такое с тобой уже случалось.

— Тогда меня оправдали. Теперь все будет по-другому. Я нарушил должностные инструкции.

— Но ты поступал так, как считал нужным?

— Возможно, я ошибался.

— Ну, если ты проиграл, то по крайней мере играл по своим собственным правилам.

— Ты полагаешь, это меня утешит?

— Тебе не следовало так поступать. Но ты поступил именно так. Надежду внушает то, что это все-таки было правильно.

— Мой последний выстрел по собственной славе — так считают полицейские, мои сослуживцы.

— Значит, они не особо высокого о тебе мнения.

— Слушай, Джули, я могу успеть на «Евростар»…

— Нет, Джон.

— Я мог бы оказаться в Брюсселе уже через пять-шесть часов.

— Нет, Джон, это плохая идея.

— Я должен тебе кое-что рассказать. Сделать признание. Или нет, не признание, не совсем так. Идиотская попытка объяснить, почему я потерпел такое поражение. Кое-что, что я должен был рассказать тебе с самого начала. Джули, я хочу поделиться с тобой теперь, но не по телефону.

— Что-то слишком важное, чтобы говорить об этом по телефону, но не столь важное, чтобы ты молчал об этом год?

— Я не виню тебя за то, что ты язвишь. Я могу успеть на «Евростар». Тогда я буду у тебя к завтраку.

— Ты предал нашу любовь, Диксон.

— Я был идиотом. Я боялся…

И я действительно боялся. Моя ладонь на пластмассовом корпусе мобильника сильно вспотела. Горло саднило той болью, какая появляется после того, как поплачешь.

— Значит, ты мне не доверял, — попрекнула Джули.

— Да я и сам себе не доверял. Молчание.