Василий Шахов - Тень Уробороса.Фарс

— По хрену, — согласился я.

— Но мы можем натравить на них наших лабораторных крыс!

— Пит, еще раз назовешь медиков лабораторными крысами, и я тебя так опротестую, что к ним на лечение ты и попадешь.

Маркус громко фыркнул и воззрился в потолок:

— Дик, вы должны были получить десять баллов. Это же ТАКАЯ фора!

— Пит, как у тебя дела с раскрытием убийства Зейдельман? — я расстегнул костюм и разоблачился.

Он даже не знал, что сказать. Затем промямлил:

— Не передергивай!

— Не говори мне, что нужно делать, дабы тебе не было сказано, куда идти. Все, отбой! Иди на свое место.

Пит понуро поплелся на трибуны.

Я подошел к своей секции и сунул руку в ячейку. Какой костюм будет у каждого из нас во второй части шоу и кого назначат участником, не знал никто, кроме жюри.

Продолжение действа, по традиции, посвящалось межкомандным спаррингам. Драться теперь нужно будет всерьез. Собственно, три недели тренировок были предназначены именно для этого.

Со стадиона сюда доносился голос комментатора:

— …и тогда было решено объединить различные ведомства — Разведывательное Управление, Бюро Расследований, Международную Полицию, Военно-Промышленный Комплекс — в единое: ВПРУ. То есть, Военно-Полицейско-Разведывательное Управление. Кроме того, в состав ВПРУ влились и такие отделы как ОКИ и Лига Последователей Асклепия. Наше Управление на сегодняшний день насчитывает 247 лет своей истории.

«В конце концов, — подумал я, извлекая из ячейки пакет с костюмом, — Если майору понадобится, пусть она и оспорит!»

— Тебе наверняка перепадет Стефания Каприччо, — сказала мне Саманта Уэмп, которая уже красовалась в образе Валькирии.

Лучше всего этот образ, конечно, подошел бы Исабель Сантос, но Саманта смотрелась в нем тоже вполне неплохо. Разве только выглядела более хрупкой и женственной.

— Она не участвует в «показухе», — ответил за меня «провокатор» Збигнев.

— Ради такого случая может и прорваться. Как мы их в прошлом году, а?! — Саманта подмигнула мне.

Я обмотал запястья эластичным бинтом. Настроение у ребятишек приподнятое, боевое. Это радует. Я бы тоже так хотел, но исход соревнований почему-то мало меня интересовал. Это всего лишь шоу — шоу эпохи лицедеев, ничего более. Лет десять назад и я относился к этому серьезно, но прошли те годы.

Когда я развернул костюм, все охнули: это было одеяние Анубиса, египетского бога с мордой шакала. В моем случае морду шакала заменял шлем в виде фабрилловой маски, защищающей голову от энергетических воздействий противника. Золоченые «напульсники» с ласкающим ухо «крак!» защелкнулись поверх бинтов на моих руках. Тонкие на вид сапоги защищали ногу от стопы до колена. Золотой передник прикрывал середину тела. Желто-голубой полосатый «воротник» — грудь, шею, лопатки и плечи. Браслеты повыше локтя должны подстраховывать руки: защитное поле «напульсников» действовало только на кисти. Уязвимым местом оставался живот. Но любая защита ослабляла воздействия как извне, так и мои. В то же время на животе у человека не существует энергоузлов, пригодных для генерирования действенных и быстрых боевых посылов. Разве только мне в противники выставят женщину — тогда я еще смог бы посредством «секси» ослабить ее агрессивность по отношению ко мне. Однако уверен: моим соперником назначат мужчину.

— Мне кажется, капитана, сражаться выберут тебя… — шепнула Юнь, и я, надвинув на лоб шлем с мерцающими изумрудными глазами, кивнул.

— Нерон и его балет! — провозгласил Дональд Морлинг из Гаррисберга. Он пугнул нас личиной злодея. — В прошлом году мне достался Франкенштейн, а Григорию Топоркову, лейтенанту из Москвы — Санта-Клаус…

Стадион переливался всеми цветами радуги. Голограммы демонстрировали старые записи выступлений, в центральной части помещения медленно крутился гигантский неоновый шар, вокруг которого нарезал круги белый голубь размером с бронтозавра. Ветка мира в его клюве больше напоминала выдранное в корнем деревцо. Для завершенности здесь не хватало бейсбольных девочек и мальчиков из группы поддержки, которые прыгали бы по периметру поля с боа в руках и скандировали за свои команды. Я вздохнул. Ничего не поделаешь — шоу. Иногда и управленцам хочется поразвлечься…

Три года назад моей жене досталось одеяние Афины Паллады. Мы посмеялись, что это такая шутка жюри. И на единоборство вызвали именно ее. Фанни победила. А когда победила, то воздела кверху свой сверкающий муляжный меч и выдала клич, которому позавидовала бы любая Валькирия.

А мне тогда достался Гладиатор…

Начались спарринги. Выступить должны были по три человека от каждого отдела. При этом жребий, кому выходить на ринг, был слепым: жюри просто оглашало имена или звания, на голографических экранах высвечивался тот человек, которого вызывали. Просмотреть пятнадцатиминутные состязания каждой из двенадцати пар планировалось за три часа (плюс к тому повторы особенно интересных моментов и пара десятиминутных перерывов).

Мы сидели на отдельной трибуне со стороны южного выхода и следили за ходом соревнований. На голопроекции среди зрителей я увидел Аврору Вайтфилд и ее сотрудника — кажется, его звали Брюсом или Барни. Аврора упоминала его имя, но я не стал утруждать себя запоминанием. Значит, ОКИ тоже получила в этом году доступ на шоу. Их приглашали через раз. Авроре, видимо, повезло.

На исходе первого часа вызвали и меня:

— Капитан специального отдела Нью-Йорка — на синее поле! Капитан контрразведотдела Нью-Йорка — на желтое поле!

Я поднялся и нырнул под арку.

Голограммы изобразили Анубиса и Гладиатора. Вот кому на этот раз досталось побыть героем Колизея — контрразведчику Брокгаузу!

— Полубог Анубис против раба Гладиатора! — зазывно пропел комментатор, и трибуны взорвались овациями.

Телосложением мы с Брокгаузом друг от друга почти не отличались. Он тоже был средней комплекции, так же, как и я, широк в плечах и узок в талии, настолько же увертлив при внешней негибкости. Мы были одного роста, одного возраста, одного звания, и даже почти тезками: я — Риккардо, он — Ричард.

— Ричи! Ричи! — скандировали на трибунах. Явно не мне: я не переваривал, когда меня называли Ричи — какая-то кошачья кличка, по-моему…

В одежде Брокгауза преобладали синие тона — синий плащ, синий шлем. На голограмме мы смотрелись отлично: в моем костюме больше желтого и золотого на фоне большой синей «запятой» Круга Для Поединков, размеченного по принципу Инь-Ян; в костюме контрразведчика больше синего. Мы были словно «глазки» противоположных энергий внутри каждого из полей.

С точки зрения истории — символичное состязание…

Я поймал взглядом лежащие у краев круга шесты. Что ж, можно сказать, что спецотдел проиграл: я слабо дерусь на шестах. Хотелось бы знать: это подстроено? Впрочем, протестовать было уже поздно…