Станислав Романов - Мертвая голова

Сергеев выбежал на причал, едва не упал, споткнувшись о чемоданы какой-то пожилой дамы, ожидавшей гондолы в порт, с разбега перепрыгнул на плот Сильвии и подступил к хозяйке, грозно хмурясь.

— Какая прыть, — сказала Сильвия, ничуть не смущенная свирепым видом федерала.

— Где Иванов?

— Приревновал что ли, голубок?

Сергеев набычился и побагровел.

— Там твой Иванов. — Сильвия указала пальчиком на вход в шатер, полог был опущен. — Он еще занят.

Сергеев посмотрел на занавешивавшее вход цветастое покрывало, где был изображен лихой джигит, скачущий по горам Кавказа с саблей в руке.

— Чем он там занят, если ты уже здесь?

— Увы, он занят не со мною. — Сильвия притворно-жалобно вздохнула, высоко вздымая грудь. — Хочешь, я тебя займу?

Сергеев отстранился и гордо заявил:

— Я женатый человек.

— Пфы, — пренебрежительно сказала Сильвия. — Ты говоришь как жалкий импотент.

Сергеев жутко оскорбился.

— Все, хватит! — заорал он, пытаясь обойти Сильвию и проникнуть в шатер — но не тут-то было. — Иванов, если ты там, — немедленно выходи!

— Да что же ты так орешь? — упрекнула Сильвия. — Разве так можно?

— Да, зачем кричать, — тихо поддержал ее Иванов. Отогнув краешек покрывала с джигитом, он выполз на белый свет и потянулся, сладко жмурясь; по его лицу блуждала блаженная улыбка.

— Ишь как жмурится, — как будто даже с завистью заметила Сильвия, — ровно котяра, обожравшийся сливок.

Иванов улыбнулся и ей, галантно поцеловал ручку и поблагодарил:

— Спасибо, любезная Сильвия. Я с превеликим удовольствием посетил бы еще раз ваш гостеприимный шатер.

— Вот пострел, — заулыбалась в ответ Сильвия. — Заходи, конечно. Может, и у меня еще найдется чем тебя побаловать.

— А ну пошли! — Сергеев, все еще сердитый, схватил Иванова за руку и потащил к гостиничному причалу. — Ты, кажется, забыл, за чем был сюда послан.

Иванов вяло отбрыкивался.

— Ничего я не забыл. Я все прекрасно помню.

— Тогда почему ты ведешь себя так безответственно? — тянул, не отпускал Сергеев.

— Я веду себя как нормальный живой человек, — ответил Иванов. — А ты ведешь себя как приложение к уставу. Руку отпусти, не выкручивай.

— Ты сказал, что вернешься через полчаса, — упрекнул Сергеев, — а прошел, между прочим, час.

Сильвия, слышавшая весь этот диалог, фыркнула:

— Эй, мальчики, вы что, женаты друг на друге?

— Да, — усмехнулся Иванов вслед за Сильвией, — ты приревновал что ли?

— Кретин, — обиделся Сергеев. — По зубам захотел?

— Только попробуй, — задиристо ответил Иванов, — и своих недосчитаешься.

— Да ты мягкий, как сосиска, — сказал Сергеев. Он слегка присел, подхватил напарника за бока и забросил, словно мешок с картошкой, на гостиничный причал. — Вот так. Укатали сивку крутые горки. — Перепрыгнул следом, спросил тихо: — Кто она?

— Не скажу, — буркнул Иванов, поднимаясь на ноги.

— Да ладно, колись, — сказал Сергеев. — Кто?

Иванов покосился на шатер и почти беззвучно, одними губами, прошептал:

— Аудра.

Сергеев встал, как громом пораженный.

— Ты что, с водяной трахался?!

— Ты выбирай выражения! — возмутился Иванов. — Я, быть может, влюбился…

Сергеев горестно вздохнул, потянул Иванова за собой, к дверям гостиницы, и негромко, но очень убедительно, заговорил:

— Позволь мне немножко просветить тебя, друг мой. Видишь ли, от союза мужчины-водяного и женщины-водяной рождаются одни только девочки. Численность женских особей среди водяных в три раза превосходит численность мужских особей. Поэтому водяным необходимы обычные сухопутные мужики, без притока свежей крови они выродились бы на протяжении жизни двух-трех поколений. Это не любовь, это — основной инстинкт. Друг мой, тебя просто поимели.

Слушая Сергеева, Иванов становился все мрачнее и мрачнее. Когда Сергеев закончил говорить, Иванов резко развернулся, и направился было обратно, он явно намеревался выяснить отношения с Аудрой. Сергеев его задержал.

— Не надо, — мягко сказал он. — Что сделано, то сделано.

— Как она могла? — дрожащим от обиды голосом проговорил Иванов. — Как она могла?..

— Могла — не могла, — проворчал Сергеев сочувственно. — Если припрет, и не такое сделаешь. И вообще, что ты разнылся? Радовался бы, что тебя выбрали для улучшения генофонда.

— Уж я так рад… — зло сказал Иванов, отвернувшись от шатра, где от посторонних глаз скрывалась коварная водяная. — Пошли отсюда скорее. Я так жрать хочу, просто помираю с голоду.

— Ничего, не помрешь. — Сергеев хлопнул напарника по плечу. — Я закажу тебе какой-нибудь особенной рыбки. Поешь, и полегчает.

Иванов тяжело вздохнул.

— Если бы…

Иванов бежал вниз по лестнице, перепрыгивая по две-три ступеньки сразу. Он гнался за человеком, который уносил — Иванов был в этом абсолютно уверен — голову Марка Копфлоса. Иванов еще не видел преследуемого, тот спешно топал по лестнице двумя пролетами ниже. Сжимая в потной ладони горячий пистолет, Иванов стремительно настигал беглеца. Цель была близка. Иванов прибавил ходу, перепрыгивая уже по четыре ступеньки за раз, — и увидел человека, одетого во все черное. У него не было головы! То есть голова была, но не на плечах, как полагается всем нормальным людям, а в руках — черный человек бережно прижимал ее к груди обеими руками, и голова его была из чистого льда! Иванов удивился, увидав такие дела, но совсем чуть-чуть. Главное, он наконец нашел то, что так долго искал. Но черный человек, конечно, так просто свою голову не отдаст. Иванов на бегу прицелился из пистолета в черного человека, испуганно замершего внизу, и нажал на спуск. Пистолет отчего-то застрочил длинной автоматной очередью, ствол повело вбок, строчка пуль прошла наискосок от правого бока через грудь черного человека к левому плечу, раскаленные кусочки свинца ударили в хрупкую ледяную голову, и она со стеклянным звоном разлетелась на тысячу осколков…

В этот момент Иванов осознал, что автоматная пальба и звон бьющегося стекла это уже не сон. Еще не вполне проснувшись, он проворно скатился с кровати на пол, успев выдернуть из-под подушки пистолет. Сергеев тоже уже стоял на четвереньках возле своей кровати и таращил сонные глаза в сторону разбитого окна.

На улице стояла кромешная ночь, но внизу, под окнами гостиницы, надсадно гудели лодочные моторы, и какие-то люди неразборчиво кричали что-то злое.

По окнам хлестнула еще одна автоматная очередь, пули ударились в потолок, отбивая пласты штукатурки. Льдисто звенели остатки стекол, осыпающиеся на пол из оконной рамы.

— Нахтфишеры, — сказал Сергеев. Положив пистолет рядом с собой, он нашаривал на стуле одежду.

— Придурки, — констатировал Иванов, садясь на пол рядом с кроватью. — Может, стрельнем в ответ?