Майк Кэри - Порочный круг

Итак, я снова встретился с призраками девочек, которых в конце сороковых убил настоящий Чарльз Стенджер. Впоследствии он (естественно, недобровольно) отправился в Бродмур, [10] Бродмур — психиатрическая лечебница строгого режима для лиц, признанных виновными, но невменяемыми. где провел остаток дней и завещал свою недвижимость учреждению, ныне носящему его имя. Шестьдесят лет призраки девочек были прикованы к старым коттеджам, словно щенки к будке. В принципе многие призраки накрепко связаны с конкретным местом, которым чаще всего оказывается место смерти или гибели, но по жуткой иронии этим девочкам предстояло общаться с невменяемыми преступниками до скончания веков, ну, как минимум, пока не закроется больница. Однако примерно год назад я устроил им небольшой концерт: прямо в больничном парке сыграл пару куплетов шотландской национальной песенки, намеренно оборвав ее посредине. В результате девочки не изгонялись с территории больницы, но могли добровольно ее покидать. С тех пор я неоднократно слышал, что юные призраки появлялись и в развлекательном комплексе «Трокадеро», и в Шэдуэлле на воспетой Уилфредом Оуэном лестнице, однако в качестве опорного пункта они до сих пор использовали больницу Стенджера. Наверное, привыкли: по прошествии шестидесяти лет она стала им родным домом. Я все ждал, что они переберутся в другое место: должно же быть что-то лучше этого оказавшегося столь негостеприимным мира. Тем не менее на неизбежный шаг девочки пока не решались.

Гуляя по парку, я в конце концов оказался у противоположной стороны здания, где трава уступала место асфальтовому пятачку автостоянки. Перевалило за полночь, так что машин было раз-два, и обчелся: личный транспорт сотрудников и старенький «форд-мондео» Пен. Пол стоял, прислонившись к машине «скорой помощи», наслаждался одиночеством и курил тонкую, сильно пахнущую сигариллу. Виду него — хоть в гроб ложись.

— Как дела? — остановившись, спросил я.

Медбрат выпустил струйку сизого дыма и покачал головой.

— Мать твою, а как они могут быть после такой потасовки? — сердито отозвался он. — Моя старуха просит найти работу поспокойнее, и, черт подери, она права! Зачем мне все это? Спина болит, как после десяти раундов с Майком Тайсоном, левый глаз не открывается. У Карен сотрясение, а бедняга Рафаэль снова вляпался по самое некуда…

Удивительно, Пол беспокоится о Рафи после всего, что сотворил злобный гость в теле Дитко. Боже, ну и душа скрывается за шкафообразной наружностью!

— Я рад, что ты до сих пор не уволился! — с чувством сказал я. — Сегодня ты спас мне жизнь, спасибо огромное!

— Всегда пожалуйста!

— А вот твой босс — полный козел.

— Верно подмечено.

Я тоже встал у машины, но против ветра, чтобы не заниматься пассивным курением.

— С Рафи будет все в порядке, ну, то есть не хуже, чем сегодня.

Медбрат изумленно вскинул брови.

— Лицо исцарапано, два пальца сломаны, — перечислял он. — Челюсть, вероятно, тоже, а те штуки на груди похожи на волдыри, будто под ребрами бушует пламя.

— Но ты же знаешь, что я прав: пальцы к утру срастутся, равно как и челюсть, если я вообще ее сломал, а ожоги небось уже прошли… Уверен, на груди не осталось и следа. У Рафи сильный иммунитет — наверное, все дело в отличном питании и физических нагрузках.

Во взгляде Пола сквозило легкое подозрение: не на него ли направлены мои плосковатые шуточки? Он сокрушенно покачал головой: вероятно, в моем лице не было ни тени насмешки.

— Кастор, твоя девушка — высший класс, — сделав глубокую затяжку, проговорил Пол. — Настоящая леди, но за Рафаэля сражалась до конца. Даже доктора Уэбба не испугалась. — Медбрат осклабился. — Ее пыл и искренность — самое лучшее, что я увидел за этот ужасный вечер.

— Да, такую, как Пен, во всем мире не сыскать. Однако она не моя девушка. То есть мы просто друзья. — Воспоминания разбуженными по весне муравьями полезли из заброшенных тайников памяти. Пришлось загонять их обратно. — Пен… Пен и Рафи одно время… встречались. Когда мы вместе учились в университете, у них был… — Я замялся, подбирая слово, которое точно передавало бы суть отношений между Пен и Рафи. Похоже, такого просто нет. — У них был роман, — сбивчиво закончил я. — Но недолго. Рафи слыл настоящим донжуаном.

Несколько секунд мы стояли молча.

— Он был моим лучшим другом, — объявил я, понимая, насколько странно и неестественно звучат слова. — И лучшим другом Пен, как до начала конфетно-букетного периода, так и после его окончания. Рафи нравился всем. Знал бы ты его, он и тебе бы понравился.

— Знал бы я его? — с болью в голосе переспросил Пол.

— Ну, ты понимаешь, о чем я.

— Да, — признал медбрат, — пожалуй. Давно хочу спросить… Кто живет в его теле?

— Демон Асмодей. Силищи неимоверной… Он в специальной литературе описывается.

— В специальной литературе? — удивился Пол. — Что это за литература такая? «Ланцет»? [11] «Ланцет» — еженедельный журнал для медицинских работников; издается в Лондоне. «Сайентифик американ»? [12] «Сайентифик америкэн» — ежемесячный научно-популярный журнал; основан в 1845 г.; выходит в Нью-Йорке.

— Не совсем. Я имел в виду книги, написанные занудами-натурфилософами пятьсот лет назад. Гримуары, пособия по черной магии. Так или иначе, в них Асмодея ставят на самую вершину дьявольской иерархии. С таким лучше не связываться… А вот Рафи решился. Пару лет назад он попробовал вызвать Асмодея. По-моему, хотел сыграть в Фауста: получить древние запретные знания из первоисточника, точнее, купить у поставщика. Но вышло иначе: каким-то образом Асмодей вселился в него и начал жечь изнутри.

Сухие, банальные слова разбередили целый ворох разрозненных воспоминаний — эпизодов отпечатавшейся в сознании ночи. Благодаря особенностям моей умственной деятельности в памяти большей частью остались звуки. Резкое неглубокое дыхание Рафи, удлиняющиеся паузы между вдохами, хриплый скрежещущий смех, словно кровь бурлящий из черной пустоты, которую я видел в разверстом рту Дитко. Бесконечное бормотание и шипение кипящей воды: мы посадили Рафи в ванну со льдом, потому что отдельные участки его кожи из багрово-красных стали черными. Однако через минуту лед растаял, а вода запузырилась, словно варево в ведьмином котле.

— Ты все это видел? — спросил Пол с определенным, как бы помягче выразиться, скептицизмом.

Увы, им страдают не только копы: большинство людей проводят границы, которые нельзя переступать, и сдвинуть их потом ой как непросто.

— Среди ночи позвонила его подружка. Рафи звал меня по имени, и голос вроде был его, а не того незваного гостя. Поэтому девушка взяла его дневник и на последних страницах нашла мой номер. Когда я к ним приехал, казалось, уже поздно и ничего не получится. Но я все равно попробовал…